«Мы победили!» — позвонил мне вчера из Тамбова Виктор Косенков.
Но в его голосе, если честно, было больше усталости, чем счастья.
Пять лет пришлось судиться за права двух несовершеннолетних девочек, которых они с женой взяли под опеку. На Алину и Вику С. (имена изменены) навешали долги по материнской квартире. При этом мать сестер давно убили, а квартира признана непригодной для проживания.
Ситуация с жильем для сирот в России не меняется десятилетиями. По закону оставшиеся без попечения родителей по достижении совершеннолетия сироты должны получить квартиры от нашего государства. На деле более или менее дела обстоят только в богатой Москве. В регионах бывшие детдомовцы скорее сопьются, чем отпразднуют новоселье.
Надо признаться, что иногда и сами дети из неблагополучных семей пытаются обойти правила. Как? Очень просто. Согласиться или даже инициировать под чьим-то влиянием лишение родителей прав, чтобы на законном основании как социальная сирота встать в очередь на квартиру.
Например, я знала девочку из Калининграда, она сама из многодетной семьи, мать была лишена прав на двоих старших (тех давно усыновили за границу, связь с родиной и семьей потеряна), с младшими все тоже очень сложно. Находясь в тяжелой жизненной ситуации, женщина согласилась добровольно написать заявление на временное помещение детей во временный приют, но забрать их оттуда так и не могла. Плохие условия проживания, не самый лучший бэкграунд…
Мать устроилась на работу, сняла при помощи волонтеров квартиру и билась за каждого ребенка. Да, она не была идеальна, но она, по крайней мере, старалась. Состоялись суды.
И тут самая старшая девочка заявила, что возвращаться к маме она не намерена и не хочет, чтобы той вернули родительские права. Естественно, это сыграло свою роль в отношении судей.
А все было очень просто. Если свое 18-летие девушка встречает в статусе сироты, то она имеет право на квартиру от государства. При всем богатстве выбора квартира стоит дороже материнской любви, и сама дочка на нее в жизни не заработает. Но так же ведь не скажешь?
Я не помню, чем там в итоге закончилось дело. Но винить ребенка за то, что он хочет жить лучше, вырваться из неблагополучия родительской семьи, нельзя. Пусть даже мама и встала на дорогу исправления, девочка-то здесь при чем?
На самом деле это не какая-то уникальная ситуация. Отказ от непутевых родственников ради призрачной перспективы получения квадратных метров — вполне распространенная практика в нашей стране.
Понятно, что сироты, хоть настоящие, хоть социальные при живых родителях, купить квартиру или дом не могут — нет денег и достойной работы. В общем-то, в похожей ситуации находится и большинство детей из вполне благополучных семей. Но за них, в отличие от сирот, государство не в ответе.
Зато обязательство предоставить жилье обездоленным несовершеннолетним закреплено на законодательном уровне, ответственность за это несут власти на местах. Выдача жилья детям-сиротам работает по установленному законом алгоритму. Хотя в случае, если за сиротой числится хоть какая-то недвижимость, он ничего не получит. Кроме, может быть, только долгов.
Сестры Алина и Вика С. из Тамбова с самых маленьких лет хлебнули лиха.
Их мать Валентина пила, они практически жили на улице, голодные, никому не нужные, возвращались домой только переночевать. В комнате, где была прописана семья, постоянно происходили убийства и оргии...
Квартирой это лежбище назвать было страшно. Двухэтажный барак без удобств, расположенный почти рядом с железнодорожным вокзалом, в районе, из которого живущие здесь мечтают поскорее выбраться. Да, это и есть реальность очень многих наших сограждан, из которой им некуда и не на что бежать. Сперва нет сил и возможностей, а потом и желания.
Постепенно они смиряются с выгребной ямой на этаже, наполненной засохшими испражнениями, опускаясь все ниже и ниже. Такая же, наверное, участь ждала и двух сестер.
Выгребная яма в наследство
В четыре годика Вика Седова весила 13 килограммов. Их с Алиной, в резиновых сапогах на босу ногу, поздней осенью случайно обнаружили на улице педагоги во время обхода.
