Практическое применение открытий в области генетики движет вперед медицину, сельское хозяйство, пищевую промышленность и генную инженерию.
Трофим Лысенко и Николай Вавилов
После революции отечественная генетика развивалась впечатляющими темпами, в молодой большевистской стране возникла сеть исследовательских институтов, кафедр, лабораторий, советские ученые занимали лидирующие позиции в мировой науке. Но с конца 1930-х все резко поменялось. Настолько, что Россия до сих пор не может вернуться на утраченные позиции.
Первая советская кафедра генетики была открыта в 1919 году в Петроградском университете. Основоположник кафедры Юрий Филипченко одним из первых применил в биологии вариационную статистику. Николай Кольцов - первооткрыватель цитоскелета (клеточного каркаса), исследователь эпигенетического наследования (наследуемых изменений активности генов во время роста и деления клеток). И Филипченко, и Кольцов шли по кривой дорожке евгеники (учения о селекции применительно к человеку), однако следование данному этически сомнительному тренду в их случае точно не носило пронацистский характер.
Иван Мичурин вывел более 300 сортов плодово-ягодных растений, разработал теорию отбора и управления развитием гибридов, создал учение о доминантности. Однако недостаточно глубокие теоретические познания Мичурина привели его на ложный путь борьбы с учением Грегора Менделя, без опоры на которое немыслим фундаментальный прогресс генетики.
Александр Серебровский создал учения о генофонде и геногеографии. Сергей Четвериков научно обосновал генетическую неоднородность природных популяций. Николай Дубинин доказал делимость гена и проследил роль вероятностных процессов в эволюции. Николай Тимофеев-Ресовский стоял у истоков современной генетики популяций.
Иван Шмальгаузен - родоначальник теории стабилизирующего отбора, направленного против особей, имеющих признаки, крайне отклоняющиеся от средней нормы. Он же вывел правило интеграции биологических систем (эволюционно молодые группы организмов вбирают достижения предковых групп).
Особенно много достижений на ниве генетики в ту эпоху добился Николай Вавилов.
Николай Иванович сформулировал закон гомологических рядов наследственной изменчивости, позволяющий предсказать наличие признаков у других видов известного рода, и внес вклад в формирование учения о биологическом виде. Также он обосновал учение об иммунитете растений, выявил исторические очаги образования культурных растений.
Под началом Вавилова собрана крупнейшая в мире коллекция семян. Николай Вавилов - основатель Всесоюзного института растениеводства, директор института генетики Академии наук СССР, первый президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ). К сожалению, в мрачную пору большого террора большинство этих и еще большое число замечательных ученых-генетиков оказались оклеветаны, лишены возможности продолжать работу, сняты с должностей и даже брошены в застенки по ложным обвинениям
Кампания по сокрушению советской генетиков, на которых навесили ярлыки "буржуазных формалистов", "подпевал иностранщине", "безродных космополитов", "дрозофилолюбов-человеконенавистников", получила негласное название "лысенковщина".
Окрестили ее так по фамилии Трофима Лысенко, посредственного ученого, но ловкого демагога, не гнушавшегося никакими низостями ради завоевания собственного высокого статуса. Совместно с преспешником, Исааком Презентом, Лысенко нанес чудовищный удар по стремительно развивавшейся науке.
Результаты сталинской коллективизации сложно назвать успешными для сельского хозяйства страны. Умение признавать собственные ошибки точно не было отличительной чертой Сталина. А вот виновных "стрелочников" ему было нужно найти. Такими и оказались генетики. На фоне их честных, но не громких обещаний постепенного, не быстрого повышения урожайности, выносливости и ценных качеств основных сельхозкультур выгодно выделялся и импонировал Сталину горлопан Лысенко, обещавший создание фруктов и овощей-гигантов.
Известное высказывание Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача». Лысенко довел его до абсурда.
Отказываясь от опытно подтвержденной прочной теоретической базы, разработанной предшественниками, Трофим Денисович придумал новую науку, а, на самом деле, лженауку - мичуринскую агробиологию. Что она из себя представляет, можно понять хотя бы по тезисам, согласно которым советские люди, благодаря правильному воспитанию, избавлены от наследственных болезней, а наследственностью обладает организм в целом, отдельного наследственного вещества нет. И подобного абсурда Лысенко наутверждал на несколько томов. Печально, что поныне есть те, кто пытаются обелить его и, хуже того, повторно замарать честное имя Вавилова.
Лысенко, расчищая поле для полного диктата над советской сельхознаукой, добился отмены проведения Международного генетического конгресса в Москве, способствовал недопущению вылета делегации СССР на аналогичный конгресс в Эдинбурге, председателем которого заранее избрали Вавилова, а затем с помощью административных рычагов перешел к еще более тяжким действиям.
На совести Лысенко - покалеченные судьбы сотен светочей науки.
Так Николай Вавилов, вследствие его наветов, оказался в тюрьме, где скончался от истощения. В то же время в годы войны блокадники - сотрудники вавиловского института растениеводства ценой своих жизней героически спасали уникальную коллекцию семян, ставшую одним из столпов продовольственной безопасности России.
Собственно, как ни парадоксально, в период войны ученые получили передышку от посягательств Лысенко. А вот с 1948 года кампания по дискредитации и разгрому классической генетики его стараниями развернулась с удвоенной силой. В романе Владимира Дудинцева "Белые одежды" показан подспудный интерес прихлебателей Лысенко завладеть достижениями конкурентов, созданными запрещенными методами, присвоить их заслуги.
После смерти Сталина наказания незаслуженно репрессированным генетикам стали смягчать. Тем не менее, скользкий плут Лысенко оказался в фаворе и у Хрущева. 11 октября 1955 года 300 советских ученых направили письмо в Президиум ЦК КПСС с критикой деятельности Лысенко. Биолог Всеволод Столетов, тогда замминистр сельского хозяйства, поступил хитро и разумно. Он предложил Хрущеву развернуть широкую дискуссию, в которой якобы восторжествует "правильная" позиция лысенковцев. В действительности же, как того хотел и сам Столетов, дискуссия, напротив, обеспечила широкую поддержку авторам письма, а Лысенко с тех пор, даже несмотря на покровительство сверху, оказывается на обочине научной жизни, где ему и место.
Развитие науки в сталинский и хрущевский периоды было весьма бурным. И в большой степени это заслуга государства, уделявшего много внимания ее нуждам.
Вместе с тем, перегибы авторитарной (а в сталинское время - и вовсе тоталитарной) власти неминуемо становились большущим половником дегтя в бочке меда.
И произошедшее в 30-50-е годы с советской генетикой (а также цитологией и кибернетикой) должно служить напоминанием об опасности чрезмерного давления власти (разумеется, не способной вникнуть в научные тонкости) на научное сообщество и предпочтения популистов людям дела.
Ринат Камалиев
