Иногда причиной разногласий между учителем и родителями становятся вовсе не педагогические промахи учителя, а, наоборот, излишняя инициатива и сила его влияния на ученика.
…Руслан Гораев был переведен в мой 10«В» условно. Неглупый парень из добропорядочной семьи, Руслан не отличался прилежанием, дисциплиной и водил дружбу с хулиганами. У него было неплохое чувство юмора, и он легко общался с ребятами. Дома он хранил афишу с автографами знаменитых артистов: еще маленьким мальчиком он участвовал в спектаклях Театра на Таганке и действительно имел прекрасные актерские способности. Он запросто согласился принять участие в нашем скромном любительском спектакле, и вскоре его увлекла веселая интеллектуальная атмосфера нашей студии, где все, включая студентов, Руслану искренне симпатизировали. «Улица» осталась в прошлом.
К этому времени у меня сложились доверительные отношения с родителями Руслана. Они были рады, что сын при деле, под присмотром, в хорошей компании. Теперь он почти все время проводил среди новых друзей: ходил с ними в кино, театр, на выставки; стал много читать, больше думать, лучше говорить — говорить о разном. Иногда он заводил разговоры и дома:
До тех пор, пока вопрос не коснулся выбора жизненного пути. Поначалу у Руслана было о нем четкое, ясное представление: военное училище, служба в войсках, академия, адъюнктура. Но армия была не очень популярна в нашей студийной среде. Конечно, никто его не отговаривал, лишь подтрунивали: «Поживем — увидим».
А под Новый год Гораев неожиданно сказал: «Я не решил точно, что я хочу, но знаю, что не хочу быть военным». И попросил у меня совета, в какой институт поступать. Ему хотелось получить гуманитарное образование, и он выбрал реальный вариант: педагогический институт, филологический факультет, хотя стать учителем не стремился.
Я предполагал, что в семье эту новость встретят без восторга, но все же недооценил реакцию. Отец был оскорблен выбором сына. Рушились все планы. Его сын обрекал себя (отец в этом не сомневался) на «черт знает что».
Выступив в роли адвоката, я не заметил, как превратился в обвиняемого. Это типичная ситуация: пока учитель — союзник родителей в решении
Отец Руслана, знавший упрямый характер сына, не пошел на жесткую конфронтацию. В конце концов он даже согласился взять репетитора по литературе. Он надеялся: время образумит сына.
А на вступительных экзаменах Руслан недобрал балла. В военное училище поступать отказался наотрез и ушел в армию.
Служил Руслан, естественно, под Москвой, и я несколько раз приезжал к нему. Привозил книги, учебники. Мы переписывались. Но и с той, «другой» стороны влияние на него усиливалось: с ним постоянно вел «душевные» беседы замполит, вызывал для «отеческих» назиданий командир части, и под конец службы Руслан Гораев уже был старшим сержантом.
Он, видимо, и в самом деле устал от грома и молний у себя над головой.
После армии он действовал по инерции: поступил на подготовительные курсы в МГУ, но ходил на них нерегулярно. Мне он звонил из телефона-автомата, для конспирации. Иногда приезжал. Потом вдруг сказал, что женится и уезжает на месяц в свадебное путешествие. По приезде обещал позвонить и подъехать вместе с женой. Но звонка через месяц не последовало. Не было его и потом.
А несколько лет спустя я узнал, что Гораев закончил военное училище. На память о Руслане у меня осталось много фотографий, писем и несколько подарков. Один из них — подвешенный на кожаном ремешке патрон с непробитым капсюлем, но выпотрошенным изнутри порохом…
Многие учителя искренне верят, что они и есть главные воспитатели детей. Потому что профессионалы и знают, что и как нужно делать. Мне тоже тогда казалось естественным, что родители должны быть союзниками, помощниками учителей, а если нет, тогда с ними надо бороться. Подобного рода «лишение родительских прав» иным учителем происходит, кстати, чаще, чем комиссией по делам несовершеннолетних.
Что же касается родителей, то они в подавляющем большинстве воспринимают учителя как функцию — иногда со знаком плюс, иногда — минус. И вполне возможно, что истинное содержание отношений «родитель — учитель» — ревность. Преодолеть ее родители не могут. Им легче сделать вид, даже сотрудничать, но… делить своего ребенка ни с кем они не захотят и не будут. Учитель получает от родителей полное добро на действия по борьбе, например, с курением, пьянством, хамством, грубостью, ленью. Родитель просит: «Вы там с ним построже, спуску не давайте, если что, не стесняйтесь». И порой льстит: «Вы знаете, он только вас и слушается! Мы для него уже ничто, а вы — единственный авторитет!» И вот здесь учителя подстерегает опасность: принять это близко к сердцу, поддаться, влезть не в свое дело. А потакать родителям не нужно. Все равно рано или поздно вы услышите в свой адрес с укором: «Ну вот видите. Даже вы…»
А уж если ученик делится с вами сокровенным, бывает у вас дома, просит убежища… Тут уязвленный родитель, как раненый зверь, готов на все. Он никогда не простит вам первенства в отношениях с собственным ребенком, и если ревность ослепит его, ждите сюрпризов: анонимных писем, жалоб в инстанции, недобросовестных интриг.
Крайне сложно удержаться в рамках и строить отношения внутри треугольника согласно регламенту. Особенно ребенку,
Но постарайтесь хотя бы хрестоматийных ошибок избежать: подмены родительских функций и попыток воспитания родителей. Оставьте даже помыслы…
Берштейн Анатолий
