Олимпийские игры в Пхёнчхане — печальная страница в спортивной истории России. Ясно, что у нашей сборной там триумфа не будет. Но даже в самой скверной ситуации надо держаться и смотреть вперед.
Эти Олимпийские игры не последние. Мы сможем добиваться триумфа на тех Олимпиадах, что еще предстоят.
Нашу страну там будут представлять те, кто сейчас соревнуется в возрастных категориях юношей и юниоров. Они будут свободны от подозрений и смогут составить конкуренцию сильнейшим. Если, конечно, избавятся от иллюзий, связанных с допингом, которые продолжают витать в юниорской среде.
За неделю до того, как выяснилось, что на зимнюю Олимпиаду не едут наши сильнейшие спортсмены, произошло другое событие, тоже связанное с допингом, но не такое громкое.
13–14 января в Иркутске проходили чемпионат и первенство Сибирского федерального округа по легкой атлетике среди юниоров и юниорок до 20 и до 23 лет и юношей и девушек до 18 лет.
К началу соревнований в легкоатлетический манеж «Байкал-Арена» приехали допинг-офицеры РУСАДА. И тут же 36 спортсменов с соревнований снялись.
В результате внутреннего расследования позже выяснилось, что почти все снялись по уважительным причинам. Тем не менее спортивный директор ВФЛА Андрей Крупорушников заявил, что внезапный допинг-контроль на юниорском первенстве СФО был инициирован Всероссийской федерацией легкой атлетики.
«14 ноября у нас была встреча с генеральным директором РУСАДА Юрием Ганусом и Леонидом Ивановым — начальником отдела расследований, — объяснил Крупорушников газете «Спорт-Экспресс». — Мы попросили их обратить пристальное внимание на юниоров, потому что основные проблемы у нас именно там, а не в спорте высших достижений».
***
Беда, которая широко не озвучивается: допинг — проблема подрастающего поколения наших спортсменов.
Члены сборных команд — те, кто представляет Россию на международных соревнованиях — в результате разоблачений, дисквалификаций, отстранений в последние пару лет от допинга очистились. Тем более их теперь проверяют усиленно: они сдают пробы от двух до двух десятков раз в году.
Но допинг-проверками охвачены лишь всероссийские чемпионаты. А вот соревнования регионального уровня — в том числе те, что проводятся среди юниоров и юношей — под проверки попадают крайне редко. А поскольку нет проверок, то и достоверных данных и объективной картины тоже нет.
«Мы знаем про допинг среди юниоров из неофициальных источников, — объяснил «МК» Крупорушников. — В том числе из разговоров со спортсменами, тренерами».
Из таких же неофициальных источников узнают о допинге среди юниоров и журналисты. Для этого достаточно просто поговорить «не под запись» с родителями, тренерами и участниками соревнований.
Беговые дисциплины легкой атлетики, так же, как лыжные гонки, биатлон, триатлон, плавание, гребля, велосипедный спорт, относятся к циклическим видам спорта, в которых на допинге ловят чаще всего. Из запрещенных препаратов спортсмены применяют главным образом стероиды — гормоны природного или синтетического происхождения, и эритропоэтин — препарат, увеличивающий количество эритроцитов в крови, позволяя быстрее бежать/крутить педали/грести и при этом меньше уставать.
Препараты эти нужно принимать задолго до соревнований, чтобы они дали эффект. Делать инъекцию перед стартом бесполезно. Но, как выясняется из неофициальных источников, тренеры юниоров зачастую об этом не знают. Мало того что они применяют допинг, что само по себе преступление, они еще и делают это неграмотно. А ведь допинговые препараты небезопасны, они могут серьезно навредить организму.
Среди моих знакомых есть люди, которые забрали детей-тинейджеров из спорта, несмотря на то что тренеры называли их перспективными. Забрали именно из-за «фармподдержки».
