Каждый год с приходом летних дождей в столице повторяется одна и та же картина: город начинает затапливать. Нынешнее лето не стало исключением — первые же сильные ливни превратили многие места Москвы в подобие Венеции (разве что без гондол). Почему столичные коллекторы не справляются с дождями? Как сигаретные пачки и полиэтиленовые пакеты провоцируют подтопление города? И каких специалистов сегодня не хватает подземной Москве? Чтобы ответить на эти вопросы, корреспондент «МК» вооружился резиновым комбинезоном и отправился исследовать коллекторы в самом центре столицы.
По мокрым следам Гиляровского
«...С каждым шагом вниз зловоние становилось все сильнее и сильнее. Становилось жутко. Наконец послышались шум воды и хлюпанье. Я посмотрел наверх. Мне видны были только четырехугольник голубого, яркого неба и лицо рабочего, державшего лестницу. Холодная, до костей пронизывающая сырость охватила меня» — так на рубеже XIX и XX веков знаменитый писатель и журналист Владимир Гиляровский описывал свое путешествие в подземелья Неглинки, пожалуй, самые знаменитые коллекторы Москвы. Именно с них я начинаю свою подземную «ревизию» столицы; мой проводник — диггер с 15-летним стажем Даниил Давыдов. Мы облачаемся в резиновые комбинезоны (диггеры еще называют их «забродами»), надеваем каски и вооружаемся фонариками. Давыдов предупреждает: место, через которое мы попадем в московские подземелья, указывать нельзя — иначе коммунальщики мигом проход закроют.
— Неглинка — одна из первых рек столицы, которую убрали под землю, — говорит мой проводник, — в XVIII веке она еще текла по поверхности — и в нее сбрасывалось огромное количество нечистот. Из бань, скотобоен, домов текли туда сточные воды. А во время дождей речка выходила из берегов, и все эти нечистоты затапливали знаменитые улицы и переулки центра города. Когда Москву восстанавливали после пожара 1812 года, Неглинку увели под землю на протяжении 3 км — чтобы облагородить облик столицы. Но коллекторы для нее оказались слишком узкими — и тогда власти столкнулись с проблемой, которая и сегодня для Москвы актуальна: во время дождей улицы стало затапливать, поскольку коммуникации не справлялись. По сути, этому явлению уже больше двух веков.
Впрочем, в конечном итоге руководству Москвы все же удалось «обуздать» непокорную Неглинку: коллекторы для нее расширили и продлили до 6 км. А в 1970 году от Трубной площади и улицы Охотный Ряд проложили уже новый коллектор, который является основным для центра города и по сей день. Что до Неглинки, то сегодня она стала скорее местом туристическим: сюда все время водят экскурсии диггеры и лазают подростки. Хотя занятие это рискованное — идешь в прохладной темноте, воды по пояс, ухватиться не за что, а под ногами то и дело попадается строительный мусор: какие-то кабели, куски арматуры... И кое-где под слоем мутной воды встречаются настоящие ловушки вроде строительных шахт, уходящих вниз на 12 метров и затопленных до краев. Идешь и думаешь: только бы в такую не угодить — потом ведь не достанут!
Лабиринты московских коллекторов
Спустя некоторое время мы выходим из «подземелий» Неглинки и оказываемся в рабочем коллекторе, построенном в 1970 году и обслуживающем центральную часть города. Это просторный тоннель шириной метров 5, по центральной части которого бежит вода. Поток неглубокий — по колено, — но течение довольно сильное, и мы идем по узким «тротуарам» у стен коллектора. Освещения здесь нет, приходится полагаться лишь на наши фонарики; «аккомпанируют» темноте и прохладе тоннеля шум воды и мерные глухие звуки, периодически его разбавляющие.
— По своему устройству московские коллекторы напоминают дерево, — рассказывает Даниил Давыдов, — сейчас мы с вами идем по центральному, магистральному коллектору, настоящей подземной улице шириной 5–6 метров. К нему, как ветки, подходят рукава стоков с дождевой и грунтовой водой — они куда уже, от 35 см в диаметре. Со всей водоотводной системы столицы (ее длина — около 6,5 тысячи км) вода сбрасывается либо в Москву-реку, либо в Яузу. Очистка ее весьма условна: ее либо вообще не очищают, либо она просто некоторое время находится в небольших отстойниках.
