Они сошлись по любви. Она годами чувствует себя виноватой в том, что он ее бьет, — значит, не так хороша, как должна. Он годами планомерно, но не смертельно побивает, демонстрируя преданную любовь по-русски не словами, но делом. Любовь-ненависть с рукоприкладством происходит изо дня в день, складываясь в месяцы и годы. Но однажды она не выдерживает и хватается за нож. И оказывается перед лицом новой опасности — надолго угодить за решетку...
Была ли у нее необходимость в ноже? И как оценить эту необходимость, когда тебя бьют? Но главный вопрос: как потом убедить в этой необходимости правоохранителей?
Преступление и наказание
Ранним утром 10 августа 2014 года в «однушке» на 15-м этаже «панели» на юго-востоке Москвы Она ударила кухонным ножом Его. Он приложил к боку кухонное же полотенце и вызвал «скорую». Услышав о характере ранения, диспетчер «скорой» вызвала заодно и полицию. Приехавшая «скорая» забрала Его, а полиция надела наручники на Нее. К счастью, ранение оказалось несерьезным. Через неделю Он выписался из больницы, и вскоре потерпевший, по его собственному выражению, «снимал стресс» на Турецком побережье, до этого дав показания, что гражданская жена пырнула его ножом в спину, пока он умывался. Никаких ссор этому не предшествовало, кроме того, что она в целом неуравновешенная, а он за всю совместную жизнь дал ей разве всего пару пощечин.
Она, напротив, из изолятора временного содержания попала в больницу: когда правоохранители разобрались, что женщина не пьяна и не бомжиха, для которой быть в синяках и ушибах — норма, им пришлось признать, что ей причинены серьезные телесные повреждения. В больнице у напавшей с ножом на сердечного друга диагностировали сотрясение мозга, закрытую черепно-мозговую травму и многочисленные ушибы, из больницы агрессоршу выписали в один день с ее жертвой. Только на курорт она не отправилась, продолжая лечиться амбулаторно, а очно — давать показания как подозреваемая и подследственная. На очной ставке 26 августа, впервые увидев свою обидчицу через 16 дней после происшествия, сожитель поинтересовался, почему нападавшая не навестила его в больнице и не извинилась? Заодно потерпевший сообщил следствию, что его сожительница регулярно выпивала крепкий алкоголь и постоянно по мелочам цеплялась к нему.
От подобной бытовухи сразу хочется отмахнуться: ну кто их там разберет, дело семейное, а чужая душа — потемки! Тем более, все произошло за закрытыми дверями. Ясно одно: раз добровольно жили вместе, значит, оба виноваты в том, что не смогли ужиться мирно. А в глазах закона виноват тот, кто схватился за нож. Как, почему схватился — это пусть психологи разбираются, если хотят. А людям в погонах и мантиях в тонких душевных мотивациях разбираться некогда и незачем. Если содеянное тянет на статью — получите!
Сегодня, год спустя, Он живет своей обычной жизнью, работает и отдыхает. А для Нее с каждым днем все большей реальностью становится ст. 111 («Умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью»), а это 8 лет лишения свободы.
Правда М и правда Ж
43-летняя Наталья Туникова и 44-летний Дмитрий Н. прожили вместе три с лишним года. До момента воссоединения на одной жилплощади Дмитрий трепетно ухаживал и не верил своему счастью, что «такая принцесса» уделяет ему внимание. Действительно, Наталья — красивая, моложавая блондинка, выглядящая намного моложе паспортного возраста, при этом юрист, специалист по ценным бумагам, общественная фигура — в 2012 году ее даже выдвигали в муниципальные депутаты. Материально от слесаря автосервиса Дмитрия она никогда не зависела. Сегодня правда Дмитрия незамысловата: да, любил, да, ухаживал и позвал жить вместе. Но стервозная была, вот и «учил» иногда, но несильно — может, пару пощечин за все три с лишним года. А она вот взяла и в одно «прекрасное» утро отплатила злом за добро — подкралась с ножом сзади, да и пырнула в спину. Почему? Да в телефоне моем рылась и что-то там ее перевозбудило...
Наталья же рассказывает, что избивал ее Дмитрий регулярно — начиная с тех самых пресловутых выборов 2012 года.
— До этого Дима был безупречным, — вспоминает Наталья, — говорил, как хорошо, что у нас семья. Говорил «теперь я у вас есть», имея в виду меня и мою 21-летнюю дочь Леру от первого брака. Лера жила отдельно — в общежитии своего вуза, но мы общались, иногда дочь просила Диму куда-то ее отвезти на машине, и он всегда помогал. Но моя предвыборная кампания его будто подменила! С одной стороны, он вроде мне помогал — развозил материалы, выполнял мои просьбы, но все время жужжал и напрягался: зачем тебе это? А когда меня не выбрали, он злорадно заявил: «Я же говорил, что ты не пройдешь!»
