Все привыкли к слову бомж. Бездомный бродяжка, чаще всего неухоженный, давно не знавший бани, нетрезвый и обычно безобидный. Все его шпыняют, едва ли не плюют в лицо, а он терпит и старается уйти в сторонку. Ночует где попало, а места его ночёвки требуют санобработки. Никто не сядет на скамейку в сквере, если на ней спал бомж. Потому что поймать можно что угодно: псориаз, чесотку, туберкулёз…
Граффити «Автостопом куда угодно», Бэнкси. Источник: wikipedia.org. Лицензия СС
Призраки улиц
БОМЖ – это аббревиатура «без определённого места жительства». Слово «человек» из этой фразы выпало. Разновидность бомжа – бич, «бывший интеллигентный человек». Всё-таки человек, хотя и бывший интеллигент. В армии есть чуханы (чушкИ) и чмошники (чмо). Чухан – человек, утративший характер, чмо – человек, морально опущенный. Всё это крайне уничижительные определения. Чуть человек выпал за грань – враждебность, неприятие, брезгливость и отторжение. Общество ограждает себя от подобной публики всеми доступными средствами. Уж морально по крайней мере. Как бы боится заразиться. Всё не вписывающееся в нормы вызывает агрессию. Это защитная реакция. Кому понравится общаться с наркоманом или алкоголиком? Кому приятен откровенный уголовник, будь он просто приблатнённым, расфальцованным фазаном. Как говорится, на цырлах, с пальцами веером и всеми ужимками урки, чем кичаться обычно мелкие шестёрки. Настоящие, серъёзные «пацаны» такого поведения себе не позволят. Им понты не нужны, они и так в законе.
Когда я жил в московском районе «Отрадное», частенько наблюдал компанию местных бомжей. Человек пять. Они со мной здоровались, потому что я не смотрел на них сверху вниз. Хотя и не братался. Они даже пытались меня угощать каким-то своим питьём из ржавой консервной банки. Как говорится, от всей души. Я вежливо отказывался, встречая их понимание. В принципе, невинные особи, каждая из которых попала на территорию бомжей своим путём. Самый старый освободился из мест заключения, родственники от него открестиись – дед оказался на улице. Другого выставила жена, поменяла врезные замки, но по выходным пускала принять ванну. Третьего выгнала родная дочь, отняв жильё… Бомжи не всем исповедуются, я у них вызывал доверие. При мне к ним задирались местные молодые олухи. Просто так, потому что сдачи не будет. Пнуть лежачего – разновидность героизма. Выпендриться перед своими. Таких я терпеть не могу. Это подонки, и бомж на их фоне – само благородство.
Тайны пятого этажа
На Остоженке, где наша студенческая братия дворничала, над нашим пятым этажом располагалась мансарда, когда-то принадлежащая Союзу художников. Со временем там образовалась бомжатня. Зимой бродяги там жгли костёр. А до этого я разжился в этой мансарде своей первой мебелью для дворницкой комнаты. Вернее, материалом, из которого эту мебель соорудил. Стеллаж, письменный стол, полки… Наша остоженская обитель поначалу сама мало отличалась от притона. Ремонта там не было с 50-х годов ХХ века. Дом старый, дореволюционный, из бывших доходных. То есть под съёмное жильё. Там прежде жили квартиранты – ещё при царизме. Разумеется, советская власть перевела это строение под коммунальные квартиры. Наш этаж был жэковским – для служебного жилья дворникам. Дворниками работали студенты. В нашей квартире №8 это был суриковский институт, наше МГУ (журфак) и МИСИ. Такая смешанная богема. И художническая мансарда над нами вполне вписывалась в этот антураж. А то, что у нас окна сто лет не мылись, свет был тусклый, проводка работала на 127 ВТ, приходилось на барахолке приобретать трансформатор, бывший паркетный пол выщербился донельзя, стены под советской бурой масляной краской потеряли цвет… в общем, допотопные условия. Этот тусклый свет сыграл со мной злую шутку. Напротив жил коммерсант Юра. Его комната была завалена коробками с сигаретами – тогда они только появились. Поэтому я всегда был с куревом. У Юры жил хомяк. Как-то вечером я сидел за столом, тлела настольная лампа, и вдруг передо мной по стене пошла большая тень. Вполне мистическое зрелище. Тень перемещалась от входной двери к окну. В комнате я был один. Я не на шутку испугался. Разгадка оказалась банальной – это Юркин хомяк проник в мою комнату и за моей спиной бежал вдоль стены по своим делам. Увеличенная лампой тень произвела такой пугающий эффект. Как говорится, оптический обман зрения.
А в нашей мансарде на чердаке появился бомж Володя. Он писал стихи. У него собиралась компания. Однажды утром произошло ещё одно ЧП мистического свойства. Открыв глаза, я увидел за окном космонавта. Он спокойно двигался, опираясь ногами. У него была эта точка опоры, он не парил в воздухе. Это на уровне пятого этажа! Спросонья я ничего не мог понять. Я даже подумал, что всё ещё сплю. Потом услышал шум в квартире. Выглянул – коридор был залит по щиколотку водой. Там двигались космонавты в скафандрах. Это были пожарные. Просто мы горели, а нас уже тушили, начав с чердака. Надо было основательно пролить водой деревянные перекрытия, чтобы тления нигде не осталось. Поэтому воды не жалели. Бомж Володя с компанией чуть не оставили нас без жилья. После этого мы их вообще не видели, а чердак пришлось освобождать от продуктов горения (мы же дворники, это наша работа). А мансарда приказала долго жить.