— А как же канализация?
— У нее своя, совершенно отдельная система коллекторов с очень серьезной очисткой практически до уровня питьевой воды. Сточные бытовые воды сбрасываются в Москву-реку ниже черты города. А дождевые, наоборот, в его границах.
Кое-где на стенах подземной улицы, где мы идем, видны небольшие железные заслонки-шиберы. Давыдов объясняет: они разделяют канализационные и дождевые коллекторы. Если с первыми что-то случится — заслонки откроются, и нечистоты со всего города хлынут во вторые, а оттуда — в Москву-реку и Яузу. Конечно, для такого «маневра» даже в экстренном случае чиновникам «Мосводоканала» придется получить множество разрешений от вышестоящих инстанций. Только вот сбросы сточных вод в столичные реки все равно происходят — причем по весьма прозаичным причинам: в условиях постоянной влажности железные шиберы постепенно начинают гнить, и в них образовываются дыры.
— Сотрудники ГУП «Мосводосток» часто просят нас, диггеров, о таких случаях сообщать, — говорит Даниил Давыдов. — Но это же парадокс какой-то: мы, любители, про эти протечки знаем, а они — нет, хотя следить за ними должны! Или вот недавно была история: я сообщил в ГУП «Мосводосток» о небольшой аварии в подземной речке Хапиловке на востоке Москвы. Через несколько дней оттуда перезвонили и говорят: помогите нам найти это место, не можем обнаружить.
— Но разве нет специалистов, которые должны все эти коллекторы постоянно проверять?
— Мне рассказывали, что во времена СССР были такие люди — обходчики. Они делали то, чем сейчас из личного интереса занимаемся мы, диггеры: обходили коллекторы и изнутри следили за их состоянием. Сейчас, насколько я знаю, их нет — видимо, упразднили. Вообще за состоянием коллекторов сегодня следят двумя способами: во-первых, весной специальные машины объезжают все дождевые решетки города и дают туда из шлангов воду под напором. Если проходит — значит, все хорошо. Если нет — коллектор чистят. Правда, он может забиться через неделю — а проверок-то больше не проведут... Ну и второй способ работы, по факту: улицу затопило, вода не уходит — значит, пора в коллекторе что-то чинить. Конечно, назвать оба способа эффективными нельзя — да и о чем говорить, если я знаю подземную Москву лучше, чем те, кто ее знать обязан? Может, чиновникам пора задуматься над созданием отрядов диггеров-добровольцев?
— Но вы же как бы находитесь вне закона...
— Конечно, наши действия подпадают под статью 7.13 столичного КоАП «Несанкционированное проникновение в подземные инженерные коммуникации и сооружения, а также в трансформаторные и распределительные подстанции и вводно-распределительные шкафы» (штраф по ней для физических лиц — 1–2 тысячи рублей). Но я, к примеру, диггер с 15-летним стажем, для меня подземная Москва — это вся сознательная жизнь, и никакие штрафы меня не остановят. Да и за все время, пока я ее изучаю, коммунальщики с моим существованием успели смириться — а раз ничего поделать не могут, то и на контакт идут, ведь мои знания для них очень ценны.
— А зачем вы вообще исследуете коллекторы? Здесь не сказать, чтобы очень уютно...
— Изначально был просто юношеский интерес к подземельям — как у всех мальчишек. Смотрел программы про диггеров на ТВ, особенно любил выступления Вадима Михайлова, основателя движения диггеров... Потом познакомился с ними, и они открыли мне подземную Москву. В 2003 году стал заниматься ею серьезно, водить экскурсии по Неглинке. Так постепенно хобби превратилось в профессию, которая остается моей до сих пор.
Мусор — причина наводнений
Компанию мне и Даниилу во время нашего подземного путешествия составляют крупные — в 4–5 см длиной — тараканы: то тут, то там они мелькают в свете наших фонарей. Почему-то эти насекомые чувствуют себя лучше всего именно в центре города: на окраинах они встречаются куда реже.
— Это потому, что тараканы любят простор и комфорт, — шутит Давыдов, — в спальных районах коллекторы чаще всего небольших размеров. Раньше они вообще таких подземных коммуникаций не имели — вся дождевая вода там естественным образом попадала в речки и речушки. Когда «спальники» — те же Черемушки или Беляево — застраивали, то реки убирали под землю для экономии места. Если они были крупными — то вместо того, чтобы возводить крупные подземные улицы (что дорого и технически сложно), их просто заключали в несколько дублирующих друг друга коллекторов.