С этого момента, по словам Натальи, в отношениях образовалась трещина: Дмитрий все чаще раздражался и исчезал из дома по вечерам, возвращался раздраженный. А 9 августа 2012 года он впервые серьезно ее избил.
— Дима стал впадать в ярость, это были словно припадки, — делится Наталья. — А «спусковые крючки» могли быть самые ерундовые. Как-то я застала его за перепиской в компьютере с дочкой его первой жены, которая его бросила. Он писал девочке-подростку, как он одинок и скучает. А когда увидел, что я это вижу, заявил: «Эта девочка дает мне больше положительных эмоций, чем ты!» Я расплакалась, а он вдруг вскочил, схватил меня за горло, повалил и стал бить кулаками... Прекратил так же резко, как и начал, и даже извинился. Сказал, что с ним такое бывает, иногда у него падает планка, и он не может контролировать себя.
Какое-то время он был идеален, но затем периоды благоденствия стали сменяться вспышками ярости. По словам Натальи, каждый раз одно и то же: избиение — «скорая» — извинения — затишье — и снова срыв.
Зайка, я тебя знаю!
Зачем с таким связалась? И даже если сперва ошиблась, то почему потом не ушла? Зачем жила под одной крышей и терпела, чтобы в итоге схватиться за нож?
Экономический фактор в случае этой пары сразу снимается: оба работали, никто друг от друга не зависел. Брак не зарегистрирован, общих детей нет, делить нечего. Значит, все-таки такая любовь?
Наталья и Дмитрий оба родом из одного города, но познакомились в Москве в 2011-м, но до этого друг о друге были наслышаны и имели общих знакомых, благодаря которым и познакомились в соцсетях.
— Я рассталась с первым мужем, отцом своей дочери Валерии, еще в 1996 году, — вспоминает Наталья. — Работала там специалистом по ценным бумагам, сделала кое-какие накопления, и, когда Лере подошло время поступать в вуз, мы с ней поехали в Москву. Дочь поступила в юридическую академию и получила место в общежитии. Я сняла квартиру и нашла работу. Все было хорошо, но немного одиноко в чужом городе, конечно. Дмитрий нашел меня в соцсетях и стал писать. От общих знакомых я знала, что его бросила жена, хотя он ее очень любил и принял вместе с ее дочерью от предыдущего брака. Мы были земляки, оба одиноки в большом городе...
По словам Натальи, Дима был средней внешности и звезд с неба не хватал — со своим средним специальным трудился слесарем в автосервисе и снимал «однушку» в Москве. Но она и не искала принца, ей нужен был мужчина, на которого можно положиться. А он будто знал волшебные слова — семья, опора, домашний очаг, пресловутое «теперь у вас с Лерой есть я».
— Четыре месяца после знакомства мы просто ходили в кино, кафе, — делится Наталья. — А потом мне пришлось съезжать с квартиры, надо было искать новую. Когда об этом узнал Дима, он предложил мне пожить у него... Когда я переехала, Дима окружил меня заботой, радовался как ребенок, а вел себя как муж.
Почему прощала и терпела, когда начались избиения? Наташа говорит, каждый раз надеялась, что этого больше не повторится — ведь он так искренне просил прощения!
— Когда Дима становился тихим, мне все время казалось, что я сама виновата в том, что он поднимает на меня руку. Я зло долго не могу держать. Винила во всем себя, а он меня в этом поддерживал — мол, не трогай меня — и все будет хорошо. В такие моменты мне было его жалко — несмотря ни на что. Как ребенка, который нашкодил, а теперь клянется, что такого больше не повторится.
— Почему вы никому не жаловались?
— Побои снимать — это ж значит своими руками человека в полицию сдавать! Я не хотела этого. На людях он всегда вел себя подчеркнуто тихо. Подруги некоторые догадывались, конечно, — видели меня в синяках. Советовали расстаться... Когда он избивал меня, я видела, что его и впрямь колбасит: он все время изрыгал какие-то диковинные ругательства вроде «мразота», глаза белели, изо рта пена... Сначала кричал: «Я тебя прибью!», потом: «Ты все равно ничего не докажешь!» А потом сам же бежал в аптеку и выговаривал мне, вернувшись: «Ну что же ты мучаешь себя? Зачем ты мне все это говоришь? Ты же знаешь, что будет! Не выноси мне мозг!»
