Недавно суд рассмотрел уголовное дело, возбужденное по заявлению девушки в отношении ее отца. Она посчитала, что тот нарушил неприкосновенность ее частной жизни (статья 137 УК РФ). Родитель получил доступ к ее почте и узнал о дочери много личной информации (которую она скрывала), разослав это ближайшим родственникам. Суд неожиданно не стал его наказывать за вмешательство в частную жизнь совершеннолетней дочери. Но дело еще может быть пересмотрено.
Российские суды в ближайшее время могут заполнить иски граждан, которые считают, что нарушена тайна их личной жизни. Уже сейчас Фемида ломает голову над решениями по процессам между бывшими супругами и коллегами, которые выкладывают интимные фото и переписку друг друга на всеобщее обозрение.
Почему вообще эта тема стала актуальна, какова судебная практика по подобным делам и каких новшеств в законодательстве стоит ждать — в материале обозревателя «МК», члена СПЧ.
Для начала — небольшой ликбез. Статья 137 УК РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни» (предусматривает наказание в виде штрафа или лишения свободы на срок до двух лет) появилась в России относительно недавно — в УК, утвержденном в 1996 году. И она впервые закрепила нормы об охране личной и семейной тайн.
Что такое тайна? В первую очередь, как гласит закон, это информация.
— Человечество постепенно приходило к осознанию разных ценностей, — говорит эксперт в этой сфере, руководитель Центра уголовного права и криминологии, к.ю.н. Мария Филатова. — Когда-то ни жизнь, ни имущество особенно не ценились. Первая была короткой (30–40 лет), второго было мало, и его постоянно отбирали (в результате набегов, оброков и т.д.). И только с веками все изменилось. Вот сейчас то же самое у нас происходит в отношении информации. Со всех сторон звучит формулировка, что информация — это новая нефть, новое золото… Но у среднестатистического россиянина до сих пор не было ощущения ее ценности. То есть все готовы были защищать жизнь, собственность, но далеко не все — информацию.
— Количество тайн, которые закреплены у нас в Уголовном кодексе, довольно велико.
— Остановлюсь только на тех, которые так или иначе относятся к физическим лицам: личная, семейная, тайны усыновления, переписки, переговоров. Если посмотреть на их толкование в судебной практике, мы не сможем прийти к единому выводу об их соотношении. Как пример, сложно понять: какая тайна личная, а какая — семейная?
— Что вы имеете в виду?
— Семейные тайны — это что-то такое аморфное, их определение и полное содержание отсутствуют в каких-либо кодексах, нормативных актах. Лучший пример — супруги, которые находятся в интимных отношениях. Очень часто в судебной практике мы встречаем случаи, когда муж опубликовал после развода или ссоры интимные фотографии жены, которые она ему передавала или разрешала делать, пока они были в браке. И здесь у судов не возникает трудностей с описанием этого как нарушения неприкосновенности частной жизни. И совсем другое дело, когда супруг публикует фото- или видеоизображение интимного характера, где они оба. А тут как раз и возникает вопрос: эти изображения — тайна личная или семейная? Потому что если это семейная тайна, то разве у него нет права использовать эту фотографию, в общем-то, как он хочет? Ведь закон говорит, что совершить «кражу» машины в совместной собственности юридически нельзя. Так можно ли посягнуть на тайну, которая принадлежит тебе?..
— Много дел сейчас есть по семейным тайнам? И какие решения принимают суды?
— Статья 137 УК РФ, посвященная неприкосновенности частной жизни, описывает ее через личную и семейную тайну. Приговоров, в которых речь идет только о личной тайне (те же интимные изображения, личная переписка и т.д.), достаточно много. Однако встретить приговоры, где речь идет только о семейной тайне, почти невозможно: чаще всего суды описывают информацию как относящуюся к личной и семейной тайне, не разграничивая их. Отсюда и проблема в ее понимании: нет определения в законе, нет четкой практики судов. И даже в довольно известном определении КС по делу Михаила Супруна эти понятия проходят везде в связке, хотя и очевидно, что в отношении сведений, находящихся в архивах (это было предметом рассмотрения дела), защита прав умерших родственников возможна исключительно через семейную, но не личную (в силу отсутствия, то есть смерти личности) тайну.
