Нужна ли обывателю свобода? Пожалуй, что нет. Обыватель жаждет безопасности, порядка и справедливости. Свобода — штука мучительная, она предполагает самостоятельный выбор и персональную ответственность за принятое решение. Нерасторжимая связь между свободой, безопасностью и справедливостью ускользает от обывателя. Мало того, свободно мыслящие субъекты вызывают его раздражение своим отвлеченным умствованием и выворачивающей наизнанку душу рефлексией.
На память приходит история, когда женщина впервые, уже в зрелом возрасте, прочитала «Анну Каренину» Л.Н.Толстого. Реакция ее была вполне житейская: «Ей бы надо было корову завести, а лучше две». В самом деле, ежедневная утренняя дойка напрочь отбивает желание броситься под паровоз. Не говоря уже о том, что круглосуточный уход за домашней скотиной не оставляет времени на адюльтер и прочие глупости.
Оставим в покое обывателя с его житейской психологией. Гораздо больше меня волнует творческое меньшинство. А точнее, вопрос о том, что придает творческим людям силы неколебимо стоять на своей позиции, которая никогда не была и не станет популярной. Вопрос отнюдь не праздный, ибо только усилиями креативного класса удается в конечном итоге побороть любые эпидемии в широком смысле слова. Будь то холера, коронавирус или массовое помрачение умов на любой почве. Неодолимыми стремлениями «чудаков» к звездам прорываются космические корабли, запуск которых не приводит к повышению удоев молока. Так что вопрос самоощущения творческого меньшинства отнюдь не праздный; он, если угодно, центральный в обстановке нарастающей сердечной смуты и сумятицы в головах.
На днях получил письмо от знакомого директора школы. Он — высокий профессионал, в недавнем прошлом победитель всероссийского конкурса «Директор школы». Описанная им в юмористическом ключе история позволяет, на мой взгляд, увидеть истоки народного скепсиса по отношению к любым попыткам модернизации и прогрессу в целом. Дело происходило в областном центре. Там готовилась приемка только что модернизированной больницы. Накануне директор школы получил приказ крутиться рядом с региональным министром здравоохранения, чтобы было кого снимать репортерам в качестве массовки. Экскурсию вел главный врач больницы. Он шел впереди процессии по коридорам здания и воодушевленно рассказывал о потраченных миллионах и о новом супердорогом оборудовании. В старой больнице узкие коридоры, процессия бесконечно поворачивала, переходя из помещения в помещение. А главный врач все рассказывал и рассказывал, пока за одним из поворотов присутствующие не обнаружили, что министра здравоохранения с ними нет. Процессия дружно развернулась назад по лабиринту помещений в поисках министра.
На выходе из главного корпуса все увидели, что госпожа министерша направляется к барачным зданиям, стоящим в глубине больничного двора. Семенящей походкой за министром устремились чиновники, затем репортеры, ну и все остальные. Беда была в том, что министерша ушла уже далеко, а рвануть бегом за ней процессия не могла, так как все снимала камера.
Догнали ее в тот момент, когда она вошла в барак. Всем присутствующим, включая репортеров, открылась следующая картина. В огромном чугунном чане женщина в грязно-белом халате с импровизированным бейджем, приклеенным к халату скотчем, огромной палкой мешала постельное белье. На минуту в помещении воцарилась такая тишина, будто только что зарезали утку.
Министерша стала копаться в бумагах, обнаружив там необходимый финансовый отчет. Сверяя документ с реальностью, сильно смахивающей на картину из романов Диккенса начала позапрошлого века, она произнесла: «Ну как же так? У вас же тут по документам Samsung, Ariston, Bosh? Как же вы работаете?» На что прачка, зло зыркнув на госпожу министершу, дала исчерпывающий ответ: «Какой Бош? Работа у меня простая. Я здесь Бош». Что тут добавишь? Многое и, пожалуй, самое главное. Уродливое и циничное воплощение модернизации в наших отечественных Палестинах не отменяет борьбу за прогресс, без которого нам не выжить. В данном конкретном и, увы, типичном случае, профессионал от образования столкнулся с корявой модернизацией в медицине. Всему виной пресловутый «откат»!