— А что вы ему такое говорили?
— Обычные какие-то вещи — иногда он на них реагировал спокойно, а иногда случался срыв. Я никогда точно не знала, от чего именно это может произойти, но не могла же я ему вообще ничего не говорить?! Как и в тот раз, когда я его всего лишь спросила, зачем он обсуждает меня с людьми, которые не знают меня, а я — их?
Вот как описывает Наталья то роковое утро и предшествующую ему ночь с 9 на 10 августа 2014 года:
— Вечером 9 августа мы с дочкой пошли на Патриаршие, там был булгаковский вечер на открытом воздухе. Потом дочь проводила меня до дома, я поднялась в квартиру, Дима сидел с пивом и с кем-то переписывался в телефоне. Увидев меня, сразу пошел спать — был не в духе. Я взяла его телефон и заглянула в переписку: речь в ней шла обо мне, а собеседниками выступали его родственники, с которыми мы не знакомы. Дима писал обо мне: «эта дурында», «прицепилась»... Я расстроилась, выпила рюмку коньяка и легла спать. Утром в 6.30 Дима встал, чтобы собираться на работу. Я тоже проснулась, взяла в руки его телефон и спросила, зачем он обсуждает меня с посторонними. И у него мигом началось то самое — глаза побелели, с криками «опять рылась в моем телефоне, мразь!» он схватил меня и стал колотить. Видимо, в какой-то момент я потеряла сознание... А очнулась, когда он тащил меня за волосы на кухню, где был настежь открыт балкон. 15-й этаж, здоровый мужик с «упавшей планкой», не контролирует себя, силы неравны, вырваться не могу. Что делать? Соображать начинаешь на уровне инстинктов. Последним препятствием на пути к балкону был кухонный стол: чтобы остановить свое движение в открытое окно, я попыталась за него ухватиться. Это мне не удалось, зато на столе оказался кухонный нож. Не помня себя, я ударила Диму этим предметом в бок. Он меня отпустил, я потеряла сознание. Когда снова очнулась, он прижимал к боку кухонное полотенце и звонил в «скорую».
Далее Дмитрием занялись врачи, а Натальей — полиция. По той причине, что ножевое ранение было у него, а нож — у нее, она получила наручники, а он медпомощь. Однако спустя какое-то время полицейские все же заметили, что нападавшая и сама избита. Обследование в больнице подтвердило, что Наталью били. Следственная проверка дома показала, что от бутылки коньяка отпита ровно одна рюмка, как и утверждала женщина. Да и следов алкоголя в ее крови не обнаружилось.
Это не помешало Дмитрию заявить, что Наталья регулярно злоупотребляла спиртным и напала на него злосчастным утром «просто так».
Дмитрий, как уверяет Наталья, сначала вроде хотел сказать следователю правду, но потом передумал, обидевшись на то, что обидчица не навестила его в больнице, — и уехал к морю. А на прощанье даже намекнул — мол, вела бы себя нормально, не раздувала бы, сказал бы, что сам упал на нож...
Мне удалось дозвониться Дмитрию Н., но он оказался неразговорчив. На вопрос, не беспокоит ли его, что некогда любимая им женщина может сесть на 8 лет, буркнул, что такого решения еще нет, и вообще он призывал ее «не раздувать». На вопрос, правда ли он бил Наталью, сказал: «Конечно, нет!» Но аргументировать свои утверждения и излагать какие-либо подробности категорически отказался.
— Скажите мне всего одну вещь, Дмитрий, — меня правда мучило любопытство. — Чем можно довести нормальную женщину (какой мы все видим Наталью) до того, чтобы она ударила мужчину, с которым делит дом и постель, ножом?
— Для меня самого это до сих пор загадка, — откликнулся Дмитрий.
Что дальше?
О том, в какой стадии сейчас юридическая ситуация Натальи Туниковой и какие у нее перспективы, рассказывают ее адвокаты Глеб Глинка и Евгений Рубинштейн:
«Несмотря на то что Туниковой Н.Ю. еще в УВД пришлось вызывать «скорую помощь», поскольку ее состояние здоровья ухудшалось, в отношении избиения ее Дмитрием Н. следствие тем не менее не стало открывать дело.