— Может, сейчас они не справляются с ливнями именно из-за своих размеров?
— Возможно, отчасти это и так — к примеру, до перестройки и расширения коллектора Неглинки в 70-х годах центр города — Цветной бульвар, Трубную площадь и Неглинную улицу — заливало так, что вода оказывалась в цокольных этажах зданий. Сейчас ситуация лучше — но расширить коллектор до такого огромного «коридора» есть возможность далеко не везде. Да и дублирующие коллекторы далеко не везде предусмотрены — а основной как перекроешь?
На железных деталях, то тут, то там торчащих из стен подземной улицы — крючках, лесенках, решетках, — я замечаю много налипшего мусора, в основном полиэтиленовых пакетов. Причем иногда он встречается на высоте пары метров от уровня пола. Мой проводник объясняет: сюда его нанесла вода. Когда начинается ливень, она начинает со страшным ревом бить изо всех отверстий на стенах и потолке коллектора, «забирая» с собой все то, что горожане побросали на городских улицах. Пакеты, сигаретные пачки, бутылки — все оказывается здесь. Раньше, во времена СССР, главным мусором в коллекторах были бумага и листва. Но они, даже забив тот или иной водоотводный канал, быстро распадались — и следующий ливень попросту выбивал такую пробку. Но против полиэтилена и пластика, намертво залепляющих любое водосточное отверстие и не распадающихся многие годы, оказывается бессильна даже самая мощная стихия.
— «Жертвами» мусора становятся маленькие коллекторы, — рассказывает Даниил Давыдов, — они забиваются и не пускают воду в крупные подземные магистрали. Но ее здесь все равно хватает: мусорные «метки» на стенах показывают, что вода может подняться на несколько метров в высоту. Во время сильного ливня ее потоки бывают такой силы, что выбивает металлические решетки, а лесенки внутри буквально загибает крюками. Но если такие крупные коллекторы, как тот, где мы сейчас находимся, до конца не заполняются, то коммуникации меньшего диаметра в сильные дожди работают буквально в водонапорном режиме.
— Наверное, находиться в ливень в коллекторе опасно?
— Конечно! Напор воды любого смоет в момент. Сотрудники ГУП «Мосводосток» в непогоду под землю не спускаются по технике безопасности. Мы, диггеры, в дожди сюда не водим экскурсии, а если дождь застал под землей — то в течение 15 минут выводим людей на поверхность и выходим сами. Именно столько времени обычно есть до того, как напор воды не достигнет своего пика. Плюс нужно спешить еще и потому, что в некоторых местах на протяжении 800 метров, а то и одного километра нет ни одной лестницы на поверхность — очень важно быстро сориентироваться и дойти туда. Профессионалы об этом знают — а вот подростки лазают сюда на свой страх и риск и постоянно оставляют здесь какие-то надписи, зачем-то тащат сюда дорожные знаки... Когда я начинал свою «карьеру» диггера — в 1999 году, — такого не было и в помине.
— А не было ли случая, что кто-то оказывался в подобной дождевой ловушке?
— Была одна история — подростки оказались в коллекторе в ливень. Им повезло — нашли какую-то лесенку, забрались на нее к самой водосточной решетке — подальше от воды — и стали вызванивать сотрудников МЧС. Те приехали, стали разбираться — мол, что вы тут вообще делаете?! И эти ребята, недолго думая, сочинили историю, что, мол, они пошли на экскурсию с диггерами, а те, как дождь начался, их бросили. Такое, к сожалению, тоже бывает.
Как гастарбайтеры Москву затопили
— Помимо мусора есть еще один фактор, который усугубляет ситуацию с водоотводом в Москве, — строительный, — объясняет Даниил Давыдов, — дело в том, что раньше в столице было много мест, где вода могла впитываться в землю естественным способом. С каждым годом город все больше «закатывается» в асфальт — и их остается все меньше. И вода вместо того, чтобы уходить в землю, устремляется в коллекторы, построенные еще в 70–80-е годы, которые к увеличению ее количества оказываются просто не готовы.