Девочки копошились в грязи. Мать, 27-летняя Валентина, не особо и вспоминала, что у нее есть дети. «Ненадлежащим образом исполняет свои обязанности, — вскоре после обнаружения девочек вышла с иском в суд о лишении молодой женщины родительских прав городская прокуратура. — Не содержит детей материально, нигде не работает, злоупотребляет спиртными напитками, приводит в дом посторонних лиц. У детей часто не бывает продуктов питания, отсутствуют игрушки. Ответчица с детьми не ходит в медицинские учреждения. Жилищно-бытовые условия по адресу, где проживают несовершеннолетние, не соответствуют санитарным нормам...»
После того как девочек отобрали, Валентина долго не прожила. Похоронили ее 13 марта 2018 года — в день рождения. Ей исполнился 31 год.
Она и сама была детдомовская. И даже комната в этом притоне ей не принадлежала, приватизирована не была, договор соцнайма женщина на нее не заключала и «коммуналку» ни разу за свою короткую жизнь не заплатила...
В 2016 году Валя в драке убила своего сожителя. Но судья ее «пожалела», и вместо «нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть», уголовную статью переквалифицировали в «превышение пределов необходимой обороны» — и через семь месяцев мать Алины и Вики освободилась.
Чтобы в 2018-м уже другой сожитель убил ее. По случаю праздника 8 Марта.
На суде сказали, что преступник действовал из чувства личной мести, так как опасался, что Валентина, являвшаяся носителем инфекции, заразила его ВИЧ.
Еще до смерти матери, лишенной родительских прав, обе сестры попали в семью полковника Виктора Анатольевича Косенкова, который когда-то служил заместителем начальника центра испытаний и применения космических средств на Байконуре, а потом, вернувшись с супругой в Тамбов, отработал до пенсии в Следственном управлении СК по Тамбовской области.
Никакого имущества, движимого и недвижимого, после себя дочерям в наследство Валентина не оставила.
Но когда она еще была жива, с Косенковым связались представители МКУ «Долговой центр» города Тамбова. Это организация, которая следит за городским имуществом и выбивает долги по жилью.
«Они потребовали, чтобы я как опекун заплатил все задолженности по квартире Валентины, за годы там накопились немалые суммы, сделал ремонт, так как это будущее жилье девочек и мне нужно за ним следить», — недоумевал полковник.
Понятное дело, что проживать вместе с матерью, пока та еще была жива, Алина и Вика не могли. По закону им по достижении совершеннолетия была положена благоустроенная жилплощадь, опекуны уже поставили их на очередь.
Но как только Валентины не стало, Косенковых уведомили, что раз квартира освободилась и матери больше нет, то государство Алине и Вике ничего не должно.
Как только им исполнится 18, пусть обе переезжают в свой барак и радуются.
«Мне дали понять, что теперь ничего не мешает сиротам там жить», — возмущался Виктор Косенков.
Еще до убийства Валентины в деле девочек появилась бумага, что старое жилье совершенно не приспособлено для проживания: стены требуют капитального ремонта, выбиты окна, антисанитария, неблагоустроенность.
Но уже после ее кончины барак посетила представительная комиссия и составила акт, что дом «кирпичный, в нормальном состоянии, комнаты светлые, проходные, в них два окна. Имеются удобства: водопровод, канализация, туалет, расположенный на этаже». Единственная проблема — нет лифта и стационарного телефона. Но так-то «санитарно-гигиеническое состояние жилой площади — удовлетворительное и соответствует всем положенным стандартам».
Вечный барак
Пять лет назад, когда эта история только еще начиналась, я сама посетила дом, в который усиленно старались запихнуть сестер.
Вонь в подъезде накладывалась сразу несколькими слоями — живым, животным. «У меня здесь десять собачек живут. Но они никому не мешают», — объяснил сосед, представившийся Юрием. Следующий слой — туалетный, исподний. «Вы уже извините, у нас здесь выгребная яма была. Сейчас мы ее как туалет не используем, ходим на улицу. Но запах остается».
И еще почти выветрившийся запах дешевого, паленого алкоголя, чьей-то блевотины...
