Впервые в Россию прибывают 80 античных шедевров из Помпей и Геркуланума. Выставка «Боги, люди, герои» пройдет в Эрмитаже. Одновременно в Национальном археологическом музее Неаполя (откуда происходит большая часть помпейских экспонатов) открылась выставка Антонио Кановы, для которой Эрмитаж предоставил шедевры из своей коллекции. Об этом совместном проекте «Огоньку» рассказал директор Национального археологического музея Неаполя Паоло Джулиерини.
— В России любят шутить, что лучшую рекламу античным заповедникам Везувия сделал художник Карл Брюллов. Его полотно «Последний день Помпеи» будило воображение многих поколений моих соотечественников задолго до того, как у них появилась возможность увидеть все своими глазами. Вы, конечно, знаете об этом?
— Да-да, я знаю, и потому, приехав в Санкт-Петербург, я срочно отправился в Русский музей, чтобы увидеть эту потрясающую картину. Для нас, кроме всего прочего, она олицетворяет времена Grand Tour (длительные познавательные поездки по Европе и Италии, в частности по ее южным областям, получившие распространение в XVIII–XIX веках среди высших слоев европейского и американского общества.— «О»). Мы очень ценим интерес русской публики к античным раскопкам в окрестностях Везувия, которые тогда были диковиной.
В Помпеях побывал даже великий князь (Николай Николаевич в 1852 году совершил большую поездку по Италии.— «О»). И в Эрмитаже есть собственная коллекция предметов из этого заповедника, которая будет перекликаться с вновь прибывшими экспонатами.
— И все же выставка шедевров из Помпей проходит в России впервые. Почему это стало возможным только сейчас?
— И правда. Хотя Помпеи вызывают в России большой интерес, никогда раньше выставка из заповедника в Россию не привозилась. И потому три года назад, когда наш музей подписал с Эрмитажем протокол о намерениях, предусматривающий организацию совместной исследовательской работы и совместных культурных, в том числе выставочных, инициатив, сразу возникла идея Помпей. Мы предложили Эрмитажу экспозицию абсолютных шедевров из собрания Национального археологического музея Неаполя и Археологического заповедника Помпей.
При этом, поскольку Эрмитаж обладает лучшей в мире коллекцией Антонио Кановы, мы попросили санкт-петербургский музей обменяться шедеврами.
Выставка «Канова и античность» в Национальном археологическом музее Неаполя открылась 28 марта, а «Боги, люди, герои» в Эрмитаже открывается 19 апреля. Так что этот двухуровневый и проходящий практически одновременно проект демонстрирует: открытие, которым стали раскопки Помпей и Геркуланума, дало импульс новому направление в искусстве, а именно неоклассицизму, чьим основателем и несравненным выразителем в скульптуре стал Антонио Канова.
— Расскажите, что именно вы привезли в Россию и какие экспонаты самые ценные и интересные.
— В первую очередь я хочу напомнить, что эта выставка — результат совместной работы Национального археологического музея Неаполя и археологического заповедника Помпей. Большая часть экспонатов происходит из музея, но есть и те, что прибудут прямиком из заповедника.
Из наиболее ценных экспонатов я назову Голубую вазу. Выполненная в редкой технике камеи на стекле, эта миниатюрная амфора — один из старейших и ценнейших экспонатов нашего музея. Она была обнаружена при раскопках некрополя Помпей в 1837 году и с тех пор ни разу не покидала Неаполя.
Несомненными шедеврами являются фрески. Назову хотя бы фреску «Зевс на троне» из Дома Диоскуров, «Ахилл и Брисеида» из Дома трагического поэта, «Дионисий и Ариадна» из Дома Золотого Браслета или, например, бюст Юпитера, скульптурная группа Юноны-Минервы.
Как следует из названия выставки, экспонаты распределены по трем тематическим разделам — боги, герои, люди. И если в первых двух собраны в основном фрески и скульптуры, в том числе те, которые я перечислил, третий раздел посвящен повседневной жизни Помпей. Там выставлены предметы обихода, они просто поразили историков, когда этот античный город был открыт. Известно, что многие из них, как, например, Винкельман (Иоганн Винкельман, живший в XVIII веке искусствовед, основоположник современных взглядов на античное искусство.— «О»), привыкли к представлениям об античности, связанным исключительно со скульптурой и фресками, но никак не с ремесленными изделиями. Мы привезли в Эрмитаж многочисленные артефакты такого рода из самых различных материалов — от стекла до бронзы. И, мне кажется, посетителям выставки будет интересно увидеть предметы, которыми жители античных городов пользовались в своей повседневной жизни.
Думаю, экспозиция даст зрителю возможность в полной мере оценить все великолепие этого археологического заповедника.
