Сегодня опять судьба меня столкнула с человеком, которого обманули в клинике «Man health».
Мы писали об этой клинике на нашем сайте nabiraem.ru в разделе «Поговорим».
Клиника отвратительная. Людей разводят на деньги.
Наш сотрудник обратился в эту клинику, ему сказали: «За четыреста тысяч мы сделаем небольшую операцию. Иди и ищи деньги». Напугали до смерти.
Сотрудник обратился ко мне. Ему действительно требовалось хирургическое вмешательство, но небольшое, амбулаторное. Мы поехали с ним в двадцать четвёртую городскую больницу, и там всё в течение часа сделали и ни копейки не взяли денег.
Ну, как так можно? Где совесть у людей?
И вот мой сын (он работает в газете «Вечерняя Москва») рассказывает, что к ним пришло много писем с жалобами на эту клинику. Журналистка газеты стала разбираться, а клинику закрыли.
Вроде радоваться надо — закрыли жуликов, мошенников, воров. А на самом деле всё гораздо хуже.
Клинику переименовали. Помещение, врачи, стиль работы — всё осталось. Только название другое.
В Интернете слишком много было рассказов об этой клинике. Вот они и решили закрыться и под другим названием открыться.
Позор, стыд!
За что обирают людей?
Мошенники в белых халатах. К сожалению, они есть.
Сегодня звонил многим начальникам. Естественно, через секретарей.
У меня даже если есть чей-то мобильный телефон, я стараюсь звонить через секретарей. Так лучше.
Позвонишь на мобильный — а у человека плохое настроение, ему неудобно говорить, он тебя не дослушает, оборвёт, будет неловко.
Я уже привык, что начальники выходят, уходят, ведут переговоры, совещаются, обедают, говорят по второму телефону, ушли к начальнику, заняты подготовкой доклада или просто просили их не беспокоить, выехали на семинар, находятся в командировке, встречаются с делегацией…
Вы можете звонить неделями, месяцами — Вас никогда не соединят с тем, с кем вы хотите поговорить. Это у нас такой стиль.
Помню, как я обалдел, когда меня соединили с руководителем Счётной палаты Сергеем Вадимовичем Степашиным. Он попросил меня позвонить, дал телефон приёмной, и меня соединили.
— Если я обещал, надо слово выполнять. Если человек со мной хочет общаться, значит, я нужен. Зачем другого заставлять звонить десятки раз, когда можно с первого звонка всё решить?
Такого же принципа придерживается и Рубен Карленович Варданян.
— Я всегда прошу соединить меня с теми, кто мне звонил. Иногда не сразу. Секретарь записывает звонок, и, как только у меня появляется время, я с человеком говорю.
Я подумал, вот бы хорошо обучить искусству общаться оп телефону Алексея Валерьевича Шапошникова, руководителя Городской Думы. До него вы никогда не дозвонитесь.
Чиновники, так называемые государственные деятели, депутаты никак не могут понять, что это не мы для них, а они для нас.
Каждый раз, когда я с таким явлением сталкиваюсь, я вспоминаю эту замечательную фразу: «Правильно натасканная совесть никогда не грызёт своего хозяина».
Сколько же таких правильно натасканных?
Раньше мы удивлялись хамству. Теперь мы удивляемся вежливости.
Пятница прошла в рутинной работе. Ответил на двести писем, почистил спам, сделал двадцать звонков, поговорил с тремя сотрудниками, подписал около ста пятидесяти счетов, заявлений, просьб, официальных писем, банковских документов, поговорил с тремя солистами, пришедшими в офис…
И на всё это ушло десять часов рабочего времени.
Одиннадцатый час я отдал дневнику.
Двенадцатый час, должен сознаться, я поспал.
Это меня спасает, что я могу зайти и на час отключиться, отдохнуть, а потом спокойно работать.
В пятницу переживал по поводу памяти. Вдруг не мог вспомнить фамилию соседки в коммунальной квартире на улице Скороходова, где я жил с семи до двадцати лет. Имя помню — Люда. А фамилия выскочила из памяти. Мучился минут двадцать. Вспомнил — Соколова.
Квартиру ту помню до мельчайших подробностей. Кухню и как там стояли столы (в квартире пять семей проживало, почти двадцать человек), коридоры, ванну (первые десять лет после войны она не работала), телефон (один на всю квартиру), помнил всех соседей, как звали: тётя Ева, дядя Миша, тётя Дуся, дядя Ваня, Аделина Исаевна, тётя Катя, дети — Марик, Ильюша, Саша, Толик, Боря. А вот как фамилия девочки Люды — забыл.
