Фигурант громкого «аргентинского дела» Андрей Ковальчук обратился с отрытым письмом к общественности из-за решетки (напомним, он находится уже 3,5 года в СИЗО по обвинению в контрабанде кокаина из российского посольства в Аргентине). Ковальчук обращает внимание на общую проблему: жизнь заключенных, которых вывозят в суд каждый день, превращается в пытку. Они лишены возможности прогулок, не могут нормально питаться (с собой только сух паек) и помыться в душе даже раз в неделю. Для людей не совсем здоровых это чревато серьезными осложнениями. А еще Ковальчук рассказал, как не соблюдаются требования изоляции для заключенных с подозрением на коронавирусную инфекцию.
Итак, вот как описывает свой обычный судебный день Андрей Ковальчук (орфография и пунктуация автора сохранены).
«В 6 подъем, в 7.00 — то есть до получения завтрака — меня выводят и запирают в общий сборный бункер. После содержания там в течении 2-3 часов передают конвою и сажают в автозак. Через 4-4,5 часа привозят в Дорогомиловский суд. В суде дается 5-10 минут, чтобы сходить в туалет, после чего ведут в зал. Судебное заседание длится до 18.00, редко с перерывом в 10 минут. После судебного заседания нам снова дают сходить в туалет и сразу же загружают в автозак. Через 4-6 часов после того, как машина соберет других обвиняемых в разных судах Москвы, а именно к 22-24.00 нас доставляют в СИЗО №5. Размещают в сборном бункере, и через 2-3 часа поднимают в камеру. Остается всего 4-6 часов, чтобы помыться под краном в туалете и поспать. Во время движения в грузовом автозаке размещаются по 13-15 человек в боксе 3 кв.м., в сборном бункере СИЗО размещаются стоя по 20-30 человек на площади в 12 кв.м. В этих условиях невозможно не только что-нибудь скушать, но даже просто нормально дышать».
Увы, эта проблема не одного заключенного, а общая. В московских СИЗО — отток сотрудников. Они уходят в полицию и Росгвардию, где платят больше, а ответственности подчас меньше. В СИЗО «Бутырка» арестанты рассказали, что в иные дни их заводят в камеры на рассвете — в 2-5 часов утра. То есть поспать им вообще не удается. А вереница полицейских автозаков все стоит и стоит около ворот изолятора.
Объективные причины - нехватка сотрудников и большое число арестантов (перелимит пытаются скрыть: как только по статистке СИЗО «перебирает» сидельцев, «лишних» отправляют в регионы, откуда они пишут многочисленные жалобы). Заключенные вынуждены терпеть многое. Но всему же есть предел? Почему бы суду не учесть это не требование в такой сложный период заседаний в формате «каждый день»? Ведь родные умершего после 7 лет заключения экс-мэра Миасса Виктора Ардабьевского (он так и не дождался приговора) до сих пор считают: причиной смерти стали вывозы на суд в тот период, когда он был в тяжелом состоянии, и не своевременная госпитализация в больницу.
«Отдельного внимания заслуживает, как я заболел COVID-19. Я заболел 13 мая, однако до 24 мая меня возили с другими подсудимыми. Я участвовал в судебном заседании с коллегией присяжных заседателей... Сотрудники СИЗО говорят, что сообщали судье о невозможности моей доставки, но их заставляли это делать. В итоге только 23 мая взяли тест на коронавиурс, но продолжали возить на суд. Лишь 25 числа меня отвезли в больницу», - пишет Ковальчук.
Про вывозы на суд и вывозы на следствие людей с подозрением на коронавирус, я уже слышала. Вот одна из историй, случившаяся в СИЗО №4.
- 8 июня у экс-начальника УСБ МВД Дагестана диагностировали коронавирус, - рассказывает один из арестантов этого СИЗО членам ОНК. - Он содержится в 105 камере спецблока. С ним сидят фигурант по делу Голунова, сотрудники ГИБДД и бывший опер из СВАО. Так вот, отправили в больницу только одного, у остальных троих не взяли тест до сих пор. С их слов, у всех присутствуют признаки заболевания. Камеру посадили в итоге на карантин. А потом одного вывели на следственные действия и после окончания следственных действий, так как в сборном отделении было жарко, заключённых распределяли по свободным следственным кабинетам. Его посадили вместе со мной. Он сразу предупредил, что у него ковид, вжимался в стенку, чтобы подальше от меня быть и не заразить. Но сами понимаете — это так себе защита... А обратно на спецблок всех вели вместе, это примерно 10 человек.
Ну вот вам и картина маслом: примерно так и распространяется вирус по нашим СИЗО. При этом тесты практически ни у никого не берут (шепотом говорят, что их почти и нет-то). То, что судья не боится ковида, опасно не только для нее, но и для всех участников процесса. Что если Ковальчук станет вторым Ардабьевским, умершим до приговора?
Ева Меркачева
