Сколько раз мы слышали в магазине от продавщицы, на вокзале у кассира, в конторе у чиновницы: «Я никому ничего не обязана»! И сколько раз нам говорили: «Вы были обязаны предупредить», «вы были обязаны явиться», «вы обязаны это делать». Так почему же одни обязаны, а другие – нет? И что это за двойная и тройная игра и мораль: обременённый хоть какой-то властью ничего не обязан и может смело (нагло) об этом заявлять, а другой – проситель – обязан всё и всем только потому, что он не по ту, а по эту сторону стола или окна?
«Венера и Адонис», Тициан, 1554. Источник: wikipedia.org
Ваше место у параши
Мне и раньше этот перекос в правах и обязанностях не нравился, а с годами стал-таки бесить. Я вступаю в конфликты. В конце концов, я такой же гражданин, у меня есть конституционные права, я достаточно свободен в выборе поведения, а мне навязывают тотальный диктат, меня ущемляют, попирают мои обычные рефлексы, меня просто дискриминируют на каждом шагу по накатанной чиновничьей модели: я начальник – ты г…но, без бумажки ты какашка, а с бумажкой человек и т.д. А я не г…но и не дурак, не какашка и не букашка, я, может быть, умнее, честнее, порядочнее этого мурла с портфелем, и, может быть, гораздо полезнее для государства, чем это ОНО, которое возомнило себя пупом земли по кабинетному принципу.
Почему же я должен прогибаться, чувствовать себя виноватым, нарушая не мною придуманную и не мне во благо пущенную в обиход по всем инстанциям этого запутанного лабиринта инструкцию? Ведь очевидно же, что вся эта механика отлажена так, чтобы запутывать нас и развязывать руки им – нашим «благодетелям». Эти «слуги народа» априори – хозяева положения, они господа в гостиной, а мы в лучшем случае – челядь, а в худшем – холопы. А место челяди – в предбаннике, где нас так любят мариновать, безбожно воруя наше личное время этими бесконечными ожиданиями ради подписи, приёма, перенаправления в очередной предбанник.
Вот пример. Прихожу я как журналист на мероприятие, моя скромная роль – ждать, когда у героев моего репортажа дойдёт до меня время. У них же столько важных и уже запланированных дел, а я – челядь. Так я ждал областного чинушу по поводу реконструкции двора, который вместо посещения объекта отправился на премьеру спектакля «Женитьба Фигаро» в наш местный драмтеатр. Меня даже в зал не пропустили, я ждал под дверью. А мне бы тоже хотелось, раз уж время теряю, посмотреть спектакль. Но там сидел бонза, а журналист кто? Правильно, ответ – выше.
Когда у нас идут концерты во Дворце культуры, я всегда присутствую стоя (а мне сегодня шестьдесят лет). Сидячих мест для меня нет, всё размечено табличками (кроме прессы). Это при том, что во Дворце культуры я частый гость как автор, я там и песни пишу, и сценарии, но тут забывают, что я автор, меня игнорируют как журналиста, потому что там в первом ряду – работники городской администрации, и всё внимание – им. Это и подхалимаж, и хамство, а мягко говоря – неуважение ни ко мне, ни к возрасту, ни к профессии. И от меня требуют обязательности те, кто обязан был разместить меня не хуже, чем остальных в зале?
Долг платежом красен?
Вообще обязательность производное порядочности. Человек обязан возвращать долги. Частным лицам, во всяком случае. С разного рода инстанциями, по уже названной причине, каждый волен поступать по-своему. Нас дурят – и мы не обязаны быть кому-то что-то должными. Как говорил Николай Цискаридзе, его мать никогда не брала билет в общественном транспорте. Принципиально. Объясняя это тем, что государство нас обманывает без зазрения совести и не вправе требовать от нас соблюдения норм приличия в таких мелочах. По этой причине я, набрав кредиты, микрозаймы и задолжав за коммуналку, вдруг успокоился насчёт мук совести, что не в состоянии расплатиться. Если я не в состоянии – это вина государства. Меня не обеспечили достойной работой, не озаботились социальной помощью, продлили мне пенсионный срок, судьба загнала меня в медвежий угол, где вообще нет места для приложения моих сил (дворником я уже побыл и в столице, и на малой родине, и здоровье уже не то, а унизительная зарплата и вовсе отбила мне всякую охоту горбатиться на родное государство, которое не нашло ничего лучшего при моих данных, опыте и образовании, как всучить мне в руки лом и лопату, отправив на замену бульдозеру).
Так обязан ли я отдавать эти долги? И долги ли это, а не элементарная кабала, та самая эксплуатация, что свойственна капитализму? Она и при социализме была, но в скрытой форме, а ныне расцвела пышным цветом, потому что пришло её время: бал нуворишей на наших костях.