Однажды ко мне привели мужичка. Тоже бродяжку. Перекантоваться. Я запер его в комнате и приказал носа не высовывать. Когда я его выпроводил – еще дня два находил по углам бутылочки с мочой. Так он справлял нужду, не рискуя посетить туалет. На самом деле он был искусствовед и даже на досуге устраивал экскурсии в Пушкинском музее. Это поблизости, на Волхонке. Пять минут ходу. Но был пьющий и как-то оказался без крыши над головой.
Вот такая вот зараза
Как-то я ехал из «Вечерней Москвы» домой на Кременчугскую, это за Поклонной горой, где магазин «Минск». В газете был корпоратив. Ехал я на такси. Попутчиком оказался бомж. И я поймал от него чесотку. Я лечил её полтора месяца. Каким-то чудом попал к профессору, который проводил практические занятия в поликлинике со студентами. Он посоветовал мне экспериментальный гель. Надо было им обмазываться, будучи полностью голым, и так стоять по меньшей мере час. Пока не впитается. Но гель в конечном счёте помог. А поездка в такси обошлась мне в копеечку из-за этого геля. Благо, в деньгах я тогда не нуждался.
Собственно говоря, больше в моей жизни бомжей не было. Но опыт общения остался. И отношение к ним двоякое: и жалко их, и тесно общаться не тянет. Чревато. Да и бомжи бывают разные, не все они невинные овечки. Бомжи в подъезде – наказание для дома. Домофоны не всегда спасают. Полиция выгонит – придут снова. А это вонь и зачастую общественный сортир. От этого никуда не деться. Кажется, от бомжей позапирали всё, что можно: подвалы, чердаки, пристройки… А где жить бездомным, особенно в холодное время года? Государство – это ночлежки. Их и кормят какой-то благотворительной похлёбкой, и моют, и оказывают медицинскую помощь. Но это капля в море. Комплексной программы искоренения этого явления нет. Есть программа по реабилитации и профилактике бродяжничества у проблемных подростков. Но это другая история.
Природа явления
Бомжи не взялись ниоткуда. С развалом СССР это явление стало расти, как снежный ком. Социальная и экономическая катастрофа больнее всего ударила по гражданам из групп риска. В СССР государство как-то нас уравнивало и обеспечивало социальную защиту, новая Россия многое пустила на самотёк. Когда рушились промышленность, образование, медицина – было не до бомжей. Тут страну надо было спасать, а люди спасались кто как мог. Постепенно всё вошло в свою колею, но прежние институты атрофировались, нового не появилось, а одной полицией проблему не решить. Штрафы и временная изоляция за асоциальное поведение – это видимость борьбы. А между тем у всех граждан есть неприкосновенные конституционные права. И у бомжей тоже. То, что всеобщее обнищание, вооружённые конфликты, отмена статьи за тунеядство и прочее многих обрекли на прозябание за чертой бедности – причина, а следствие – армия бомжей, добровольно выбравших этот образ жизни. Для кого-то в этом есть свои плюсы, кто-то идейный бродяга, кого-то вполне устраивает такая жизнь.
Бомжем стать не трудно. Если жильё аварийное, если кредиты под залог единственного жилья, если некуда податься после отсидки в местах заключения, если ты жертва чёрных риэлторов, если сирота, если попёрли из общаги, если безработный и иждивенец… Так что бомж – это не только представитель социального дна, потенциально это любой добропорядочный гражданин, угодивший в неблагоприятные обстоятельства. Корень проблемы – в прописке (регистрации), потеря её исключает человека из правового поля. А нет человека – нет проблемы (нет социальной помощи, нет медицинского обслуживания, нет возможности трудоустройства, нет даже права обратиться в суд). Выпал из общества, бомж теряет все шансы в него вернуться, даже если захочет. Проблема бомжей – в несовершенстве российского законодательства, в обилии пробелов и трудноразрешимых коллизий, что пополняет эту территорию всё новыми и новыми обитателями.
О бедном бродяге замолвите слово
Бомжи – самая дискриминируемая часть населения страны. Большинство оказывается на улице по семейным обстоятельствам, вторая большая группа – вернувшиеся из мест заключения, дальше идут выселенцы и обманутые дольщики… А есть ещё пережившие стихийные бедствия, погорельцы, жертвы мошенничества, мигранты, нищие… Социальное неравенство, достигшее нормальных капиталистических размеров, порождает и правовой нигилизм, и равнодушие, и чиновничье безразличие. Рыночные механизмы вообще отсекли многих от законной (социально гарантированной) возможности приобретения жилья. Государство самоустранилось, как оно самоустранилось и умыло руки по многим направлениям в заботе о своих гражданах. Если ты не номенклатура, пусть даже самая мелкая. А это ещё одна потенциальная возможность пополнения рядов бродяг. Как у нас выполняются программы по улучшению жилищных условий? А как местный чинуша решит. Бывает, ветеран войны десятилетиями ютится в разваливающемся бараке, а его всё не могут переселить в более достойное жилище. А тут какой-то бомж или социально неблагополучная семья. Вот и получается, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И никто ничего никому не обязан. Ведь социального взрыва на территории бомжей быть не может априори. А значит никакой угрозы, кроме вони и антисанитарии. И по-прежнему всё отдаётся на откуп полиции, которая у нас и есть санитар леса, как тот Фока, который на все руки дока. Ведь в элитных районах и кварталах бомжей нет, там особо охраняемая территория. С хорошим видом и запахом.
Сергей Парамонов
