Ещё в медленно движущейся очереди на регистрацию в московском «Шереметьево» обращаешь внимание на сосредоточенного вида девушек с двумя чемоданами – небольшим, увесистым, вероятно с личными вещами, и объёмистым, явно пустым ввиду лёгкости его перемещения.
Ах да, Милан – это ведь столица европейской моды. В самолёте две дамы позади громко обсуждают преимущества шопинга на проспекте Буэнос-Айрес.
Потом, в ожидании вылета уже из Милана в Москву услышишь бесконечную громкую беседу по мобильнику: лёжа в кресле-шезлонге, юная бизнес-леди на южнорусском говорке подробно делилась своими товарно-денежными достижениями и планами на реализацию приобретённого.
Для таких гостей в отелях рядом с обычными картами Милана лежат и особые – «карты шопинга». Видимо, они и селятся в тех районах, где собираются отовариваться. Во всяком случае, в нашем огромном отеле у центрального вокзала таковых не обнаружилось.
Вид на наш отель из здания вокзала
Местоположение временного пристанища, как и в прежних случаях, было выбрано с расчётом на поездки в другие города, да и метро в здании вокзала было на руку. Ведь вначале предстояло познакомиться с самим Миланом. И в первую голову вновь встретиться с легендарным собором, как его все здесь называют – Дуомо.
Вновь – потому что с 60-х годов он в виде отцовского рисунка висел у нас дома. Черный фломастер волшебным образом передал его легкость и одновременно монументальность, основательность и изыск каменной резьбы. Его белизну – изначальную, к тому же в лучах солнца – подчеркивало чёрное паспарту и чёрная же рамка.
Таким он медленно и вырастал по мере того, как нас из-под земли плавно выносил эскалатор миланского метро: вначале золотая фигурка мадонны – Мадоннина, затем резные сталактиты его навершия, потом весь величественный, скошенный книзу по краям фасад с вязью каменных кружев и прорезями узких окон.
Дуомо и одноимённая площадь
Дуомо позволяет вам восхищаться им бесконечно.
Вы проходите вдоль фасада, рассматривая бесчисленные изваяния святых и вовсе не святых. Обходите его сбоку, сзади, снова возвращаясь на одноименную площадь.
Одна из горельефных композиций
Одни яростные и весьма натуралистичные картины борьбы добра со злом на пяти массивных литых дверях заставят вас основательно задержаться подле каждой.
Каменные кружева
Но, обретя билет и пройдя на входе тщательный досмотр военных, вы наконец проникаете внутрь миланского архитектурного чуда.
После яркого солнца торжественный полумрак, словно ручка настройки приёмника, переключает вас на восприятие вечных ценностей. От шумной и бестолковой толпы, в основном туристов, из которой то и дело выныривают разного возраста и вида профессиональные попрошайки с просьбой дать «только один евро», вы совершаете мгновенный переход в царство торжественной тиши и душевного покоя.
Если многие храмы поражают блеском и пышностью интерьера, то Дуомо внутри скорее сдержан, уповая на собственную монументальность. И расчёт зодчих верен.
Интерьер собора
Грандиознейшая анфилада, созданная 52 циклопическими – и по высоте, и по окружности – колоннами, заставляет вспомнить сирийскую Апомею (надеюсь, уцелевшую) с древнеримской колоннадой, миражом встающую посреди песков.
И ощутить, что не зря для такой стройки миланцы сооружали специальные дороги и рыли длинные каналы. Конечно, в первую очередь для доставки основного строительного материала – белоснежного мрамора, но и для таких тяжеленных каменных блоков, из которых после их обработки составлены столпы, тоже.
Удивительных габаритов витражи, подробно живописующие библейские события, позволяют даже в пасмурную погоду видеть мир в его многоцветье.
Знаменитые витражи
Отметим, что рождение собора связано с тем, что у самого знатного на тот момент миланца никак не появлялся на свет наследник. Кто бы помнил сегодня жившего в XIV веке герцога Джана Галеаццо Висконти, если бы не его жертвоприношение небесам: намерение задобрить богородицу, посвятив её имени самый грандиозный собор христианского мира.