Второе моё объяснение нежелания быть кому-то обязанным – мои личные должники. Таковых накопилось достаточно. Я не говорю о мелочах: человек взял книгу – не вернул, взял вещь на время – пропал из виду, пообещел сделать – не сделал. Это их необязательность. Я не раз обжигался, но до сих пор остаюсь прекраснодушным дурачком и занимаю людям деньги (сам в них остро нуждаясь). Вернувших мне долги наберётся процентов десять. То есть каждый десятый. Девять из десяти не посчитали это должным и, скорее всего, просто сочли меня за идиота, которого можно и надуть. Доброта часто принимается за слабость, помощь со временем приобретает уничижительный оттенок (человека оскорбляет сам факт, что он был зависим, и есть тому свидетели из числа оказавших ему поддержку), а обязательность перерастает в какую-то месть за собственную ущербность.
На мне любят покататься всякого рода халявщики и дармоеды. С моей стороны (простота хуже воровства) довлеет дурацкая неловкость, отказать часто не могу, и получается – я обязан всех привечать, угощать и размещать. Плюс тратить своё время и устранять последствия этих визитов (уборка, ремонты, убытки). Страдает репутация. Копится моральная усталость. Возникает самонедовольство, доходящее до самоедства. Так «подставь правую щёку» или «око за око, зуб за зуб»? Это уже библейские противоречия. Так и до ереси недалеко. А всё потому, что ко мне приходят не люди, а бесы. И они вовлекают меня в свой круговорот, прикидываясь друзьями, приятелями, милыми людьми. В лучшем случае меня используют, в худшем – сбивают с пути истинного. Всё зависит от точки зрения: быт это или уже изотерика, что-то инфернальное. Как искушения. И я пытаюсь (как могу) выстоять, всякий раз разгребая руины прежних иллюзий.
Душа обязана трудиться
Я всё ещё остаюсь обязательным. Держу обещания, многое делаю бескорыстно просто потому, что просят (по-моему даже чересчур много), никогда не откажу в помощи, нередко обманываясь в намерениях другой стороны. Я стараюсь не тратить время попусту (талант надо отрабатывать – это тоже обязательство перед Богом). Скорее всего, это свойство моего характера, а не заслуга. Оно и благо, и наказание. И я думаю: почему же люди так необязательны? Да потому, что, развязав руки, жить легче. А совесть – это химера. Мало кто хочет нести бремя долгов. Проще освободить себя и топать налегке. Как говорится, война всёю спишет. Необязательность – это равнодушие, наплевательство, безразличие, разгильдяйство, халатность… Это когда спустя рукава, по принципу «и так сойдёт» и по мещанской морали «мне больше всех надо, что ли», это когда «моя хата с краю – ничего не знаю», это когда «авось не заметят» и прочие авось, небось да как-нибудь. Необязательность – это неинтеллигентность, это внутренняя маргинальность, это трусость и малодушие (в бою особенно, когда и присягу нарушить не грех).
Необязательность бывает непроизвольной, по привычке – человек так привык жить: безответственно, инфантильно, за чужой счёт; или идейной – человеку так удобно, он так решил, он выше своих обязательств, у него есть запросы поважнее, ему самому нужны эти деньги, это время, эти вещи… Я обещал – я забрал обещание обратно. Это цинизм, эгоизм, эгоцентризм и девальвация принципов (если они, конечно, соответствовали порядочности).
Быть обязательным – это труд. Потому что «душа обязана трудиться и день, и ночь…», как писал поэт Н. Заболоцкий. Обратное (непорядочность) – это леность души, её иждивенчество и, в результате, опустошение. Порядочных людей всё-таки больше, но непорядочные – виднее. И возникает эффект преобладания. А дурной пример заразителен, и мещанский вирус необязательности начинает пораженческую атаку. В первых рядах жертв – слабые и сомневающиеся. Кто колеблется, как вести себя лучше, кто готов идти на поводу, поддаться чужому влиянию, кому просто надоело быть белой вороной и мальчиками (девочками) для битья. Но у этих людей остаётся стыд. В то время как у их искусителей его нет. И при первом же случае жертвы вируса непорядочности как бы отряхиваются от морока и обретают прежние качества. Но эти пульсации могут быть рецидивными. Обязательных во всём и стопроцентно мало, как редок или почти невозможен абсолют. Все мы люди и все не без греха. Надо лишь помнить, в чём грех и каковы его последствия. И оставаться самим собой – желательно, на стороне добра, а не зла. Потому что порядочность – это порядок, а обязательность – дочь порядочности. И всё обратно-зеркальное – уродливое искривление действительности, ложь и обман.
(продолжение следует)
Сергей Парамонов