«Пока это были витамины, я не волновался, — рассказал Андрей М., папа одного такого мальчика. — Но когда ему, 16 летнему парню, поставили какую-то капельницу и велели регулярно принимать препарат для сердечников, я понял: надо со спортом завязывать. Тренер говорил, это нужно для быстрого восстановления. Но сам он не врач. Я с ним побеседовал: про восстановление он знает понаслышке — от других тренеров спортшколы. Представления о физиологии у них довольно дремучие. Повторяют как мантру медицинские термины, но объяснить их смысла не могут. В общем, я парня забрал, пока из него не сделали инвалида».
Конечно, далеко не все тренеры и детско-юношеские спортивные школы такие, как описал этот папа.
Таких школ, наверно, немного. Но важно не количество. Важно, что они есть. Потому что они как ржавчина разъедают вокруг все здоровое.
Опытный тренер, просивший не называть его, объяснил, как вычислить такую школу и таких тренеров по косвенным признакам.
В категории «юноши-девушки» (обычно это подростки от 12 до 16 лет) в таких школах всегда много сильных спортсменов, которые лидируют на всех соревнованиях. Но «в юниорах» (следующая возрастная категория) или в лучшем случае «во взрослых» эти сильные спортсмены сдуваются, исчезают. Вместо них школа выставляет в юниорских возрастах новых сильных ребят, набранных в регионах. Притом что в этой школе они никогда не тренировались, жили, готовились и выступали где-то совсем в другом месте.
Если такие «чудеса» происходят в одной и той же школе на регулярной основе — это верный признак неправильной подготовки спортсменов и основания заподозрить в ней недобросовестную фармакологическую составляющую.
***
Почему тренеры юных спортсменов прибегают к допингу?
В большой степени из-за учрежденной государством системы вознаграждения.
Если юниор или юноша завоевывает призовое место на региональных соревнований, его тренеру присваивается 1 я категория, а базовая зарплата поднимается на 3 или 4 тысячи плюс надбавки.
Если воспитанник стал призером всероссийских соревнований, тренер получает уже высшую категорию, базовая зарплата повышается еще на 5 тысяч плюс опять же надбавки. С высшей категорией его возьмут еще и на ставку в региональный ЦСП — центр спортивной подготовки. Там он тоже будет получать зарплату — дополнительно к той, что платят в спортшколе, а ЦСП будет оплачивать ему дорогу и гостиницу на всех сборах.
В итоге тренер высшей категории будет получать 80–100 тысяч, а то и больше. Но только пять лет. Через пять лет он должен высшую категорию подтвердить, воспитав еще одного призера всероссийских соревнований. Не подтвердит — откатится на первую категорию. И зарплата сразу опустится.
Поэтому тренеры и стараются правдами и неправдами пропихнуть своих юниоров на подиум. Ведь от этого напрямую зависит их благосостояние.
«Тренер получает серьезные деньги, когда его ученик побеждает на серьезных соревнованиях, — подтвердил Андрей Крупорушников. — И получается, что по деньгам ему выгоднее подготовить трех-четырех победителей-юниоров, чем одного чемпиона мира. Потому что за юниоров ему будут платить зарплату выше, чем за чемпиона».
***
Бытует мнение, что в советские времена государственная система спорта была устроена гораздо разумнее, чем сейчас.
На самом деле корни того, что сейчас происходит в нашем спорте, в частности в юниорском, — в советских временах.
Еще в 2013 году профессор, кандидат медицинских наук, ведущий научный сотрудник НИИ спорта Сергей Сарсания в интервью журналу «Железный мир» дал подробный и компетентный ответ на вопрос «применялся ли в СССР допинг в юношеском спорте».
«К сожалению, повсеместно. Хотя лично я всегда был против. Суть вопроса что тогда, что сейчас в том, что если ты тренер и у тебя есть хороший молодой спортсмен, твоя задача показать с ним хороший результат, чтобы его взяли в сборную. В сборную взяли, он поехал куда-то, выиграл, и тебе назначают повышенную категорию.
