Начальница отдела опеки и попечительства района Хамовники Антонина Кобзева появилась в квартире Торчиковых, когда Федору исполнилось 8 дней. В сопровождении двух полицейских чиновница увезла малыша и его 26-летнюю маму Ольгу в полицейское отделение. Вердикт Кобзевой прозвучал безапелляционно: младенца в Дом ребенка, мать — на все четыре стороны. Ольге не дали даже документа о том, что ее сын отправлен в приемник-распределитель №6 для детей с пораженной ЦНС и нарушениями психики.
Женсовет против Системы
Эта уникальная по своей жестокости история произошла полтора года назад в Хамовническом районе Центрального административного округа Москвы. Казалось бы, органы опеки и попечительства, которые обязаны помогать и защищать, действовали как захватчики. Судебное противостояние чиновников и общественной организации «Женсовет на Девичке», которая помогает молодой матери вернуть сына, длились больше года. Районный суд женщины проиграли. Мосгорсуд оставил решение Хамовнического суда в силе. И если до апелляции Ольга видела Федю раз в неделю, то после решения Мосгорсуда матери позволили навещать сына раз в месяц — несмотря на то, что суд ограничил ее в правах, не лишив их.
Уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов недавно объявил с экранов федеральных каналов, что к 2018 году в России будут закрыты все детские дома. Омбудсмен заверил, что в рамках федеральной программы «Россия без сирот» предполагается, что за пять лет все брошенные дети будут устроены в семьи. Его бы, как говорится, устами...
Ольга Торчикова по темпераменту флегматик. Спокойная, добрая и заботливая. Она старшая в многодетной семье, за своей младшей сестрой-инвалидом ухаживала до последнего дня. Ребенок был очень тяжелый, врачи предполагали, что девочка проживет не больше года. Она прожила девять лет, по мнению все тех же докторов — исключительно из-за заботы Ольги. Младшему брату Торчиковой, Ванечке, сейчас 10 лет. До сих пор Оля ухаживает за ним как за собственным ребенком.
30 марта 2011 года Ольга родила сына. Родила как мать-одиночка. На 6-й день, как обычно, мать с новорожденным выписали домой. На восьмой день мальчика забрали в Дом ребенка №6 по предписанию отдела опеки и попечительства муниципалитета района Хамовники ЦАО.
«Мы действовали на основании письменных заявлений от работников детской поликлиники №38 и из УВД Хамовники», — рассказала начальница отдела опеки и попечительства Антонина Кобзева. По ее словам, обстановка в семье Торчиковых представляла угрозу жизни и здоровью новорожденного. Родители Ольги на тот момент не работали: мать неделями находилась на лечении от алкогольной зависимости, отец выпивал. Собственно, ту же самую картину сотрудники органа опеки и попечительства наблюдают на протяжении двадцати лет. Однако ни Ольгу, ни ее брата, ни даже их сестру-инвалида, которая нуждалась в специальном уходе, социальные работники не изымали. Они приходили, требовали… Но никаких конкретных действий не принимали. Почему же сына Ольги Торчиковой забрали сразу же после рождения?
По словам женщин из общественной организации, еще во время беременности на Ольгу будто начали охоту. Органы опеки неоднократно настоятельно рекомендовали ей отказаться от ребенка еще до его рождения. Когда Оля не согласилась, ей предложили машину, чтобы привезти из роддома домой. Ольга снова отказалась. Тогда ребенка забрали с помощью полиции.
В силу своего характера скромная, неуверенная в собственных силах Ольга Торчикова так бы и лишилась возможности даже видеть своего сына, если бы ей не посоветовали обратиться в «Женсовет на Девичке». С того момента, как она отнесла в штаб-квартиру организации письмо с просьбой о помощи, за Олю вступились такие же матери-одиночки, как и она. Почти год они отстаивали в суде родительские права Ольги. Но одержала победу Антонина Кобзева: Федор остался в детском доме.
А тот ли мальчик…
«Мы впервые сталкиваемся с такими гестаповскими методами со стороны органов опеки и попечительства, — говорит председатель «Женсовета на Девичке» Нелли Толстых. — Женщину с ребенком, которому неделя от роду, обманом (матери сказали, что поместят ее на профилактическое лечение вместе с малышом. — Прим. авт.) вывезли из дома в отделение полиции №60, младенца забрали, а мать выгнали».
Нелли Александровна рассказала, что малыша сначала отправили в Дом ребенка №6, куда свозят брошенных детей с московских вокзалов и дворов. Очевидно, что режим заведения всегда карантинный и попасть туда невозможно никому.