СПРАВКА "МК"
Историк Михаил Супрун сформировал электронную базу данных пяти тысяч лиц этнических немцев, граждан СССР, репатриированных с территории Германии по окончании Второй мировой войны и выселенных в административном порядке в 1945–1956 годах на территорию Архангельской области, а также членов их семей. В этой базе были персональные данные и «иные сведения о частной жизни» без согласия этих лиц и их наследников. Супруна обвинили по 137-й статье УК (дело в итоге закрыли в связи с истечением срока давности). Супрун просил Конституционный суд признать 137-ю статью нарушающей его права. В 2012 году КС ему отказал. При этом высший суд указал, что к материалам реабилитированных, хранящимся в архивах и содержащим сведения о личной и семейной тайне гражданина, его частной жизни, а также создающим угрозу для его безопасности, посторонние могут быть допущены только по истечении 75 лет.
В целом количество дел по 137-й статье растет стремительно. В 2009 году таких было всего 9, в 2023-м — 224.
— Когда мужья или жены расставляют видеокамеры в квартире или прослушивают телефоны — это нарушение закона? Что по этому поводу говорит судебная практика, которую вы изучали?
— Да, еще какое! Если прослушивание телефона или видеозапись происходят в тайне от супруга, то, безусловно, налицо нарушение неприкосновенности частной жизни неосведомленного, и — если он напишет заявление о возбуждении уголовного дела — это может стать основанием для привлечения к уголовной ответственности по ст. 137 или 138 УК (для телефонных переговоров). Более того, такое же право — написать заявление в правоохранительные органы — есть и у всех третьих лиц, которые посещают квартиру или разговаривают по телефону с прослушиваемым абонентом.
Но судебная практика неоднозначна. Один из примеров: мужчина получил от своей дочери телефон, который ей был больше не нужен, но она забыла там все удалить. И он вошел, воспользовавшись этим, в ее аккаунты и почту, где увидел, что она предлагает интимные услуги на сайтах знакомств. Далее он, во-первых, заблокировал ей доступ к личной почте, то есть поменял пароль, а во-вторых, эти фотографии с предложениями интимных услуг отправил ее матери и брату. После чего мать сказала ей: «Как ты можешь?!» Когда девушка поняла, что произошло, то написала заявление в полицию. И здесь любопытно, что, несмотря на тот факт, что отец интимные фотографии и посмотрел, и собрал, и распространил, и переписку прочитал, суд отказался признать его виновным по 137-й и/или 138-й статье УК РФ.
— Но почему?
— Наверное, отчасти это можно было бы объяснить тем, что Конституционный суд вынес недавно постановление по делу П.О.Вильке, в котором отец семилетнего ребенка установил ему программу родительского контроля, которая среди прочего позволяла прослушивать и записывать происходящее вокруг. Таким образом он фактически получил доступ к прослушиванию некоторых разговоров бывшей жены и ее родственников. Суды нескольких инстанций последовательно то оправдывали его, то признавали виновным, пока, наконец, дело не дошло до КС. Орган конституционного правосудия проанализировал соотношение таких важных ценностей, как обязанность и право родителей заботиться о детях, и права на неприкосновенность частной жизни тех лиц, которые окружают ребенка. В итоге Конституционный суд пришел к выводу: с учетом анализа социально ориентированного государственного подхода и охраны семьи как высшей ценности взросление ребенка — ценность бОльшая. И поэтому сопутствующий ущерб личной и семейной тайне — вынужденная необходимость, за которую привлекать к ответственности родителя было бы неправильно.
— Номер телефона — это не личная тайна?