Кроме того, на выставке будет раздел, рассказывающий об истории раскопок и, главное, о том, какое влияние оказали они на европейскую и, в частности, русскую культуру той эпохи. Ведь раскопки Помпей и Геркуланума повлияли и на украшения дворцов русских вельмож и в Москве, и в Санкт-Петербурге.
— Сейчас в Эрмитаже уже проходит малая, как ее называют, экспозиция из Помпей, что будет с ее экспонатами?
— Эти экспонаты, среди которых такие шедевры, как камея «Вакх и Ариадна» из Археологического заповедника Помпей, фреска «Ахилл на Скиросе» из нашего музея и т.д., войдут в новую экспозицию и переедут вместе с ней в пространство Малого манежа, где будут развернуты «Боги, люди, герои».
— Вы сказали, что часть экспонатов выставки происходит из археологического музея Неаполя, а часть — из самого заповедника. Как экспонаты из заповедника попадают в музей? Кто и на каких основаниях определяет их место нахождения?
— В Национальном археологическом музее Неаполя есть только исторические коллекции из Помпей и Геркуланума. В собственности музея находится лишь то, что было приобретено до 1960 года. Все предметы, найденные после этой даты, могут, если есть такая возможность, оставаться внутри археологических заповедников. Как правило, так и происходит.
— Еще лет пять назад об археологическом заповеднике Помпей говорили по большей части как об уже современной катастрофе. Что ни месяц, там проходили обрушения, чреватые гибелью ценнейших артефактов. Теперь же все радикально изменилось, и мы постоянно узнаем о новых открытиях. Так, в феврале этого года была обнаружена фреска с изображением Нарцисса, а в конце прошлого — поразившее всех изображение «Леда и лебедь».
— Это явилось результатом счастливого совпадения. С одной стороны, археологический заповедник получил средства от ЕС, который инвестировал больше 100 млн евро в специальный проект «Помпеи». Этот проект предусматривает кроме всего прочего проведение там гидрологических работ, спасших заповедник от размыва почвы и обрушений. С другой стороны, наше Министерство культурного наследия пошло на смелое решение — предоставило Помпеям автономию и доверило управление ими директору Массимо Осанне. Массимо наилучшим образом отработал свои два мандата, и надеюсь, он будет вновь утвержден на этом посту. Ему мы обязаны не только скрупулезнейшим следованием плану освоения выделенных Европой средств, но и инициативой новых раскопок, которые привели к тем выдающимся открытиям, о которых вы говорите.
— Другой заповедник — я имею в виду Геркуланум — остается немного в тени Помпей, а ведь он тоже очень интересен.
— Так случилось, что Геркуланум действительно популярен меньше, но и там предоставление автономного статуса и назначение нового директора — Франческо Сирано — дали импульс как для изыскательской работы, так и для новых форм приема публики. В Геркулануме создается музей, и сейчас там открыта прекрасная выставка, первая в этом заповеднике, где можно увидеть украшения и предметы обихода, выполненные из золота и других ценных материалов, найденные при раскопках.
— Вернемся к выставке в Эрмитаже. В музейной среде есть мнение, что ценные экспонаты лучше не тревожить перевозками. Насколько сложно было организовать транспортировку уникальных античных шедевров?
— Безусловно, это была очень сложная перевозка, подразумевающая уникальную систему упаковки и прочих мер, обеспечивающих сохранность шедевров. Не нужно объяснять, что античные фрески требуют особой осторожности и деликатнейшего отношения.
И все же я уверен, что выставочная деятельность является сегодня обязательной частью взаимоотношений между мировыми музеями. Кроме роста числа посетителей, которых всегда притягивают выставки, этот вид сотрудничества дает хорошие возможности для обмена научным опытом между музеями. В том числе и в области технологий по перевозке предметов искусства и их консервации вне привычных им мест. Очень важно отправлять в поездки реставраторов, которые могут научиться новым техникам.
— Знаю, вы очень рады возвращению в Неаполь Антонио Кановы. Что значит эта выставка, самая интересная часть которой, как я понимаю, прибыла из Эрмитажа, для музея и города?
— Археологический музей Неаполя — идеальное место для выставки Антонио Кановы уже потому, что музей предоставляет прекрасную возможность сравнить античную скульптуру, которую Канова переосмыслил в своем творчестве, и произведения самого скульптора.
Хочу подчеркнуть: он не копировал античные образцы и даже не подражал им, а создавал на их основе новые оригинальные произведения, как, например, «Три Грации». Это безусловный шедевр, который благодаря щедрости Эрмитажа мы имеем возможность показать у себя в музее, как и предоставленные нам Эрмитажем «Гебу», «Амура и Психею», «Танцовщицу».
