С началом нового века в России, как известно, началась и новая политико-социальная эпоха — для
Как бы в желании разобраться в переменах и, соответственно, определиться с дальнейшим творчеством, несколько лет Пелевин не издавал новых романов. И вот осенью 2003 года вышла его очередная книга — «Диалектика переходного периода из ниоткуда в никуда».
«Жизнь менялась. Бандиты исчезали из бизнеса, как крысы, которые
Это из романа «Числа», который и составляет «системообразующую» часть книги — кроме него, «Диалектика…» включает несколько рассказов.
Главный герой «Чисел» — ещё один «герой нашего времени», толстячок Стёпа, выросший из советского подростка в новорусского банкира. Стержень его личности — прикладная нумерология: он считает своим счастливым числом 34 (цифры, дающие в сумме семёрку), а число 43, где цифры в обратном порядке, — соответственно, несчастливым. Все решения Стёпа принимает исходя из этого — и ему действительно, к посрамлению сторонников здравого смысла, сопутствует успех.
«Всё можно было объяснить простым самовнушением. Только это объяснение на самом деле не объясняло ничего. Человеческое существование, говорил один Степин знакомый, и есть не что иное, как сеанс самогипноза с принудительным выводом из транса. Слово „самовнушение“ звучало научно, но Степа не изучал свою жизнь, а жил ее. Как бы это ни называли другие, радость, наполнявшая его душу, когда судьба посылала ему тройку с четверкой в нужном порядке, была для него совершенно реальна. Но за это приходилось платить такой же реальной тоской, которая сжимала его сердце, когда порядок цифр оказывался обратным».
Российские политические перипетии начала «нулевых» годов сказались на его жизни и бизнесе так: вместо криминальной чеченской «крыши» («двух братьев с библейскими именами Иса и Муса») его банк стали контролировать коррумпированные чекисты во главе с начальником некоего «четвёртого главного управления» капитаном Лебёдкиным (вольная шутка в адрес Достоевского).
Впоследствии у главного героя появился и духовный гуру — наподобие Гиреева в «Дженерейшп Пи», но
«Всё в нем выдавало осведомителя ФСБ — восемь триграмм на засаленной шапочке, нефритовый дракон на впалой груди, расшитые фениксами штаны из синего шелка и три шара из дымчатого хрусталя, которые он с удивительной ловкостью крутил на ладони таким образом, что они катались по кругу, совсем не касаясь друг друга. Когда он взял в руки гитару и, отводя глаза, запел казацкую песню „Ой не вечер“, Степа укрепился в своем подозрении. А когда Простислав предложил принять ЛСД, отпали последние сомнения».
Так главный герой оказался под всесторонней опёкой «искусствоведов в штатском» (Стёпа был не против — «наоборот, он старался чаще бывать в их обществе, чтобы власть как можно большим количеством глазёнок видела, что ему нечего скрывать», впрочем, он считал, что главную свою тайну — «особые отношения» числа 34 — ему от «глазёнок» удалось скрыть; ошибался, естественно). В его личной жизни — тоже перемены: роман с англичанкой Мюс, работающей в его банке референтом. Очередной «алхимический брак России с Западом».
Беда пришла откуда ждали: Стёпе исполняется 43 года, ну и пошло-поехало. Появляется его антагонист — поклоняющийся числу 43 банкир Жора Сракандаев, гомосексуал и покровитель богемы. Попытка Стёпы его уничтожить превращается в феерически-наркотический половой акт —
В итоге автор поступает со Стёпой примерно так же, как герой Петра Мамонова из фильма «Остров» — с архиереем, героем, соответственно, Виктора Сухорукова: освобождает от мирского и открывает возможность духовного перерождения.
Потеряв всё (кроме сравнительно мелкой заначки), Стёпа бежит — по крайней мере, что называется, навостряет лыжи — за границу. Что касается чисел 34 × 43, то они как бы взаимоуничтожились и больше влияния на Стёпину жизнь и душу не оказывают. Правда, главгерой наметил себе-таки новое несчастливое число — 60, с дорожного знака (ограничитель скорости) на пути в «
Роман «сопровождают» пять рассказов. «Македонская критика французской мысли» — о том, как один из эпизодических героев «Чисел», богемный меценат с весёлыми именем и фамилией — Насых Насратуллаевич, путем одного метафизического ритуала спасает (или думает, что спасает) западную цивилизацию от инфернальной энергии России. «Акико» — образцовая сатира на тему порносайтов и порноклиентов, настоятельно рекомендуется к прочтению. «Один вог» — маленькая сатирическая зарисовка о гламуре. «Фокус-группа» — о загробных мытарствах. «Гость на празднике Бон» — изящное эссе о Юкио Мисиме, причём от первого лица.
Критика восприняла «Диалектику» в целом прохладно. Отмечались отдельные удачные моменты, всплески «локального юмора» (по выражению одного из рецензентов) — но, по преобладающему мнению, некой цельной картины у Пелевина не сложилось, всё в его новой книге
***
Следующий «выстрел» Пелевина — «Священная книга оборотня» (многие в Интернете упорно называют её «настольной»), 2004 года выпуска.
Главная героиня, бессмертная нимфетка, лиса-оборотень с неприличным именем А Хули («мой личный секс-символ», сказал о ней сам автор; отметим, что роман написан от первого лица), живёт в Москве и зарабатывает элитной проституцией. На самом деле она, используя гипнотическую силу, просто внушает своим клиентам, что они совершают с ней половой акт. Однажды она так встречает свою настоящую любовь — оборотня в погонах (в прямом и переносном смысле), по имени Александр, коррумпированного волко-чекиста и,
Между двумя сверхсуществами завязывается роман. Но лиса А Хули — чистая буддистка, тысячи лет ищущая просветления и спасения; Александр же все истины, которые она открывает перед ним, использует в сугубо прикладном смысле. В итоге он остаётся — в новом своём образе — спасать Россию («Дивную силу, полученную от тебя в дар, я направлю на служение своей стране»), а главная героиня всё-таки постигает высшую истину и покидает этот мир.
«Мир, который мы по инерции создаем день за днем, полон зла. Но мы не можем разорвать порочный круг, потому что не умеем создавать ничего другого. Любовь имеет совсем иную природу, и именно поэтому ее так мало в нашей жизни. Вернее, наша жизнь такая именно потому, что в ней нет любви. А то, что принимают за любовь люди — в большинстве случаев телесное влечение и родительский инстинкт, помноженные на социальное тщеславие. Оборотень, не становись похожим на бесхвостую обезьяну. Помни, кто ты!»
Итак, «переходные периоды» меняются, а спасение — всё то же и всё в том же.
