До сих пор помню, как первый раз пришла на работу. Тогда было направление на работу, которое получали в институте. Я выбрала небольшой городок в нашей республике. Недалеко от родителей, всего час езды на поезде. Можно было работать и в районе, откуда я родом. Там тоже было свободное место анестезиолога. Но мое решение основывалось на том, что практики больше будет в городе, т.к. там больше населения, условия работы лучше. И подальше от родных мест, где люди знают друг друга, и в случае чего не говорили: да вот дочь такого-то не смогла помочь тому-то.
Я должна была оформить отпуск после окончания интернатуры, но меня попросили оформить его на месяц позже, так как некому было работать, мой предшественник уехал работать в другой город, и больница осталась без врача анестезиолога- реаниматолога.
Пришлось согласиться. Первый день самостоятельной работы. Впервые в жизни так почувствовала ту ответственность, которая на меня легла: всё, отныне ты отвечаешь за все свои действия, тебя никто не подстраховывает, ты все должна делать самостоятельно!
Но, что я могу сказать после 30 лет работы врачом: то, что ты молода, зелена это хорошо в том смысле, что ты еще мало, что знаешь о различных осложнениях, и ничего не боишься. Идешь, как говорится, в атаку без страха и оглядки. Помогло в работе то, что мой Учитель ещё на 5 курсе научил (потому что хотела научиться) меня различным навыкам, которые нужны в работе врача анестезиолога-реаниматолога: обеспечение проходимости дыхательных путей, венозного доступа различными способами. Потом закрепление этих навыков во время прохождения интернатуры (первый год практики после окончания института под присмотром руководителя). Тяжело было работать с детьми, они маленькие, вен не видно, плачут. Опыта работы с ними, можно сказать, почти не было.
Ну, ничего справлялась. Однажды поставила (до сих пор удивляюсь этому) подключичный катетер двухмесячному ребенку, который погибал от обезвоживания, кожа его была похожа на папиросную бумагу (фильтр). Там, где не могла найти доступ к вене, помогали хирурги. Ведь наша работа в операционной проходит всегда в одной команде. Если кто не знает, работа анестезиолога- реаниматолога состоит в том, чтобы дать возможность хирургу провести нужную для больного операцию, обезболить, поддерживать все органы и системы жизнеобеспечения пациента, чтобы любой из них мог выдержать эту операцию. Но при этом надо помнить и об операционном риске. Мы не боги. Практически наша работа в операционной невидимая для больного, после операции практически пациент никогда не запоминает анестезиолога (кстати, этому способствуют и те препараты, которые используются для проведения общего обезболивания, и кратковременность общения с врачом анестезиологом- реаниматологом). Но всегда помнят того хирурга, который их оперировал. Это издержки нашей профессии.
А работа в отделении реанимации и интенсивной терапии заключается в выхаживании тяжелобольных, оживлении в состоянии клинической смерти, других критических состояниях. Самое главное при состояниях клинической смерти, вовремя оказанная сердечно- легочная реанимация тем лицом, кто в это время оказался рядом с пострадавшим. Поэтому очень важно, чтобы все люди (не только врачи) умели оказывать первую помощь в этих случаях. Это обеспечение проходимости верхних дыхательных путей (убрать содержимое полости рта: инородное тело, протезы, рвотные массы, а иногда просто вывести нижнюю челюсть кверху и запрокинуть голову назад, если нет перелома шейного отдела позвоночника, чтобы устранить западение языка).Искусственная вентиляция "рот в рот«- лучше, когда для этого есть специальное приспособление, оно теперь вводится в перечень необходимого в аптечке водителя. Проведение непрямого массажа сердца. А, в принципе, зачем я это рассказываю, сейчас все это есть в Интернете. Наверное, потому, что чаще всего люди умирают от бездействия, что в тех критических ситуациях рядом не было того человека, кто мог бы это сделать и спасти своим действием. Например: наложить жгут при артериальном кровотечении, наложить просто давящую повязку при венозном кровотечении из подручного материала, «подышать в рот в рот», провести непрямой массаж сердца, не проходить мимо неподвижно лежащего человека на улице, думая, что он пьяный и просто спит.
Первый отпуск после окончания интернатуры запомнился тем, что после двухнедельного отпуска я не знала, чем себя занять. Я так соскучилась по своей работе, что захотелось тут же выйти не работу. Вот, что значит молодость, вот что значит энтузиазм. С годами уже понимаешь, что отпуск всё-таки не зря предоставляется. Бессонные ночи, нервное перенапряжение, усталость сказываются на твоем здоровье, и отпускные дни стараешься использовать в полном объеме для восстановления своих душевных и физических сил.
