Юрий Карлович Олеша в 1927 году написал свой лучший и самый честный роман, назвав его «Зависть». Нервный юноша попадает под крыло советского функционера от пищевой промышленности — племенного быка-производителя со здоровыми рефлексами. Очень рекомендую, хотя на самом деле речь там не о зависти, а о присущем рефлексивному интеллигенту чувству разочарования от невозможности слиться с широкими массами трудящихся и обрести в этом покой. Юрий Карлович это разочарование топил в водке всю свою жизнь. А вот нас интересует как раз-таки зависть.
Зависть находится в одной группе с самыми постыдными человеческими пороками, верно? Помимо педофилии, инцеста и других страшных изъянов есть категория грехов, в которых человека просто невозможно заставить признаться. Например, в том, что он только что проснулся. Или в том, что позавидовал кому-то. Откуда берется этот запрет? Полагаю, это вопрос воспитания. Зависть рождается в момент, когда нам приводят в пример детсадовца Сережу, который опередил нас в вопросе застилки кровати или завязывания шнурков.
Вечно оказывается, что какие-то идиоты лучше знают алфавит или шпарят наизусть «Бородино». Таким образом рождается ощущение чужих успехов как собственного унижения. Запрет настолько силен, что мы даже сами себе боимся признаться в этом и строим высокие внутренние заборы, за которыми прячем нехорошее чувство.
Правило гласит: необоснованного раздражения не существует. Человек, которому хочется втащить (пользуясь словарем моего любимого сериала), обладает качествами, которые мы сами не прочь иметь, да мама запретила. Возможно, он свободнее нас и живет так, как ему вздумается. Или состоятельней, или красивей. Возможно даже, он умер и похоронен на престижном кладбище – у зависти много лиц, и некоторые из них вполне гротескны.
Если завидовать мы запретили себе на сознательном уровне, зависть уходит вглубь, как чесоточный клещ, но зуд от этого не исчезает. «Он меня бесит, но почему – ума не приложу». Рационализация зависти обычно заставляет искать и находить некие разумные объяснения как своим эмоциям, так и успехам тех, кому завидуешь: «этому козлу просто повезло», «талантам надо помогать, бездарности пробьются сами».
Признаваясь в зависти, мы тем самым раним собственную самооценку, а это болезненный процесс, и заживает рана очень плохо. Куда удобней считать, что чужие успехи совершенно незаслуженны, а нам просто хронически не прет. Каждый раз ловя себя на том, что вас раздражает тот или иной человек, попробуйте пройтись с фонарем по чердаку своего сознания: не сидит ли там чумазый бес зависти?
В недавнем прошлом, когда существовали сословные различия, зависти на планете было куда меньше: человек, родившийся в семье трубочиста, не имел ни одного шанса стать виконтом. Не говоря о том, что у трубочиста он родился по воле Божьей, с которой спорить не станешь. Конюх, завидующий общественному положению графа, никогда бы в этом не признался – чтобы окружающие не подумали, что он спятил от тяжелого труда. Даже Геркулес, будучи сыном Зевса и совершив свои легендарные подвиги, все равно остался полубогом. «Мещанин во дворянстве» был написан именно с целью высмеять попытки мещан пробить эту стену, которая и до, и после Мольера представлялась людям непреодолимой.
Ну, графом не станешь все равно, зато кому это теперь нужно? Морока одна.
Лишь когда люди стали смотреть друг на друга как на равных, феномен зависти сильно вырос в размерах. Известно, что завидуют только тем, на чьем месте могут себя вообразить. Поэтому у зависти имеются нюансы, связанные с социальными предрассудками: никто не будет завидовать одинокому бездомному. А ведь он, если отвлечься от стереотипов, является образцом человека, свободного от социальных установок и общественных ограничений. Впрочем, не в нашем климате.
Психологи считают, что завидуем мы не столько материальным ценностям или успехам, сколько эмоциям, с ними связанным. Грубо говоря, мужчина в «Феррари» так крут потому, что мы воображаем его ощущения за рулем суперкара, но не далее. О ценах на запчасти, техобслуживание и хранение этого авто мы знать не хотим. Как и о том, что у красавицы на соседнем сиденьи вполне может оказаться храп, склочный характер и большие денежные аппетиты. Но мужчины смотрятся отменно в обеих – и это все, что нас волнует. Необходимость вкалывать изо дня в день и нести ответственность за тысячи людей плохо укладывается в схему наших житейских интересов и вообще никак не стыкуется с результатом в виде костюма Бриони и дорогих часов.
Мы, люди северного полушария, с тех пор, как решили проблемы выживания в суровом климате, принялись завидовать и лениться. Удовлетворение двух этих демонов заставляет нас без конца изобретать и трудиться. Правда, человек – удивительное животное, не способное к логике? Нам постоянно необходимы приспособления, облегчающие труд и образование большего, чем у соседа, остатка на банковском счете. А все потому, что кругом люди и многие из них вызывают у нас комплекс неполноценности.
Зависть – штука разнообразная, и люди даже научились ее классифицировать. Черная заставляет человека желать другому погибели, чтобы поправить ушибленную самооценку. Пусть бы сдох, только с глаз долой. А помните притчу о человеке, которому предложили исполнить любое желание с условием, что соседу будет дано вдвое больше? Он пожелал лишиться глаза – отличная иллюстрация психологии человека, испорченного извращенной моралью советского разлива, например.
Белая является более продуктивной, потому что не несет в себе негативного заряда. Объекту зависти достаточно стараться подражать. Желать походить на него, чтобы достичь таких же успехов. Она может стать и источником конкуренции, а конкуренция – безусловно полезная вещь. Бывает еще депрессивная, самая бессмысленная из всех. В этом случае человек ложится и гниет, осознавая свое полное и бесповоротное несовершенство по сравнению с объектом зависти.
Человек, не способный справиться с этим червем, надолго становится горьким, разочаровавшимся нытиком или подозрительным типом, уверенным в том, что весь мир состоит в заговоре с целью сделать его несчастным. От таких людей хочется уйти на безопасную дистанцию в несколько километров.
Если подытожить, то в зависти нет ничего экстраординарного, если она не превращается в идею фикс. С ее помощью можно добиться того, чего никогда не добьется человек, живущий среди благородных идальго, презирающих преуспеяние. Племя амазонских дикарей, где положение в обществе определяется длиной пениса, никогда не изобретет двигателя внутреннего сгорания. Да что там, даже простейшего колеса. Так что завидуйте, если есть охота, но выбирайте верную разновидность зависти.
Коля Сулима
Источник: Метрополь