Антонио Канова одно время жил в Неаполе и имел там многочисленных заказчиков. Первым был сам король Фердинанд IV, основатель нашего музея. Канова запечатлел его в виде богини Минервы, покровительницы искусств. Эта колоссальная статуя из каррарского мрамора расположена в центре лестницы, ведущей в основные залы музея. Кроме того, скульптуры Кановы украшают главную площадь Неаполя — Пьяцца-дель-Плебишито. И еще известно, как Канова восхищался нашей неаполитанской гордостью — Сristo Velato (Христос под саваном) (находящаяся в капелле Сан-Северо мраморная скульптура Джузеппе Санмартино, считающаяся одним из самых замечательных скульптурных произведений мира.— «О»). Он говорил, что дал бы десять лет своей жизни, чтобы сделать нечто подобное
— Ваш первый проект сотрудничества с Эрмитажем можно считать удавшимся. Трудно ли было наладить отношения с директором музея Михаилом Борисовичем Пиотровским, есть ли планы на будущее?
— Три года, что мы общаемся, были достаточными, чтобы установить взаимное доверие. У нас прекрасные человеческие и профессиональные отношения с Михаилом Пиотровским, в прошлом году он приезжал в наш музей, чтобы поговорить о проблемах археологии на мировом уровне. Календарь будущих выставок, внесенных в наш протокол о намерениях, включает обмен изделиями из золота. Наши экспонаты должны отправиться в Эрмитаж, в ответ мы ожидаем золото из греческих средиземноморских колоний. Мы очень рады сотрудничать с Эрмитажем еще и потому, что Санкт-Петербург очень связан с неаполитанской культурой, неаполитанской музыкой, архитектурой. Когда мы бываем в этом городе, мы чувствуем себя немного дома.
В дальнейшем хотели бы еще расширить сотрудничество с российскими музеями и распространить этот опыт на Русский музей. Есть задумка тематической живописной выставки по следам Grand Tour, рассказывающей о путешествиях русских по югу Италии — Амальфитанскому побережью, Неаполю, Помпеям. Такая выставка проводилась много лет назад, но ее стоит возобновить.
— Как я знаю, установление связей с мировыми музеями является одной из ваших главных задач. С кем еще из мировых музеев вы сотрудничаете?
— Мы имеем четырехлетний протокол о сотрудничестве с Гетти-музеем, где в июне будет проходить наша большая выставка сокровищ из виллы Папирусов Геркуланума (известно, что основатель знаменитого лос-анджелесского музея Пол Гетти построил в Малибу копию виллы Папирусов.— «О»). В 2022-м мы планируем выставку в Японии, тоже с экспонатами из Помпей, а в Дубае хотим провести выставку на тему Александра Македонского. Мы установили сотрудничество с музеями Австралии, Сингапура, Индии. Нам нравится осваивать новые культурные рынки. Выставки — это мосты, которые соединяют народы.
— А что интересного происходит у вас самих?
— 30 мая мы открываем в музее новый большой раздел Magna Grecia (Великая Греция, так в Италии называют располагавшиеся на ее современной территории античные греческие колонии.— «О») с 2 тысячами новых экспонатов высочайшего уровня. А 4 июля откроем раздел предметов доисторического периода. При том что каждый из этих новых маршрутов важен сам по себе, оба они имеют общую особенность. У них будут полы, выложенные из мозаик, которые были обнаружены в XIX веке при раскопках римских вилл на территории Кампании. До сих пор они находились в наших запасниках.
— И можно будет ходить по этим сокровищам?
— Да, но в специальной обуви, разумеется.
— Я помню Национальный археологический музей Неаполя пятилетней давности, когда половина залов была закрыта. Все то, о чем мы говорим сегодня, тогда казалось просто невозможным. Как за три года работы вам удалось перезапустить эту «неаполитанскую машину»?
— Музей всегда имел огромный потенциал и был известен во всем мире своими коллекциями. К сожалению, организационная система и фонды не давали возможности адекватно распоряжаться этими сокровищами.
И потому, когда я пришел в музей, самым важным было выстроить команду, которая была бы воодушевлена новыми задачами. Под словом «команда» я подразумеваю весь коллектив, включая смотрителей залов и т.п., а не только научных сотрудников и дирекцию. Сначала это было нелегко, ведь речь шла о переходе от довольно расслабленного состояния к работе с невиданной доселе интенсивностью. Но сейчас энтузиазм захватил всех, и я вижу огромное желание сотрудников сделать наш музей одним из лучших в мире. И больше всего меня радует, что нам удалось вернуть неаполитанцам гордость за наш музей.
— Вы теперь тоже чувствуете себя неаполитанцем?
— О да, до той степени, что начал говорить на диалекте. Да, забыл сказать о главном — мы открываем кафетерий. В Неаполе ведь без кофе никак нельзя.
Елена Пушкарская