Мне бы от этого отмахнуться: забыл — и ладно, потом вспомню. А у меня свербило.
Альцгеймера боюсь.
И как же я обрадовался, когда фамилия всплыла — Люда Соколова! Мы дружили, играли, мы любили друг друга, целовались, обнимались. После одиннадцати лет (мы с Людой были ровесники), хоть и жили в одной квартире, и наши комнаты были через стенку, общались меньше. А когда нам было по двенадцать, семья Люды уехала в другую квартиру. И в их комнату въехала семья из трёх человек: портниха тётя Лена, её муж Иван и их сын Павлик. Тётя Лена была прекрасной портнихой, она мне шила брюки. Самые лучшие брюки в моей жизни были сшиты тётей Леной.
Захотелось увидеть наш дом. Зашёл в Яндекс и нашёл его. Вот фасад:
Дом наш знаменитый. Об этом я узнал, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Именно по этому адресу находилось издательство «Парус», и туда заходили часто Максим Горький, Фёдор Шаляпин, Иван Бунин и другие ныне прославленные, именитые писатели, поэты, артисты.
А вот двор нашего дома:
Когда-нибудь я напишу о нашем доме. Мне есть, что вспомнить.
И надо вспоминать, и надо писать.
Альцгеймера боюсь, боюсь страшно.
Вот строчка из Википедии: «Увековечило его имя изучение сенильной деменции, известной как «болезнь Альцгеймера».
А вот его фото. Какой добродушный дядя.
Субботу и воскресенье я провёл дома. Много общался с нашими солистами. Подумал, нет одиночеству — это лозунг нашего сайта
В понедельник опять же почти целый день был в офисе. Поговорил с четырьмя претендентами на должность редактора. Всех забраковал. Неинтересные люди, скучные, самодовольные. Ну, зачем нам таких брать?
Всем сказал, чтобы проходили «СОЛО». И знаю, что большинство, по крайней мере, трое из четверых, дальше десятого упражнения «СОЛО» не пройдут.
«СОЛО» для меня в некотором роде всегда лакмусовая бумажка — брать или не брать человека. Как прошёл, сколько потратил времени, каких достиг результатов.
Долго говорил с Фёдором Владимировичем Проходским.
Вот ведь жизнь! Я хорошо знал его отца, когда тот был девятнадцатилетним юношей. Теперь Фёдору Владимировичу Проходскому, сыну Владимира Владимировича Проходского, двадцать пять лет.
Два высших образования: инженерное и литературное.
Умён.
Обаятелен.
Образован.
Талантлив.
Аккуратен.
Моден.
Привлекателен.
И это всё о нём (когда-то был фильм под таким названием, «И это всё о нём»).
Мы говорили долго. Я пытался объяснить Фёдору Владимировичу, что он может работать на порядок лучше, что у меня на него большие планы, дал ему понять, что не исключаю предложить ему должность главного редактора. Впрямую об этом не говорил, но объяснял, что у нас может быть два главных редактора, ибо слишком много ресурсов, которые надо делать: сайт для собак, фотобанк, соревнования, «ЭргоСОЛО», 1001.ru, фонд помощи и другие. По большому счёту, тут требуется серьёзная большая команда.
Фёдор Владимирович обещал подумать, как можно улучшить собственную работу.
Алексей Владимирович ходил из комнаты в комнату и всё ворчал. Ворчал мягко, незлобливо, воспитывал меня.
Я не выдержал и, когда мы оказались один на один, взял, что называется, его за грудки и сказал:
— Алексей Владимирович, почему какая-то странная история происходит с вами и со мной?
— Чем опять вы недовольны? — почти прошептал А.В. Косякин.
— Объясню, — начал я. — Когда мы один на один, вы вообще идеальны. Помогаете мне, понимаете меня, успокаиваете, когда я нервничаю, а при всех вам хочется меня воспитывать и делать замечания. Может, не надо?
— Конечно, не надо, — согласился Косякин. Потом выдержал паузу, посмотрел на меня и добавил: — Вас и не перевоспитаешь. Хотя имело бы смысл, — добавил он с улыбкой.
