В Казани прошел Международный конгресс садов и парков, который доказал: ландшафтный дизайн стал делом государственной важности.
World Urban Parks Congress — событие новое. Первый такой конгресс прошел в 2015-м в Португалии, второй — в ЮАР, третий — в Австралии, четвертый приняла Казань. Поговорить о наболевшем (на самом-то деле похвастаться достижениями!) съезжаются профессионалы со всей планеты — от Новой Зеландии до Канады, от Кувейта до Дании. Прослушав в течение двух дней десятки ярких презентаций, начинаешь осознавать «масштабы бедствия». Если вы думаете, что на международной арене государства соревнуются в спорте или освоении космоса, вы заблуждаетесь. Сады и парки — вот подлинные поля сражений. Нет ни одной столицы мира, которая бы сегодня не вкладывала миллионы и даже, если есть где взять, миллиарды в благоустройство и озеленение.
Кейс Боуман
Мэри Боуман — хрупкая брюнетка с модной асимметричной стрижкой. В международной, преимущественно мужской тусовке ландшафтных дизайнеров ее легко не заметить. Вместе с тем она была такой важной персоной, что на открытии конгресса ее усадили на сцене рядом с президентом Татарстана Рустамом Миннихановым. Летом этого года ее бюро Gustafson Porter + Bowman выиграло конкурс на создание парка… в центре Парижа! 40 га территории — где им там взяться?! Нашли — вокруг Эйфелевой башни. Трепетно относящиеся к историческому наследию французы в лице парижского мэра Анн Идальго (первой женщины на этом посту с момента учреждения должности в 1789-м) идут на беспрецедентные шаги: убирают движение с набережных, Йенский мост делают пешеходным, высаживают на нем газон и соединяют Марсово поле на левом берегу Сены и площадь Трокадеро — на правом. Возникнет самый большой парк Парижа!
Мэри Боуман невероятно крута: в лондонском Гайд-парке она спроектировала мемориальный фонтан принцессы Дианы, в Сингапуре — парк Marina One. По первому образованию она архитектор, 10 лет проработала у Нормана Фостера, потом выучилась еще и на ландшафтного дизайнера и в этом универсальном качестве (зодчий + садовник) оказалась востребованной по всему миру, от Севильи до Дохи. Молодежи, размышляющей о профессиях будущего, стоит обратить внимание на ее кейс.
От 8 до 80
У любой коллективной страсти есть лидеры, и международная мода на городские сады и парки не исключение. Голос профессионалов — Гил Пеньялоса из Канады. Его выступления всегда вызывают аплодисменты. Он один из инициаторов World Urban Parks Congress, а также идеолог движения Cities 8+80 (города для возрастов от 8 до 80). Гил говорит сто слов в минуту и убеждает от противного, зловещим фоторядом. Унылые спальные районы, миллионы автомобилей в пробках, тысячи одинаковых домиков — американская субурбия, что мы оставим потомкам, кто вырастет в этих трущобах?! Все построенное за 50 лет после войны — чудовищная ошибка! Это города для машин, а надо — для человека. Гил — адепт «экологической мобильности» и привлекательных общественных пространств. Разбивая парки, уверен он, вы даете людям место для жизни, физической активности, социальных контактов.
В том, насколько он прав, можно убедиться даже на примере Москвы. Престижнейший и в общем-то не так давно возникший район «Золотая миля» с точки зрения современных представлений об устойчивом городе — одна большая ошибка: там нет общественных пространств, скамеек, мало зелени, негде гулять. Удивительно, что, когда этот район создавался, такие очевидные сегодня вещи казались проектировщикам несущественными. Парковая революция произошла в мире стремительно, буквально за 10 лет.
Сады в наследство
Выступление легендарного доктора Киат В. Тана публика встретила овацией еще до того, как он сказал первое слово. Он создал знаменитые сингапурские «Сады у залива», которые, несмотря на свою новодельность, включены в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Даже если вы никогда не были в Сингапуре, вы наверняка видели фотографии гигантских 25–50-метровых искусственных деревьев. И это не просто большие металлические штуковины, а целые экосистемы, увитые живыми растениями, питающиеся от солнечных батарей. Сингапур коллекционирует растения со всей планеты, снаряжает экспедиции в Индию, Новую Зеландию, Латинскую Америку. По словам доктора Тана, создание садов — сложнейшая биоинженерная задача: если вы не знаете, каким образом гниют опавшие листья, у вас ничего не получится.
На вопрос, сколько же стоило создание «Садов у залива», спокойный, как Будда, Киат В. Тан ответил, что, если бы он озвучил истинный бюджет в самом начале, его бы расстреляли. Стартовали они со скромных двух миллионов, но за четверть века освоили миллиард.
Сейчас доктор Тан пропагандирует концепцию «Город в парке» — в пику предыдущей стратегии «Парк в городе». Это самая крутая зеленая сертификация. И есть программа 25х2025: к означенному году поселений-парков типа Сингапура должно стать не меньше 25.