В одном из участков коллектора, который мы исследуем, прямо из воды торчит «островок» из затвердевшего раствора бетона — бетонита. Его, вероятно, принесли потоки дождевой воды с одной из строек на поверхности, после чего он просто застыл прямо посреди подземной улицы. Но коллектор, где мы находимся, — огромный, и бетонит почти не влияет на его пропускную способность. Другое дело — коллекторы небольшие: там этот строительный материал может создать серьезные затруднения для тока воды. К примеру, так было с подземной речкой Таракановкой на северо-западе столицы: во время работ на Ленинградском проспекте в ее коллекторе накопилось столько бетонита, что его пропускная способность упала почти в два раза. Коммунальщики узнали об этом, что называется, «по факту», когда вода просто перестала уходить под землю во время дождей.
— Я тут недавно картину забавную наблюдал, — рассказывает Давыдов, лавируя между строительным мусором в воде, которая доходит ему до пояса, — дождевые потоки текли по улице и... аккуратно огибали дождевые решетки. Какие-то горе-рабочие умудрились поднять их над уровнем асфальта — и, само собой, они работать перестали. А там ведь много не надо — одного сантиметра вполне достаточно. А кое-где гастарбайтеры уклон асфальта делают не к решеткам, а в противоположную сторону улицы — и мы потом удивляемся, чего же это вода с улиц не уходит? А куда ей, собственно, уходить?
По словам Давыдова, есть еще одна тенденция, наметившаяся в Москве в последние годы в связи с бурным строительством: раньше коллекторы — канализационные или водосточные — прокладывали в «нейтральной зоне» между проезжей частью дорог и жилой застройкой, чтобы не было проблем с их реконструкцией при необходимости. Но время идет, и дороги постепенно расширяются, оказываясь над коллекторами. Яркий пример — Большая Академическая улица: раньше в 7 метрах от нее под землей текла речка Жабинка. Но дорогу расширили, и речка оказалась уже под ней. Случись что в коллекторе Жабинки — и часть Большой Академической улицы неизбежно придется перекрывать, перекапывать, снимать асфальт...
— В Москве вообще все стало слишком тесно в плане коммуникаций, — сетует диггер, — особенно в центральной ее части: там под землей буквально все в коммуникациях — газ, телефон, канализация, водосток... Большие новые коллекторы там строить просто невозможно. В новых же районах такая возможность есть — правда, прокладка крупных подземных улиц всегда связана с большими затратами. Пойдут ли на них власти города — покажет время. Кстати, внимание к окраинным районам в плане водостока всегда было не слишком большим: объясняется это просто — чтобы там ни случилось, последствия вряд ли будут критичными. Ну просядет земля на пустыре, парковке, даже на дороге — придут рабочие и коллектор починят. А вот если такой провал в центре случится — головы сразу полетят.
Уже в самом конце нашей экскурсии я не смог удержаться от вопроса о том, как обстоит дело с криминальной составляющей работы диггеров — вдруг в коллекторах трупы прячут или что еще похлеще происходит?
— Нет, мертвецов тут я за все 15 лет работы не встречал, — смеется Давыдов, — но одна история с криминальным оттенком у меня все же была. Представьте — зима, вечер пятницы. В 22.00 мне звонят с незнакомого номера и спрашивают, могу ли я экскурсию провести. Я соглашаюсь — других планов особо не было. Договариваемся о встрече у одного из столичных кладбищ, рядом с которым есть вход в коллекторы. И вот полночь, тихо, падает снег. Стою, жду своих клиентов. Неподалеку останавливается Mazda с тремя парнями в трикотажных шапках. Вскоре на двухместном Smart Roadster приезжает сам заказчик экскурсии — и между нами происходит короткий диалог:
— Так, Даниил, давай сразу к делу, — говорит мужик и разворачивает передо мной карту какого-то завода по производству металлических деталей, — мне нужно попасть вот сюда (тыкает пальцем в какую-то точку). Проведешь?
— Ну вы поймите, коллекторы — это ж не дорога, захотел — направо пошел, захотел — налево... Чтобы куда-то попасть, нужно коммуникации изучить, время потратить, — объясняю я, заподозрив неладное.
— А, ну ясно — значит, помочь не можешь. Ну, бывай!
С этими словами заказчик сел в машину и уехал. А вскоре после этого уехали и его братки. Это был единственный случай, когда судьба свела меня в качестве диггера с представителями криминального мира. К счастью, ненадолго.
