Известно, что яростным болельщиком «Зенита» является актер Михаил Боярский. Впрочем, среди фанатов немало знаменитостей. Например, всемирно известный композитор Дмитрий Шостакович. Еще в 1930-е годы его частенько можно было видеть на трибуне вместе с коллегой Матвеем Блантером, позже написавшим «Футбольный марш».
Говорят, что к футболу композитора приобщил его приятель — ленинградский художник Владимир Лебедев, снискавший известность своими замечательными иллюстрациями для детских книжек. Между прочим, Шостакович «подтапливал» и за динамовцев Ленинграда, которые до войны считались грозой фаворитов.
В той команде выделялся нападающий Петр Дементьев по кличке Пека. Однажды, когда ему нанес травму один из приезжих футболистов, Шостакович сорвался с места и, неистово размахивая руками, закричал: «Хулиган! Хулиган!» Казалось, еще немного, и Дмитрий Дмитриевич позовет милиционера, чтобы тот унял футбольного дебошира...
Такой выплеск страстей был, в общем, не характерен для интеллигентного Шостаковича. Но именно ему, как свидетельствовали современники, принадлежит чеканный афоризм: «Стадион в СССР — это единственное место, где можно кричать не только за, но и против». Действительно, в те суровые времена нравы на трибунах были вполне демократичные. Одни позволяли себе громко критиковать ЦДКА, за спиной которого был мощный наркомат обороны, другие ругали «спартачей», выходцев из сытого «Пищевика». Многие посвистывали, когда на поле появлялись московские динамовцы, которых опекал всесильный Берия.
Сын композитора, известный дирижер и пианист Максим Шостакович, объяснял отцовскую тягу к футболу просто: «Такой у него был отдых. Отец, переключаясь на футбол, отвлекался и от музыки, и от мирских дел. Наверное, в такие минуты дух его уравновешивался, нервное напряжение спадало. После этого можно было возвращаться в мир музыки».
Хотя это было не просто увлечение — страсть! Открытия сезона Шостакович ждал с нетерпением, не меньшим, чем очередной премьеры своего произведения. Вот фрагмент из письма композитора: «Завтра рано утром уезжаю на дачу в Лугу. Пробуду там до 20 июля, а потом начну наезжать в город. Есть крупная приманка: футбольные матчи на первенство СССР. Я нежно полюбил это поучительное зрелище и уже в течение пяти лет не пропускаю ни одного матча. В этом деле я уже приобрел некоторую квалификацию и являюсь зрителем академического толка».
Шостакович был не только созерцателем, но и летописцем футбола. Он выступал со статьями в прессе, завел толстую тетрадь, в которую записывал свои впечатления, сюжеты матчей, авторов забитых голов. Однажды композитор на стадионе услышал диспут двух болельщиков — они спорили по поводу матча, состоявшегося несколько лет назад. Дмитрий Дмитриевич достал свой гроссбух, отыскал нужную страницу и назвал результат. Болельщики, далекие от музыки, не знали, кто выступил арбитром в их яростном споре, — перед ними был худенький мужчина в очках с потертым портфелем в руках...
Сохранилось множество писем Шостаковича, в которых он делился впечатлениями о матчах. Какое же пиршество будет ждать читателей, если они будут изданы! Ведь заметки композитора ярки, образны. Вот крошечные выдержки из них: «Динамо» било по воротам очень много: мячи сыпались как горох. Однако действительно феноменальная игра вратаря Назаретова спасла «Крылья Советов» от гола. Впрочем, и один раз гости стукнули с 4-5 метров «пушку», но Лихвинцев взял, сорвав восторженный рев почти полного стадиона".
Мировая знаменитость предстает в незнакомом амплуа: «Я прихожу и узнаю, что «Зенит» уже смазал две верные штуки. Но вот Шелагин, находясь метрах в пятнадцати от ворот, забивает эффектный мяч в ворота Разумовского. Мяч прошел в самый верхний угол ворот. После этого идет бурная атака «Локомотива», и Грищенко берет «мертвеца» от Карцева. Передает Бодрову, Бодров — Шишаеву, Шишаев — Шелагину, и тот метров с 25 пустил мертвого «низовика».
В нашем представлении футбол тех далеких лет — загадочный, страстный, с переполненными трибунами. Мы слышали, кто задавал тон, был примером для подражания. Например, братья Старостины, ставшие легендой еще при жизни. Но кто сейчас знает, что один из представителей славной фамилии — Андрей Петрович — в бытность игроком далеко не всегда придерживался кодекса футбольных правил? Об этом с возмущением писал Шостакович, посмотрев матч ленинградского «Динамо» и столичного «Спартака» в 1940 году: «Лично мне не понравилось поведение такого экстра-классного игрока, как Ан. Старостин. Он много кричал, ругался, грубил и т. п. Делал это он совершенно беззастенчиво, очевидно, пользуясь тем, что он сумеет поговорить с судьей «в другом месте».
Это намек на влиятельность Старостина, который был вхож в высокие кабинеты. А вот фрагмент письма, датированного осенью 1940 года: «Итак, «Спартак» «припух». «Припухли» и «Крылья» от железнодорожников столицы. А в общем, грустно. Уже скоро октябрь. Стало быть, конец нашему футболу. Опять длинно и нудно ждать мая месяца. Опять скучать, обрастать жирком без тех пленительных волнений, которые даст нам май — октябрь 1941 и последующих годов».
Если бы Дмитрий Дмитриевич знал, что будет в октябре 41-го!
6 мая 1942 года в блокадном Ленинграде состоялся исторический матч — местные динамовцы встречались с командой военного гарнизона. Радиорепортаж матча слышали и горожане, и красноармейцы на переднем крае обороны. «Футбол в полумертвом городе, — писал Шостакович. — Он воспринимался как вызов судьбе, брошенный легендарными героями. Он рождал радость, ощущение силы и прочности. Он давал нам всем самое нужное, самое необходимое в те минуты — новую порцию веры».
Вот выдержка из другого письма: «Начинается футбольный сезон. По инерции я болею за «Зенит», хотя это боление порой доставляет больше огорчений, чем радостей:» Сейчас он наверняка высказался бы иначе. Хотя вряд ли бы его устроило засилье иностранцев в любимой команде. А тогда мучения ленинградцев продолжались: «Очевидно, «Зенит» переселится в класс «Б» в будущем году. А это весьма неприятно: из класса «Б» трудно вернуться в класс «А». Вспомните судьбу сталинградского «Торпедо», московских «Крыльев Советов», харьковского «Локомотива» и др.». Немного позже Шостакович сердито добавляет: «Впрочем — поделом им. Раз не умеют играть — туда им и дорога!»
Но, конечно, Шостакович не оставлял своим вниманием любимую команду. Однажды осенью 1974 года композитору позвонили по вопросу, относящемуся к репетициям оперы «Нос» в Камерном театре. К телефону подошла супруга Шостаковича Ирина Антоновна и, понизив голос, попросила: «Перезвоните, пожалуйста, через 20 минут — сейчас «Зенит» играет со «Спартаком».
Наверняка после игры у композитора было замечательное настроение — ленинградцы победили со счетом 1:0...
Валерий Бурт