Первые годы работы всем, наверное, интересны. Тебя ждет столько нового, неизведанного. Ты практически мало что знаешь, поэтому ничего не боишься. Поскольку была единственным специалистом по своей профессии, вызывали на работу и во внеурочное время: ночью, в праздники и выходные. Если меня не было дома, всегда надо было оставлять адрес, по которому тебя могли найти. Вначале это радует, в том смысле, что не могут обойтись без тебя, затем уже напрягает, никакой личной жизни и отдыха. Но понимание того, что кто-то без твоей помощи может погибнуть, все пересиливает. Начинаешь привыкать к ночным звонкам. А, иногда, они как «запятая в голове»: просыпаешься как будто от звонка, открываешь дверь, а там никого нет. И сейчас во многих районных больницах, где по штатному расписанию специалисты в единственном числе, работают по такому же принципу: подъем на работу в любое время дня и суток.
Больница наша была многопрофильной с отделениями как терапевтического профиля, так хирургического, акушерско-гинекологического. Вдобавок детское и взрослое
инфекционное отделение. И во всех подразделениях нужна помощь анестезиолога- реаниматолога. Ведь работа нашего брата заключается не только в работе в операционной, как многие думают, но везде, где возникают критические ситуации, когда необходима срочная помощь в поддержании жизненно важных функций организма.
И вот, представьте, стоит 23-летняя девчушка в операционной и предъявляет свои требования по поводу подготовки больного к операции: надо перелить то-то в таком-то объеме до начала оперативного вмешательства к хирургам мужчинам намного старше нее по возрасту. Но делать нечего, выполняют. Ведь она единственная по своей специальности, другого анестезиолога- реаниматолога рядом нет. А ночью работать, ой как не хочется. Биологический ритм жизни дает о себе знать. Хочется все быстрей сделать, хочется вернуться скорее домой, в теплую постель. Это сейчас мне хорошо, когда у нас уже отдельное отделение, есть дежурные врачи. Тем не менее, любой человек хочет ночью отдыхать. Но, когда в это время поступает больной, сон как рукой снимает. Потом после оказания помощи хочется поспать, отдохнуть, не получается. Мозг твой уже перевозбужден.
Тяжело было работать с детьми, они маленькие, вен не видно, плачут. Опыта работы с ними, можно сказать, почти не было. Все-таки, работать с ними, нужна отдельная подготовка. Хорошо отпускать молодого специалиста в свободное плавание одного, быстрее научится плавать, т.е. работать. Но каково пациенту, ведь молодой специалист мало еще знает и не всегда может справиться с проблемами самостоятельно. Мое пожелание нашему Минздраву уделять больше времени на подготовку специалиста, чем это сейчас предусмотрено. Хотя, там, в приказах предусмотрено, молодой врач должен работать с наставником. А если его нет, как было в моем случае. Вот так и приходится «вариться в собственном соку», выуживать из своей головы полученные знания.
До сих пор, вспоминаю, как я однажды не смогла заинтубировать (поставить трубку в трахею, чтобы через нее обеспечивать искусственное дыхание) одному пациенту, капитану милиции. Шея короткая, вдобавок ожирение, ничего в ротоглотке не видать. Только маской тяжело вентилировать, тем более ручным наркозно — дыхательным аппаратом. Пришлось вызвать анестезиолога- реаниматолога из другой больницы города. Он помог и тут же ушел. Операция началась, а больной у меня синеет. А я боюсь к этой трубке и притронуться. Пришлось выключить закись азота, перейти к вдыханию чистого кислорода. Тем не менее, это не устранило полностью симптомов гипоксии. На мое счастье, хирурги быстро (за 30 минут) закончили операцию. Но мне потом долго (до вечера) пришлось устранять последствия кислородного голодания, чтобы передать пациента в нормальном состоянии в отделение. Другой анестезиолог, более опытный, на моем месте, поставил бы трубку вслепую по пальцу. Сейчас в таких случаях трубку ставят с помощью эндоскопа или обеспечивают дыхание через ларингеальную маску.
Конечно, были и другие ситуации, где я испытывала затруднения в работе. Это вам (не специалисту) будет неинтересно читать. Самое главное, что я справилась с этими трудностями.
Конечно, в наше время многое изменилось. Изменились условия работы, изменилась система подготовки специалистов. В лучшую сторону. Изменились и требования.
Но самое, главное, остается: врачом не может работать черствый, бездушный, безразличный к страданию, не любящий свою профессию человек!
Ваша Ирина Анатольевна