«Матери ребенка не показывали, кормить не давали, хотя молока было много, и Оля готова была приезжать для кормления столько, сколько было необходимо, — рассказывает член президиума «Женсовета», многодетная мама Марина Левина. — Мы звонили каждый день, узнавали, как здоровье мальчика, а через две недели нам сказали: что вы сюда звоните, он уже неделю в другом Доме ребенка!»
В Дом ребенка №13 Ольга примчалась сразу же. И ее там тоже ждали — специально собранная комиссия из врачей и работников учреждения. Они потребовали подписать один документ, прежде чем матери дадут увидеть сына. И Ольга подписала: она «признает, что ребенок, показанный ей в Доме ребенка №13, является ее сыном Федором». Внешний вид малыша в недельном возрасте и в месяц кардинально различается. Можно сказать, что это два совершенно разных человека. Своего ли сына увидела Ольга, она до сих пор не знает.
«Детки рождаются с голубыми глазами, через некоторое время цвет глаз меняется, — говорит Марина Левина. — Федор в месяц был уже с карими глазами. Когда нам вынесли мальчика, сзади нас стояла вся комиссия из врачей — смеялись, что-то обсуждали. Я посмотрела на «Федю» и довольно громко сказала, что это не тот ребенок, не похож — глаза другие. За спиной все разговоры разом прекратились. Наступила мертвая тишина».
Правосудие психиатров
Начальница отдела опеки и попечительства Антонина Кобзевадовольно холодно встретила делегацию из «Женсовета», которая заинтересовалась историей Ольги Торчиковой. на вопрос, на каком основании забрали младенца, она сослалась на статью 77 Семейного кодекса РФ. Дескать, отдел опеки был уполномочен немедленно «отобрать ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью». Угроза, по мнению Кобзевой, существовала. И не одна. Мало того что сама Ольга опасна, поскольку с детства состоит на учете в психоневрологическом диспансере и имеет умеренную умственную отсталость, так еще и родители Торчиковой крепко выпивают.
Общественной организации удалось выяснить, что «немедленное отобрание» в статье 77 действовало до 2008 года. Затем были внесены поправки, говорящие о том, что для изъятия ребенка необходим акт органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации.
Начальница органа опеки была немало удивлена «новостью», что закон поменялся. Однако настаивала на том, что особым Постановлением города Москвы им это разрешили. Документ, на который ссылалась Кобзева, инициативная группа «Женсовета» тоже нашла, но речь в нем была совершенно о другом. Оставался последний вариант — Торчикова психически ненормальная и представляет угрозу для ребенка.
В судебном деле, которое, к слову, сотрудницы «Женсовета» имели право изучать, поскольку Ольга сделала на них нотариальную доверенность, которую, как мы знаем, может оформить лишь дееспособный гражданин, находящийся в полном рассудке, имелось несколько документов из ПНД, где наблюдалась Торчикова. Все как один свидетельствовали о том, что — да, есть «умеренная умственная отсталость», но не более того. А нужно было больше…
«Суд назначил амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу в психиатрической клинической больнице №1 им. Алексеева, — вспоминает Нелли Толстых. — Судебный процесс в связи с этим приостановили на полгода».
Во время судебного перерыва «Женсовет» выхлопотал для Ольги и ее сына путевку в Центр социально-правовой и психологической поддержки женщин «Надежда». Начальница отдела опеки и попечительства Антонина Кобзева не дала разрешения на временный перевод Федора из детского дома в центр «Надежда». А ведь там мать с ребенком находились бы под непрерывным присмотром персонала.
На экспертизу вместе с Ольгой Торчиковой пошла и Марина Левина. По ее словам, после того, что она там увидела, справку о невменяемости можно было бы выдать всем, прежде всего самим врачам. «Только в больнице выяснилось, что аудиенцию «невменяемым» назначили в одно и то же время, в 9.30 утра, — рассказывает Марина. — Мы приехали туда заранее. Людей было много. Еду купить негде, все сидели голодные и измученные ожиданием».
Ольгу осматривали последней, уже после обеда. Два опытных врача (стаж работы 35 и 45 лет) определяли, есть ли в молодой женщине угроза для окружающих или ее нет.
«Через минуту-две после того, как Оля зашла в кабинет, я услышала громкие крики, — вспоминает Марина. — Разумеется, это был не ее голос, она вообще никогда не кричит. Ольгу не было слышно, звучала только громкая, срывающаяся на крик, речь врачей».