Наталью госпитализировали 13 августа 2014 года с «закрытой черепно-мозговой травмой, сотрясением головного мозга, кровоподтеками лица, обоих плеч, предплечий, правого бедра», где она находилась до 21 августа. 26 августа следователь по делу против Туниковой о причинении тяжкого вреда здоровью назначил очную ставку между ней и Н. как потерпевшим, который признал, что он, бывало, давал ей «пощечины». С тех пор сменилось несколько следователей, но никаких следственных действий с Натальей Юрьевной больше не проводились. На ходатайство защиты от 10 августа о назначении медицинской экспертизы никакого ответа не последовало.
Туникова обратилась в мировой суд и, как частный обвинитель, обвинила сожителя в умышленном причинении легкого вреда здоровью (ч. 1 ст. 115 УК РФ).
Однако после исследования наших доказательств мировой судья усмотрел в действиях ответчика признаки более тяжкого преступления — угрозы убийством (ч. 1 ст. 119 УК РФ). Так как мировой суд не обладает полномочиями рассматривать такие дела, судья вынес постановление о прекращении дела и направлении материалов начальнику дознания соответствующего отдела ОМВД. Несмотря на позицию судьи, дознаватели сообщили, что не нашли в действиях Н. состава преступления — угрозы убийством — и отказали в возбуждении уголовного дела. Дело вернули мировому судье.
Так как по таким обвинениям экспертное медицинское заключение обязательно для определения тяжести и характера нанесенных повреждений, мы попросили судью направить запрос следователям о передаче оригиналов медицинских документов, которые находились у них в материалах дела против Туниковой. К нашему удивлению, на первый такой запрос они вообще не отреагировали. Только после второго запроса из мирового суда и нашей жалобы начальнику следственного отдела, прокурору и в федеральный суд мы наконец получили медицинские документы, которые были переданы на судебно-медицинскую экспертизу, подтвердившую у Туниковой «закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга, кровоподтеки лица, обоих плеч, предплечий, правого бедра».
На данный момент следствие по делу, в котором Наталья Туникова подозревается в причинении тяжкого вреда здоровью своему сожителю Н., продолжается, но без каких бы то ни было следственных действий. По всей видимости, следствие ждет окончательного завершения уголовного дела в мировом суде против потерпевшего. Мы, в свою очередь, будем добиваться отмены оправдательного приговора за избиение Натальи Юрьевны 10 августа прошлого года.
Полянинова Виктория, юрист:
— В моей практике был случай, когда жена насмерть зарезала изводившего ее мужа кухонным ножом и получила условный срок. Было доказано, что в ее случае это была необходимая самооборона. Но, чтобы доказать, что того, кто взял в руки нож, методично к этому подводили, требуется долгая, деликатная и кропотливая работа, за которую берется не каждый юрист. А тем временем, согласно статистике, около 3000 россиянок ежегодно попадают в тюрьмы, нанеся увечья мужьям или сожителям в ходе бытовой ссоры. А около 14 000 россиянок в год в результате кровавой семейной бытовухи погибают. Правового снисхождения к ним нет: терпела — сама виновата. Или и вовсе сама довела. Если женщину истязают в семье, ей следует самой подавать в мировой суд и в порядке частного обвинения доказывать, что имело место избиение и добиваться осуждения обидчика по статье 115 УК («Умышленное причинение вреда здоровью»). Решение суда в пользу женщины станет основанием для переквалификации обвинения, и речь будет идти о самообороне, которая, согласно УК, преступлением не является.
Орлова Татьяна, психолог:
— Наша работа с Натальей началась спустя год после этих травматических событий. За год психологическое состояние Натальи должно было нормализоваться, но это, увы, не так. Она испытывает перманентное чувство тревоги, ей снятся эпизоды избиений. Как умная и успешная женщина могла оказаться в столь унизительной и опасной ситуации? Почему сразу не ушла, когда почувствовала давление и угрозу? Они встретились, когда она чувствовали одиночество, ей нужна была опора. Он обещал ей стабильность и превозносил ее до небес. Но как только отношения начались, он стал показывать ей, что она его разочаровывает. Это манипуляция самооценкой, чтобы заставить партнера стараться и доказывать, что в нем не ошиблись. А если не получается доказать — брать вину на себя. Претензий становилось все больше, но Наталья, привыкшая добиваться своих целей, не сдавалась — и временами он действительно становился, как прежде, влюбленным, мягким. В такие моменты она забывала все оскорбления и синяки. Такое часто случается с жертвами насилия: у них возникает два противоположных состояния — раненое и надеющееся. В надеющемся они будто не помнят того, что было с ними в состоянии раненом, — и наоборот. Этот механизм и помогает им выживать рядом с чудовищем, которое то любит, то бьет. Но, увы, не предупреждает: кто любит тебя ТАК, способен и убить.