У выгребной ямы, которая «почти» не используется, — наваленная прямо на полу свежая куча.
Ничего не могу сказать — больше грязи не было. «Я тут регулярно подметаю, — говорил Юра. — Чтобы соседи к моим собачкам не приставали. От животных и правда вреда нет, от некоторых людей его гораздо больше». Он рассказал о том, что сам был детдомовский, потом отсидел, получил здесь квартиру от государства и вот уже много лет в ней проживает.
«Я человек в Тамбове известный, — хвастался Юрий. — Пою песни на городском рынке, а собачки мои рядом выступают. Меня даже по телевизору показывал Андрей Малахов. В программе «Пусть говорят». «Миллионер из трущоб» передача называлась».
Вся эта обстановка, и радостный, в окружении своих собак, Юра, и заброшенная комната убиенной Валентины, где та рассталась со своей непутевой жизнью, производила жуткое впечатление. Особенно после встречи с подросшими девочками, которые весь тот ад, в котором находились первые годы своей жизни, уже не помнили. Но их с упорством пытались в него вернуть.
Девчонки отдыхали в детском лагере, играли на аккордеоне и баяне, посещали музеи и ходили в кино. Когда однажды я заглянула к гости к Косенковым, Алина накормила меня блинчиками, которые сама же и испекла.
…Прошло пять лет.
«Тамбовская знаменитость» сосед Юра ушел на СВО и пропал без вести, а его ближайшая родственница, как писали местные ТГ-каналы, выдумала, что он якобы находится в госпитале, чтобы под шумок выбить ремонт в доме героя.
Алина и Вика выросли. Старшая из сестер окончила девятилетку и поступила учиться в колледж, скоро она станет совершеннолетней. И снова встал нерешенный квартирный вопрос.
«Дом героя» никуда не делся, а что ему сделается — стены крепкие, почти что вечные, он всех переживет. И долги по квартплате никуда не делись.
Несмотря на то что обе девочки были признаны нуждающимся в предоставлении им жилого помещения и поставлены на учет еще в 2017 году, в 2024-м дирекция «Жилищных услуг» Тамбова прислала опекуну письмо, что они являются «сонанимателями жилого помещения муниципального жилищного фонда, предоставленного по договору социального найма» — по умолчанию, так как никаких документов на этот счет ни несовершеннолетние сестры, ни их опекун не подписывали. Согласно официальным сведениям, договор социального найма с сестрами не заключался и никакого отношения они к этому жилью не имеют.
«Мы победили!»
«На меня как на опекуна снова подали в суд, чтобы взыскать задолженности по ЖКХ, а также пени, — негодует Виктор Косенков. — Вся эта история длится уже столько лет, давно пора разобраться и расставить все точки над «i», столько нервов, если честно, истрепали».
Заседание несколько раз переносили и откладывали.
В итоге в суд, который состоялся 16 сентября 2024 года, вызвали обеих сестер, младшей из которых на данный момент 14 лет, старшей — 17, и там в присутствии психолога они дали показания, что не имеют отношения к материнскому жилью, никогда там не были и, дай бог, не будут…
«Мы победили! — позвонил мне Виктор Косенков после окончания суда. — Та сторона на слушание даже не явилась. Нас поддержала опека, в конце концов судья вынесла решение отказать в требованиях о взыскании долгов за квартиру, в которой никто не жил и не живет, и даже обязала истцов заплатить госпошлину в 400 рублей».
Да, за долги своей матери Алина с Викой отвечать не будут. Скорее всего, так как у той стороны есть еще месяц на обжалование решения. Но получат ли девочки положенные от государства квартиры, когда станут взрослыми?
Этот вопрос остается открытым. Многие российские сироты, особенно вышедшие из детских домов, ждут новоселья десятилетиями, а получив жилплощадь, так и не могут привыкнуть к тому, что являются собственниками, не способны социализироваться в обычном мире. Жилье продают, пропивают, превращают в такие же притоны, где погибла 31-летняя Валентина С., мать Алины и Вики.
Круговорот равнодушия и неприкаянности, из которого почти нет выхода.