Но анаболические стероиды обладают таким качеством, что они позволяют реализовать потенциал спортсмена в короткий промежуток времени. Вот, грубо говоря, дано ему восемь лет, чтобы достигнуть своего физиологического предела. А с применением анаболических стероидов он реализует этот потенциал за два-три года.
Я говорю про заместительные дозировки. Ты даешь своему парню стероиды, он быстро дает результат, попадает в сборную. А дальше расти некуда, он себя исчерпал, дальше будет прогрессировать только при увеличении дозировок. А это уже вред здоровью. И принцип отбора в команду уже нарушается. Нет ясности, сможет ли он показать достойный результат.
Если я как врач знаю, что юноша на стероидах, я буду против того, чтобы его брали в сборную. Он по потенциалу пустой и дальше прогрессировать только на мегадозах будет. Я возьму лучше того, кто не принимает анаболические стероиды и добился результатов за счет генетики. …Но сейчас никакой нет уверенности в том, что они ничего не принимали. Все ведь скрывают».
Сарсания говорит здесь только об анаболических стероидах, поскольку в советские времена еще не было эритропоэтина. В клинической практике он применяется с 1989 года. По словам источника «МК», имевшего непосредственное отношение к биатлонистам, в арсенале сборной он появился в конце 90 х. Говорили, что это запрещенный препарат, но его еще не ловят. Кто-то им кололся, кто-то нет, ума хватало не рисковать.
В ходу были препараты китайского производства. С уровня высших достижений они плавно спустились вниз — на юниорский уровень. Покупали их через Интернет, объявления висели в соцсетях. Да их и сейчас можно найти при желании. Хотя, как сказал «МК» Крупорушников, их стало гораздо меньше и предложения о покупке-продаже маскируются. Открыто, как раньше, их не выставляют.
***
«В сборной по легкой атлетике вопрос с допингом на 99 процентов решен, — сказал Андрей Крупорушников в интервью «МК». — Но нам важно загасить это внизу. Если юниору давали допинг — значит, из него значительно раньше выжали все, что он мог дать в течение спортивной карьеры. Для нас это огромная проблема. Картина одна и та же во всех циклических видах спорта. Если спортсмен не дорос до взрослого возраста чистым, ему прибавлять во взрослом возрасте уже нечем».
Использование допинга юниорами на короткое время приносит выгоду отдельным спортсменам и тренерам. Но в долговременной перспективе оно совершенно невыгодно для национального спорта, потому что на мировом уровне из-за таких юниоров состав наших национальных сборных оказывается слабее, чем мог бы быть.
«Юниоров отбирают в сборную по результатам соревнований. Но если они соревнуются с допингом, непонятно, кто реально лучший. Мы не видим их настоящего потенциала, — говорит Крупорушников. — Часто те, у кого большой потенциал, бросают спорт, потому что на юниорских состязаниях проигрывают более слабым, но «грязным» соперникам.
Если на отборе три первых места выиграли юниоры с допингом, а четвертым был «чистый» спортсмен — он бросит спорт и уйдет. Хотя он, может быть, лучший из них. Но мы его потеряем.
Поэтому и получается, что ресурсами мы богаты, талантливой молодежи много, а КПД не слишком высокий».
Этот феномен отмечают многие любители циклических видов спорта. На уровне юношей и юниоров — множество перспективнейших атлетов. Но потом они куда-то деваются. Редко кто и во взрослой сборной продолжает занимать такие же высокие места на международных соревнованиях, какие занимал в юниорах.
***
Как ни парадоксально, но в нашей спортивной среде этот «не слишком высокий КПД», который понятно откуда — из-за того, что юниоров зачастую «убивают» допингом, режут корову, вместо того чтобы ее доить, — объясняется тем, что это вовсе не мы, а соперники применяют допинг. Но очень хитрый, какого у нас нет.