— Нет. Сам по себе номер никогда не рассматривался судами как личная тайна. И до недавнего времени к 137-й статье номер телефона подтянуть никак было нельзя. Однако в 2022 году ВС РФ написал: «…сведения, составляющие государственную, коммерческую, служебную, личную, семейную или иную тайну (в том числе персональные данные)…» Сложно сказать, стало ли это причиной, но в настоящее время встречаются приговоры судов, где номер телефона — среди другой информации, относящейся к персональным данным (ФИО, номер паспорта, дата рождения), — тоже указан в обвинительных приговорах по статье 137 УК. Конечно, абсолютно необходимо, чтобы суды четко описывали, относят ли они полностью эти данные в совокупности к режиму личной тайны или теперь даже номер паспорта сам по себе может стать таковым. Иначе ситуация выглядит как крайне неопределенная, и при совсем вольном толковании суд может и за отправленный без разрешения номер телефона привлечь к уголовной ответственности, что, разумеется, абсурдно.
— Представим ситуацию. К сотруднику салона сотовой связи приходит человек со словами: «Вот вам 5000 рублей, дайте данные абонентов, с которыми общается моя жена». Это образует состав преступления? Были такие дела?
— Да, разумеется, тут как раз стандартный набор: для сотрудника — уголовная ответственность за нарушение тайны связи с использованием служебного положения (ст. 138 УК) и неправомерный доступ к компьютерной информации с использованием служебного положения (ст. 272 УК). А для самого ревнивого супруга здесь могут быть разные варианты в зависимости от позиции суда (либо 137-я, либо 138-я, либо их совокупность).
Уголовных дел по детализации достаточно много. Я бы сказала, что это самые распространенные случаи, когда речь идет о 138-й статье УК РФ.
— Сейчас есть несколько платных чат-ботов, куда достаточно вбить ФИО человека, чтобы узнать его адрес, телефон и даже информацию о посещении медицинских лабораторий…
— Про чат-боты — это очень сложная отдельная проблема, там возникает сразу целый комплекс вопросов. Среди них — про обязательную модерацию телеграм-каналов в целом и правомерность получения из открытых источников информации, которую туда незаконно «слили». Все это относится к нарушению неприкосновенности частной жизни, конечно. Но проблема с тем, кого именно привлекать. Того, кто создал такой бот с доступом к Даркнету? Того, кто не удаляет чат-боты по жалобе пользователей Телеграма (а его и так уже пытаются…)? Того, кто отправляет запрос чат-боту, чтобы получить незаконную информацию о человеке (но он даже не всегда знает, откуда именно чат-бот черпает все эти данные)?..
— Возникает как у пользователя сотовой связи вопрос: почему в зависимости от того, сколько информации обо мне «слили», я либо буду потерпевшей, либо нет?
— Этот вопрос применим к случаям, когда сотрудники или третьи лица передают не просто информацию об одном пользователе, а целую базу данных (банк, медицинские учреждения, служба доставки, оператор сотовой связи и т.д.). Часто потерпевшей выступает именно организация, и речь тогда идет не о личной, а о коммерческой тайне. Для этого необходимо, чтобы у организации были внутренние (локальные) акты, которые содержат соответствующие положения о режиме коммерческой тайны в отношении перечня клиентов. При этом значительная часть пользователей даже не узнают, что их данные тоже были распространены. Отчасти это объясняется тем, что привлекать такую массу людей в качестве потерпевших в нашей практике не принято — отчасти потому, что требуются заявления от них для возбуждения уголовного дела. Однако представляется, что этот вопрос требует отдельной проработки, потому что очевидно: в конечном итоге страдает не организация-владелец коммерческой тайны, а именно пользователи, то есть мы с вами.
Эксперты прогнозируют рост уголовных дел по «личной тайне» в ближайшие годы. Но хорошо бы, чтобы суды более четко разграничивали понятия. А еще лучше — чтобы законодатель более вдумчиво подходил к новым нормам.
Недавно стало известно о законопроекте, согласно которому воровство персональных данных хотят отнести к главе 28 УК РФ «Преступления в сфере компьютерной информации». Правильно ли это? Фокус в том, что они относятся в большей степени (и в первую очередь) к правам человека, а не просто к компьютерной информации.
Ева Меркачёва