Рукотворный рай
— Не ждите, что вам выделят для парка приличное место, берите что есть — и создавайте рай,— напутствовал молодых архитекторов американский ландшафтный дизайнер Кен Смит. Высокий, седой, худой, в круглых, как у Гарри Поттера, очках, он действительно был похож на сильно повзрослевшего волшебника. Проектируя парк East River Waterfront Esplanade (ERWE), он имел дело не просто с неудобным участком, а с совершенно убитым: это была трехкилометровая кромка воды в нижнем Манхэттене, на Ист-Ривер, над которой на толстых столбах лежала широченная автомобильная дорога. Лет 20 назад путеводители по Нью-Йорку зазывали сюда туристов на аутентичное развлечение: рано утром под эстакадой работал оптовый рыбный рынок и к грохоту машин над головой прибавлялись запахи свежего улова и вид размазанных по тротуару рыбных кишок. Но Фултон-маркет перенесли в Бронкс, кромку воды расширили в сторону реки, создав висячий над волнами променад, поставили скамейки, посадили деревья, разбили газоны, открыли кафе. Вишенкой на торте стала устричная ферма: устрицы облепили сброшенные в воду бетонные блоки, люди на парковой эспланаде могут их колониями любоваться. В результате всех этих преобразований там, где раньше торговали рыбой, стали проводить цветочные фестивали.
East River Waterfront Esplanade — один из эпизодов парковой революции, которую в 2011 году затеял тогдашний мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг. Программа называлась Vision 2020: New York City Comprehensive Waterfront Plan. Поскольку на Манхэттене нет места для нового масштабного озеленения, решено было развивать береговую линию. С учетом всех островов, входящих в «Большое яблоко», она составляет более 800 км. И именно по кромке воды сейчас возникают парки.
Рассказывать о новых проектах озеленения и благоустройства можно долго. Это и построенный семь лет назад Олимпийский парк королевы Елизаветы в восточной, далеко не благополучной части Лондона, и крупнейший в Западном полушарии (он занимает площадь почти 700 га), переживший в нынешнем веке кардинальную реконструкцию парк Чапультепек в Мехико, озеленение Тираны, культивация лесных массивов в Катаре (местный университет приглашает специалистов из Чикаго, чтобы научили делать компост!), парки в Новой Зеландии. Ну вот им-то зачем?! Вся страна — цветущий сад. Но нет, стремятся достичь биологического разнообразия. С тех пор, как 700 лет назад на островах начали жить люди, количество птиц там сократилось на 53 вида. Огораживают территории, восстанавливают популяции.
Умение договариваться
В нашей стране есть как минимум три места, где озеленение и создание общественных пространств идет по мировым стандартам: Москва, Краснодар и Казань. С Москвой все понятно. В Краснодаре создание изумительного современного парка стало делом миллиардера и основателя сети магазинов «Магнит» Сергея Галицкого, парк носит его имя.
В Татарстане парковой революцией рулит 28-летняя Наталия Фишман-Бекмамбетова. Ее свадьба с режиссером Тимуром Бекмамбетовым весной 2019 года — приметный, но, в общем, не самый впечатляющий факт биографии. Выпускница МГИМО и университета Гумбольдта в Берлине, координатор образовательных программ в школе «Стрелка», пять лет работы в столичном департаменте культуры, директор по развитию Еврейского музея. У Наталии сложился прекрасный тандем с президентом Миннихановым, который и пригласил ее поработать в Татарстан. Он как глава республики финансирует благоустройство и по-отечески Наталию «прикрывает».
За четыре года в Татарстане реконструировали 328 парков, набережных, скверов, площадей, начиная с озера Кабан в центре Казани (деревянные набережные, сотни видов растений в воде и на берегу, система биологической очистки воды, координация активизма — от йоги до фестивалей и киносеансов) до создания озер в крохотных на 5 тысяч человек поселениях типа села Муслюмово, где сейчас устраивают летние фестивали ленд-арта.
Чем стандартнее спальный район на окраине Казани, тем ошеломительней выглядит в нем сделанный с европейским шиком бульвар «Белые цветы» или окультуренный Горкинско-Ометьевский лес. В 2019 году программа благоустройства Татарстана получила престижнейшую мировую премию Ага Хана в области архитектуры — впервые за 42 года существования премия досталась проектам из России.
В Татарстане Наталию Фишман-Бекмамбетову ценят за умение договариваться с жителями. Она с ними встречается чуть ли не каждый день. И это не популизм, а необходимый протокол, без его соблюдения ничего благоустроить и самое главное — сохранить потом в приличном виде — нельзя. Этот протокол имеет регламент, мало кому в России известный. Неслучайно на конгрессе вопрос «Как общаться с людьми?» в деталях обсуждали два дня.
В Татарстане общественное отношение к ландшафтным преобразованиям вначале было весьма негативным. Но через четыре года, показав людям реальный результат, команда проектировщиков получила такой кредит доверия, что, наверное, может построить в Казанском кремле космодром.
Что дальше
Тема садов и парков, и шире — благоустройства городов, и еще шире — изменения структуры жизни в эпоху цифровой экономики — имеет десятки, если не сотни векторов. На конгрессе с азартом обсуждали парки в условиях сурового климата, что для России актуально, создание парков вокруг архитектурных памятников, различные активности в парках и многое другое. Наверняка в ближайшие 20 лет городское озеленение и благоустройство будет горячей темой. А через полвека (концепции городов обычно и меняются каждые 50 лет), возможно, теоретики придут к мнению, что жизнь в миллионном и больше городе — чудовищная ошибка и никакими зелеными оазисами этого монстра не исправить. Общественный транспорт к тому времени будет двигаться на электричестве со скоростью 300 км/ч, и мы все разъедемся по дачам, деревням и малым городам и будем обсуждать, как привнести комфорт и технологии в дикую природу, минимально ее тревожа при этом.
Людмила Лунина