«Допинг принимают все, но не всех на нем ловят». Этот тезис считается истиной. Хотя достоверно доказать его фактами невозможно. Он основывается исключительно на предположениях.
То, что не все принимают допинг, доказать невозможно тоже. Хотя… 169 наших спортсменов на Олимпиаду в Корею все-таки едут, а уж их проверяли-перепроверяли. И 18 наших легкоатлетов на прошлой неделе получили разрешение от Международной федерации легкой атлетики выступать на международных соревнованиях. А их тоже два года проверяли усиленно.
Значит, все-таки можно чего-то добиваться без допинга?
Вопрос без ответа. Но государственная стратегия развития спорта высших достижений обязательно должна строиться на каком-то ответе. Либо на одном, либо на другом.
Тезис «допинг принимают все, но не всех ловят», объективно говоря, неконструктивен.
Если мы уверены, что все применяют допинг, а ловят только нас, потому что не любят, — зачем тогда нам тратить деньги на спорт высших достижений? Все равно ничего не достигнем. Тогда надо: а) звать химиков, чтоб разрабатывали препараты, каких ни у кого нет; и б) ждать, пока Путин договорится с мировой закулисой, чтоб нас полюбила.
Антитезис «допинг принимают не все» в этом смысле гораздо конструктивнее. Он не сжимает поле возможностей, а, наоборот, открывает новые горизонты.
Если опереться на него, нужно: а) допинг среди спортсменов — в первую очередь юниоров — всеми силами выводить за грань приемлемого; б) менять систему вознаграждения тренеров и спортсменов, убирая стимулы к применению допинга; в) продолжать тренироваться не покладая рук, но только не дедовскими способами, а более современными.
***
«Как только спортсмен приходит в спорт, он должен знать, что ему нельзя то, что можно обычным людям, — говорит Елена Иконникова, антидопинговый координатор ВФЛА. — В легкой атлетике мы сейчас ведем четыре образовательные программы для спортсменов различного уровня, начиная с самых маленьких детей. Для них программа — по большей части о пользе спорта, о том, что соперничество должно быть честным. А для тех, кто постарше, — уже про допинг и про последствия. Про то, что ты сам должен за себя отвечать. Там несложно. Если один раз прочитать, в голове все отложится».
Несовершеннолетних спортсменов проверяют на допинг точно так же, как взрослых, во время соревнований и во внесоревновательный период. Единственная разница: они сдают пробы в присутствии представителя — им может быть кто-нибудь из родителей, переводчик, тренер. Кто-то взрослый, кто проследит за действиями инспектора допинг-контроля.
Несмотря на усилия, которые прикладывают ВФЛА и другие спортивные организации, юниорский спорт вряд ли удастся очистить полностью, если в нем не будет обязательного допингового контроля. Но сейчас его невозможно осуществлять чисто технически.
Последние два года российское антидопинговое агентство РУСАДА не работает. В ноябре 2015 года ВАДА признала ее деятельность несоответствующей антидопинговому кодексу. Контролем наших спортсменов занимается Антидопинговое агентство Великобритании (ЮКАД). Летом 2017 года российским специалистам, правда, разрешили самостоятельно проводить тестирование, а раньше приезжали зарубежные инспектора.
Поскольку своей антидопинговой лаборатории в России нет, взятые у спортсменов пробы везут на анализ за границу. Это дорого. Поэтому тестируются в первую очередь спортсмены международного уровня. Региональные соревнования, в том числе юниорские, редко удостаиваются внимания. У англичан просто нет таких мощностей, чтобы проверять еще и наших юниоров.
Так что светлое будущее нашего спорта зависит теперь от РУСАДА. Чем скорее оно будет восстановлено в статусе национального антидопингового агентства, тем быстрее это будущее наступит. Если, конечно, государственная стратегия развития спорта высших достижений будет при этом твердо стоять на том, что допинг принимают не все.
Автор: Юлия Калинина