Ольга Торчикова покинула кабинет двух умудренных опытом врачей психиатрической клинической больницы со справкой: «опасна для окружающих». На основании этого документа было вынесено судебное решение о том, что Федор остается в Доме ребенка. По исковому заявлению Хамовнической районной прокуратуры суд ограничил Ольгу в родительских правах и взыскал алименты в пользу Дома ребенка №13 в размере четвертой части от всех видов заработка ежемесячно.
Оля Торчикова не работает, она живет на пенсию по инвалидности. Какое-то время женщине придется платить не четверть, а половину своего пособия, поскольку суд вынес постановление в марте 2012 года, а Федор находится в Доме ребенка с апреля 2011 года. Должок у Ольги перед детским домом.
В умственной отсталости позвольте усомниться
Активистки «Женсовета» подозревают, что действия работников Хамовнического отдела опеки и попечительства могли носить заказной характер.
«То, что происходило на суде, сложно описать, — говорит Нелли Толстых. — Ольгу унижали и издевались над ней. С спрашивали, чем она будет кормить ребенка и может ли она сварить кашу. Оля рассказывала весь процесс приготовления каши, потому что не раз делала это дома. А в протоколе мы потом увидели совершенно другое. И когда судья попросила определить время по ее часам, Ольга верно ответила. Лицо судьи перекосило. В протоколе записано — время определила неверно».
«Мы все слышали, что грудных детей покупают и продают, — говорит Марина Левина. — Спрос есть. И у нас, и за границей. Федя родился здоровым мальчиком с хорошим весом (почти 4 кг), без патологий и осложнений. Еще в период беременности работники отдела опеки уговаривали Олю отказаться от ребенка. И речь тогда не шла о том, что она «угроза обществу»! Давили на то, что «одна, хороших доходов нет, не справишься». Ольга не согласилась. И что мы видим? Не хочешь по-хорошему, заставим по-плохому!»
Известно, что на каждого малыша, который находится в Доме ребенка, учреждение получает хорошие государственные выплаты. Больше детей — больше пособий. Куда идут эти средства и что происходит в детских домах, это уже другой вопрос. Недаром Павел Астахов после октябрьской проверки домов ребенка готовит материалы в прокуратуру.
«Женсовету на Девичке» уже 20 лет. Это первый московский женсовет, который сохранился после изменений 90-х годов. Общественная организация прошла через все трудности: «отбила» рейдерские атаки и оставила за собой помещение в центре Москвы, дважды переоформляла документы, список которых менялся вместе с законами.
«Несколько раз в самые тяжелые для нас моменты на помощь приходили мужчины, — вспоминает Нелли Толстых. — Когда нам требовалась материальная помощь на ремонт помещения и поддержку матерей-одиночек, нам помог бизнесмен Торнике Копалейшвили. Когда к нам пришли с рейдерским захватом, помог Александр Лебедев. Он обеспечил нам юридическую и материальную поддержку».
С просьбой помочь разрешить ситуацию Ольги Торчиковой женщины обратились к депутату Государственной думы Николаю Гончару. Чиновник написал несколько писем, но это не возымело никакого воздействия. Надменно улыбаясь, Антонина Кобзева сообщила женщинам — жалуйтесь хоть в прокуратуру!
Все это время Ольга Торчикова участвует в жизни «Женсовета на Девичке». Она помогает организовывать внутренние мероприятия, посещает выездные выставки и экскурсии.
«Мы наблюдаем за Олей ежедневно в течение года, — свидетельствует Нелли Толстых. — Ее «умеренная умственная отсталость» порой не идет ни в какое сравнение с «нормальностью» иных людей, с которыми нам приходится общаться. Никогда она не проявляла ни агрессию, ни нервозность, не конфликтовала ни с кем. Прекрасно общается она и с теми детьми, которым помогает «Женсовет».
Есть ли справедливость после Мосгорсуда?
Инициативная группа «Женсовета» планирует подать Надзорную жалобу в Президиум Мосгорсуда. Общественная организация будет апеллировать к тому, что за прошедший год, пока тянулась судебная тяжба с Хамовническим судом, многое изменилось. Отец Ольги уже полтора года не употребляет спиртного, год назад он нашел работу. Мать Торчиковой лечится и тоже не пьет. «Женсовет» будет просить назначить еще одну экспертизу состояния здоровья Ольги, поскольку в деле имеются два различных диагноза.
По статистике, изменить постановление, оставленное в силе Мосгорсудом, практически невозможно. Шанс один на миллион. Но ради него женщины из «Женсовета» готовы идти до конца.
Надежда КОРОЛЕВА
