В Хельсинки завершился 15-й фестиваль Flow. Один из главных культурных символов Финляндии и выдающееся по музыкальным меркам мероприятие продолжает расширяться. Макс Хаген слушал артистов прошлого и настоящего и думал о будущем.
Финские пресс-представители работают оперативно: едва публика успела разойтись, а они уже рапортуют, что Flow посетили 83 тыс. человек за три дня. Это немного меньше прошлогоднего рекорда — в 2018-м было на тысячу больше,— но и далеко не упадок. Оставаясь фестивалем-бутиком, ограниченным по масштабам, Flow аккуратно расширяется с каждым годом. Но гораздо интереснее, что половину пресс-релиза — хотя музыкой этот фестиваль мог бы хвастаться бесконечно — занимали вопросы экологии.
В то время как в России тушить леса почему-то считается экономически нецелесообразным, в Финляндии идут фестивальные отчисления и пожертвования для посадки деревьев аж на Мадагаскаре. В одной стране, несмотря на протесты, строится северный мусорный полигон, в другой — с фестивальных сборов и пожертвований отчисляют средства на поддержание чистоты Балтийского моря. А пока где-то катаются на бульдозере по персикам, совсем рядом проводят обучение рестораторов экологичному питанию. Даже перед концертами на главной сцене Flow на супертехнологичном изогнутом экране напоминали: подумай о будущем, живи честно и чисто и катайся на велике вместо авто.
Территория Flow каждый раз немного расширяется, но, судя по всему, вопрос вместимости фестиваля еще долго будет занимать его организаторов. Пусть даже вторая сцена в грандиозной дизайнерской палатке будет вмещать уже 10 тыс. человек, народ все равно будет стоять стеной за ее пределами. Гордость и фирменная марка фестиваля — Nordea Globe Balloon, круглая площадка с огромным надувным пузырем над сценой и завидным репертуаром джазовых и этно-артистов, забивается до отказа. Очередь в полсотни человек возле каждого входа стоит и жаждет то дедушку spiritual jazz Фэроу Сандерса, то жгущих африканцев BCUC — кто не успел, зайдет, как только выйдут три-пять человек, за перегрузкой тщательно следят.
Финский фестивальный порядок сбился в пятницу. Редкий случай, но соул-дива Эрика Баду опоздала с выступлением на Flow на полчаса. Задержка аукнулась Соланж Ноулс, выступавшей вслед тут же на главной сцене. Суперстильный современный соул и вычурное R&B были вырублены ровно в полночь — последние пять минут запоздавшего выступления не уложились в допустимые нормы шума. Под одобрительный гул публики Соланж допела и дотанцевала при полной тишине на поле — звук шел только в мониторы на сцене.
В этом году в фестивале приняли участие 175 артистов на любой вкус. Тут был и модерновый соул Blood Orange, и берлинское экспериментальное техно Modeselektor, и звуковой электродизайн Джеймса Блейка. Безусловными хедлайнерами оказались, конечно, The Cure и Tame Impala.
The Cure сыграли почти безукоризненный концерт. Единственный минус нынешних фестивальных гастролей Роберта Смита и его компании разве что в бесконечном использовании одних и тех же песен и оформления уже третий год. По сути, The Cure отыграли ту же самую программу, что и пару лет назад в Hartwall Arena, с поправкой на фестивальное время — два с половиной часа вместо трех. Но в Хельсинки сет-лист был перестроен. Начав довольно рано, еще при свете, The Cure сначала пустили материал пободрее, с наступлением сумерек песни группы становились все более романтичными, а через пару часов, уже в темноте, музыканты исполняли мрачные композиции из ранних постпанковых альбомов.
Tame Impala лишний раз продемонстрировали свое умение работать с психоделикой, арт-роком и электроникой. Под галлюциногенными расплывающимися изображениями и лазерами они использовали приемы из 1970-х и заодно прямые оммажи и заимствования, а в песне «Elefant» Tame Impala и вовсе работали с музыкальными цитатами — тем, кто не успел добрать альбом «Dark Side of the Moon» было в самый раз пополнить полки.
Stereolab выдали настолько плотное выступление, что становилось даже непонятно, как на пятерых и при их хитросплетенной музыке можно добиться такого мощного звука. Ив Тумор не столько играл концерт, сколько устраивал перформанс: индустриальный и готической электропоп проходил в искусственном дыму и под прожекторами в лицо толпе, пока почти невидимый артист в трико и ботфортах извивался, будто на электрическом стуле.
Макс Хаген