Забавно, как слова, преодолевая границы государств, становятся интернациональными. Мы по праву гордимся тем, что российское слово «спутник» приобрело международное звучание. Спешу обрадовать патриотично настроенных граждан. «Откат», прочно прижившийся в нашем лексиконе, а главное, в повсеместной практике — отнюдь не отечественное изобретение. Это слово переведено с английского языка. Откат — это форма подкупа по договоренности, при которой взяточник выплачивает комиссию в обмен на оказанные услуги. Это разновидность взятки, заключающаяся в том, что чиновник или сотрудник фирмы при выборе поставщика услуг или товаров получает вознаграждение.
Если кому-то от этого знания и полегчало, то мне — нет. Наше импортозамещение, а точнее, импортонаполнение иностранного термина зашкаливает. Не секрет, что откаты порой достигают у нас до 70%. Поверьте, что в сфере образования псевдомодернизация за редким исключением выглядит не лучше. Известны отнюдь не единичные случаи, когда скоростной Интернет существует только на бумаге. Подобных примеров, когда в условиях пандемии учителя сельских школ, осуществляя дистанционное обучение при отсутствии Интернета, подсовывают бумажки с заданиями под двери учеников и таким же способом получают ответ, — не редкость. Такой сельский учитель, подобно прачке, мог бы с поправкой на образование произнести: «Какие к черту кабельные каналы передачи информации? Я здесь кабель».
Тем не менее мой знакомый директор не сдается. Во всяком случае, у себя в сельской в школе он сумел наладить настоящее онлайн-обучение в условиях пандемии. Почему не сдается? Потому что профессионал! Отсюда неколебимая уверенность в себе и сохранение достоинства. Не нахальная самоуверенность дилетанта, а спокойное осознание своего мастерства.
Ибо свобода есть образ жизни мастеров, а не босяков. Это становится особенно заметно сегодня, когда от мастерства отдельных профессионалов — врачей, зависит сохранение жизни миллионов людей. К сожалению, в других сферах зависимость от индивидуального мастерства профессионалов для всех не так очевидна. А кроме того, настоящий мастер по-настоящему увлечен своей профессией, она доставляет ему подлинное наслаждение, вне зависимости от конъюнктурных оценок социума, который, как издавна повелось, жаждет прежде всего безопасности и справедливости.
Но именно внутренне свободный мастер обеспечивает и то, и другое. С безопасностью все ясно, а вот справедливость нуждается в отдельном разъяснении. Опять же, это легче всего доказать на медицинском примере. Очевидно, что в условиях всеобщей борьбы за приукрашивание статистики и тирании количественных показателей высококлассный хирург должен избегать ситуаций, опасных для его репутации и, не будем скрывать, размера заработка. Другими словами, он должен избегать тяжелых случаев, чтобы поддерживать высокий процент успеха. В таких обстоятельствах мастеров вытесняют на периферию профессии, из элитарных клиник в больницы для бедных. Так наилучшие профессионалы оказывают помощь социально незащищенным слоям населения, борясь за жизни своих пациентов. В награду они получают бесценный опыт спасения людей в, казалось бы, безнадежных ситуациях.
Парадокс заключается в том, что когда сильным мира сего становится по-настоящему худо, то на выручку зовут врачей из заштатных клиник. Не сегодня это началось. В годы советского псевдоравенства, когда высшую номенклатуру обслуживало специальное кремлевское медицинское управление, родилось присловье: «полы паркетные — врачи анкетные». А для проведения серьезных операций приглашали обычных докторов из городских больниц, не удостоенных громких званий и титулов, зато имеющих огромную ежедневную практику спасения людей. Так свобода в совокупности с независимостью мастеров обеспечивала высшую справедливость. Мы когда-нибудь это поймем?
Евгений Ямбург, заслуженный учитель РФ