Гетто для бывших сирот
Наверное, нет ничего удивительного, что лучше всего детей-сирот обеспечивают жильем в Москве, столица может себе это позволить.
По последним данным, на 1 августа 2024 года в список детей, подлежащих обеспечению жилыми помещениями из специализированного жилищного фонда города Москвы по договорам найма специализированных жилых помещений, включено 4485 человек, из них до 18 лет — 2982, старше — 1491.
При этом 983 сиротам квартиры вряд ли светят, так как они страдают ментальными нарушениями, 250 в судебном порядке признаны недееспособными; а вопрос с остальными может быть решен только после их всестороннего обследования и принятия решения, способны ли они жить самостоятельно.
Но это Москва, а по стране ситуация просто аховая. В 2023 году очередь из сирот, нуждающихся в обеспечении жильем, превысила 194 тыс., как информировала СМИ Счетная палата. Наиболее сложное положение дел в Иркутской, Кемеровской, Омской областях, Забайкальском крае. Эта очередь не закончится никогда, так как в нее вливаются все новые и новые поколения выпускников детдомов. Многие, так и не сумев добиться получения квартир, подают в суд и даже нередко выигрывают. Тогда они попадают в еще одну очередь — для тех, кто получает жилье «вне очереди», которая тоже тянется годами.
«Проблема обеспечения жильем сирот существовала всегда, в том числе и в Советском Союзе, — рассказывает генерал-майор юстиции Игорь Комиссаров, экс-помощник главы СК РФ, занимавшийся в ведомстве защитой прав детей. — Сейчас же все стало еще сложнее, потому что в регионах нет жилья и нет денег на жилье для бывших сирот. Москва в этом плане находится в уникальном положении, так как может себе позволить большие социальные расходы».
Единственный способ решить квартирный вопрос для сирот — поступить на учебу и переехать в общежитие, затем завербоваться куда-нибудь.
Так они и маются по общагам, коммуналкам, съемным хатам или перебираются к таким же точно бедолагам, только уже получившим квартиру от государства. На этих квадратных метрах нередко селится по 5–10 человек. Чтобы было на что всем вместе существовать, те сироты, у кого уже есть где жить, сдают свои комнаты. «Да, они могли бы оставаться у себя, но привыкли к коллективному образу жизни», — продолжает Комиссаров.
В некоторых городах целые многоэтажные дома отдают под программы обеспечения сирот, туда их селят компактно, постепенно окрестности становятся гетто для алкоголиков и наркоманов.
«Вдобавок положено давать сироте квартиру, чтобы она была не больше определенных норм — это 22 метра. Но сегодня такие крошечные клоповники уже не строят, то есть это должен быть отдельный «сиротский дом», где все будут выходцами из одной и той же системы. Я бывал в Астрахани в такой новостройке. Строению 2–3 года, а там все снесено подчистую. Батареи срезаны, лампы разбиты, подъезды загажены. Сироты же не знают, как это — жить нормально, поэтому живут как могут, сбившись в стаю», — резюмирует генерал СК.
Понятно, что вокруг них еще и могут крутиться всякие подозрительные риелторы, черные маклеры, которые уговаривают продать свои квартиры и угрожают, когда те отказываются.
По словам Комиссарова, многие сироты приходили к нему на прием и сами просили, чтобы им законодательно запретили расставаться с полученным жильем и чтобы можно было не переводить его в собственность как можно дольше. Сейчас это происходит в 28 лет, а до того считается, что квартиры находятся в пользовании, распоряжаться ими, продать или подарить бывшие сироты не могут.
Не передавать жилье в собственность сиротам сразу — хоть какая-то им гарантия не оказаться на улице, так как противостоять криминальному прессингу эти люди зачастую не в состоянии, а просить защиты им не у кого.
Получается, существует замкнутая система, из которой бывшему сироте, и без того обделенному и брошенному, даже если он очень того хочет, не вырваться. Родительское прошлое держит крепко и не отпускает. А государству, выполняющему свои обязательства формально, и вовсе не до них.
По данным Минпросвещения на конец 2023 года, в ближайшие годы квартирная очередь из сирот увеличится примерно еще на 90 тысяч человек.
Екатерина Сажнева