В понедельник звонил по корпоративным версиям. Люди не понимают, зачем им это «СОЛО». Начальники никак не могут взять в толк, почему их сотрудники должны набирать слепым десятипальцевым методом.
Конечно, полагалось бы провести большую разъяснительную работу. Статьи в газетах и журналах, сюжеты на телевидении, передачи по радио, плакаты.
Ну, что же это такое? В США, в Англии, Франции, Германии, насколько я знаю, в Анголе и Кот-д’Ивуаре слепому методу набора на клавиатуре компьютера учат в школах. У нас слепым методом владеют только 5%, а в США — 85%.
Говорят, и в капле воды можно увидеть все проблемы моря. Вот и по «СОЛО на клавиатуре», как идёт её внедрение, обучение, можно увидеть все проблемы нашей страны. Тут и коррупция, и пофигизм, и махровый бюрократизм, и формальное отношение, и страх, и самодовольство многих чиновников.
Ладно, не буду перед сном о грустном.
Вот Министерство РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий.
Я недавно выступал перед их сотрудниками. Слушали меня внимательно, были вопросы, среди присутствующих нашёлся человек, который прошёл нашу программу и восторженно о ней рассказывал.
Это Сергей Александрович Ледянцов.
Я помню бумагу, которую получил в феврале этого года.
А потом и в марте пришло хорошее письмо:
И вот сегодня я снова пишу о МЧС. А ведь им нужно, и в их учебных заведениях нужно, и во всех оперативных службах нужно, да-да, нужно внедрить «СОЛО на клавиатуре».
Когда чиновники поймут это?
Вернусь к списку. Почти уверен, что не умеют набирать в МЧС:
Пресс-секретарь:
Дробышевский Александр Владимирович;
Министр:
Пучков Владимир Андреевич;
Первый заместитель министра:
Степанов Владимир Викторович;
Заместители министра:
Беляев Леонид Анатольевич;
Воронов Сергей Иванович;
Чуприян Александр Петрович;
Статс-секретарь — заместитель министра:
Артамонов Владимир Сергеевич;
Главный Государственный инспектор РФ по пожарному надзору:
Борзов Борис Анатольевич;
Департамент авиационно-спасательных технологий и беспилотной авиации:
Светельский Владимир Николаевич;
Департамент гражданской обороны и защиты населения:
Мануйло Олег Леонидович;
Департамент кадровой политики:
Кузнецов Анатолий Владимирович;
Департамент международной деятельности:
Романов Александр Александрович;
Департамент пожарно-спасательных сил и специальных формирований:
Агафонов Александр Викторович;
Департамент развития:
Гогохия Беслан Юрьевич;
Департамент территориальной политики:
Ковалев Юрий Павлович;
Финансово-экономический департамент:
Ахмадеев Раис Шамсимухаметович;
Административно-правовое управление:
Рвачев Александр Тимофеевич;
Научно-техническое управление:
Овсяник Александр Иванович;
Управление инспектирования:
Нуртдинов Ришат Васфиевич;
Управление информационных технологий и связи:
Власов Сергей Витальевич;
Управление организации информирования населения:
Вагутович Алексей Владимирович;
Управление специальной пожарной охраны:
Розанов Владимир Витальевич.
Наверное, это всё хорошие люди. Они не принадлежат сами себе. Их могут в любое время дня и ночи поднять с постели и отправить в командировку туда, где несчастье.
Мало того, их даже поднимать не приходится: если они узнают, что где-то плохо, они сами звонят и едут.
Как сделать, чтобы эти люди поняли: на современной технике надо работать современно?
И как же мне приятно смотреть на лица простых инженеров, рабочих, фермеров, лесников, студентов, школьников, артистов балета, медсестёр…
Я вспомнил свою беседу с Михаилом Барышниковым, когда он приезжал в Москву на международный конкурс артистов балета. Он говорил тогда о чиновниках, о засилье бюрократизма, об отсутствии творчества, о желании дышать полной грудью. Великий человек!
Он говорил это, когда ему было чуть больше двадцати. Нынче ему почти семьдесят.
Я помню его таким:
Ваш Владимир Владимирович.
P.S. Неужели нужен приказ, указ, распоряжение, воля вышестоящего начальства для того, чтобы люди на работе занимались работой, работали эффективно и не набирали одну бумажку (одну страницу) за один час рабочего времени?
Я - гражданин своей работы.
Михаил Николаевич Барышников (род. 1948), танцовщик-премьер русской школы
