Говорят, Сальери с самого начала не очень верил, что из Бетховена получится оперный композитор. Но Шиканедер, директор венского Театра ан дер Вин и либреттист «Волшебной флейты» Моцарта, считал иначе. Предложенное им либретто Бетховен не оценил; едва Шиканедер покинул директорское кресло, композитор от идеи отказался, но ухватился за новый проект театра, пьесу «Леонора, или Супружеская любовь» Жана-Никола Буйи. Сюжет автору дала сама жизнь — в эпоху торжества гильотин он насмотрелся многого. Основой тираноборческого либретто стала история пары из Тура, где любящая жена, переодевшись мужчиной, спасла заточенного в тюрьме мужа. Собиравшийся в Париж Бетховен мечтал об оперном триумфе, но судьба распорядилась иначе. Первыми зрителями «Фиделио» и впрямь оказались французы — наполеоновские офицеры, взявшие Вену, заполонили театр. Им не понравилось, во многом из-за оркестра, возмущенного «неправильной» музыкой.
Сцена с переодеванием Леоноры запоминается и в постановке Каликсто Биейто в Баварской государственной опере. Облачаясь в мужское, певица Аня Кампе обматывает грудь туалетной бумагой — по-своему эффектная находка каталонского режиссера, решившегося оспорить свое реноме оперного бунтаря. Художник Ребекка Рингст, постоянный соавтор Биейто и частый гость в Мюнхене (летом здесь покажут генделевскую «Агриппину» в режиссуре Барри Коски и ее декорациях), выстроила неоново-металлическую конструкцию из клеток с площадками на разных уровнях. Певцы беспрерывно перемещаются по вертикали и горизонтали, и в их движении, как и в спускающихся из-под колосников акробатах, трудно найти логику. Сама тюремная камера, впрочем, находится на авансцене, так что все режиссерские придумки на виду: Флорестана пытаются облить бензином, противника бьют бутылкой по голове. Хорошо видно и музыкантов, исполняющих знаменитый квартет,— их спускают в огромных клетках сверху.
При всем том Биейто не хотел делать политагитку, связанную с Гуантанамо и другими актуалиями. Его, говорит он, интересует жанр поэтико-философского триллера. Задача сложная, и приходится признать, что ее решает все-таки в основном оркестр. Одной из ключевых опер немецкой музыкальной истории в постановке Биейто здесь прежде дирижировали Даниэле Гатти и Зубин Мета, но именно нынешнее возобновление с Кириллом Петренко за пультом — из эпохальных событий.
Из увертюр Петренко выбрал самую драматичную, третью; в очередной раз стало ясно, что премьера для него — результат тщательнейшей работы с нюансами, и многим кажется, будто дирижер всю жизнь занимался одним Бетховеном. Но Петренко, германофил с вагнерианским уклоном, прежде не играл «Фиделио». Тем внушительнее его успех с оркестром (особенно хороши духовые), хором и солистами. Молодые голоса — Ханна-Элизабет Мюллер как Марцелина и Дин Пауер как Жакино (ирландский тенор — редкий иностранец среди немецкоязычного ансамбля) — звучат свежо и сильно, под стать им и Гюнтер Гройсбок (надсмотрщик Рокко).
Аня Кампе в заглавной партии показывает максимум того, на что способна: Леонора для нее — певческая и драматическая задача одновременно, и решая ее, она оказывается на высоте не только в буквальном смысле слова. Переживавший последнее время кризис Йонас Кауфман обнаруживает в образе Флорестана возможности для обретения былой формы. Говорить об успехе, сравнимом с его прежним Флорестаном в Зальцбурге, рано, но это уже не бесцветный персонаж, каким выглядел его Отелло (“Ъ” писал о мюнхенской премьере 27 декабря 2018 года). Как бы то ни было, при петренковском понимании музыки начинаешь думать, что режиссерский театр не всегда обязателен, порой бетховенские равенство и братство манифестируют себя через звук. Жаль, свидетельств мало: Петренко не любит записей, его аудио- и DVD-диски пересчитаешь по пальцам — случай, когда призовешь хоть тирана, лишь бы покончить с таким безобразием.
Алексей Мокроусов