Портрет Джана Галеаццо Висконти кисти Амброджо де Предиса
И, видно, его дар нашёл отклик. Вскоре после начала гранд-стройки у супруги герцога наконец-то родился мальчик, а затем и ещё один. На радостях правитель удвоил усилия по возведению храма.
Его порыв продолжили последующие правители, подхлёстываемые тщеславной целью возвести нечто невиданное. Строительство растянулось на несколько веков. Причём в помощь местным зодчим были призваны французские и немецкие коллеги.
Одномоментно над созданием скульптур трудились три сотни ваятелей и камнерезов.
Ажур в камне
В итоге сегодня ажурный фасад украшен тремя тысячами каменных фигур. Это не считая почти сотни жутковатых, тут и там высовывающихся из стен разного рода горгулий – мифических тварей, олицетворяющих зло, но пасующих перед добром в облике святых, изваяния которых размещены выше монстров, довлея над ними.
Горгульи как элемент декора
Многовековая стройка привела к рождению действительно одного из крупнейших в мире христианских храмов – это если говорить об арифметике: площади, вместимости, высоте. Но, как и каждое великое произведение архитектуры, он стоит особняком, занимая своё уникальное место.
…Следующий этап нашего путешествия по собору – поход в лес. Он на крыше. Каменный. Состоит из 135 стройных шпилей и пинаклей. Можно по бесконечной лестнице пешком, можно, как мы, на лифте, чтобы не тратить силы и вдоволь побродить по «полянам» и «просекам» – террасам и переходам в этом сказочном беломраморном лесу.
В окружении шпилей
Облокотившись на перила балюстрады, вдруг испытываешь ощущение дежавю. Отвлекшись от созерцания микроскопических людей, составляющих толпу внизу, и горгулий прямо перед твоими глазами, с некоторыми усилиями извлекаешь из памяти сцену долгого и тягостного объяснения героев Алена Делона и Анни Жирардо.
Да, это происходило именно здесь, похоже, на том месте, где ты стоишь сейчас.
Делон и Жирардо (кадр из фильма)
Режиссер фильма «Рокко и его братья» (Висконти, как и первостроитель Дуомо) взгромоздил сюда эту красивую пару явно не случайно.
Герой убеждает любимую им, и любящую его, женщину вернуться к его брату, которого он любит не меньше, и который в ней нуждается так, что без неё ему не жить. Причём вся эта бесконечная тирада подкрепляется некой христианской основой – о любви к ближнему. В данном случае, к единокровному брату, члену семьи. И не важно, что этот его брат (серьезная работа актёра Сальватори) абсолютно аморален, может не только до полусмерти исколошматить Рокко, но и на его глазах совершить насилие над женщиной, которую Рокко любит…
Тогда, в самом начале 60-х, фильм этот, можно сказать, у нас видели все – обсуждения, споры, тотальное восхищение игрой Делона и Жирардо.
Чего тогда не знали, так это того, что в ходе съёмок завязался серьезнейший роман между «чудовищем» и «красавицей» – Сальватори и Жирардо. И что на первое свидание тот пригласит француженку именно сюда, на крышу Дуомо, словно готовя её к съёмке будущей тяжёлой сцены. После окончания работы над фильмом они поженятся, у них родится дочь…
Искусство камнерезов
Нет, что-то явно притягательное есть в этих балюстрадах, террасах, пологих скатах и переходах, обрамленных ажурным каменным лесом. Вот ведь прямо чуть не между этими пинаклями целой эскадрильей пролетают на метлах в финале фильма «Чудо в Милане» бедняки-миланцы, позаимствовав эти чудесные летательные аппараты у гротескно большого числа дворников, которые мели площадь.
Герои явно направляются к светлому будущему. Фильм режиссера де Сика вышел на экраны в начале 50-х, и послевоенная Европа очень надеялась, что теперь-то такое будущее не за горами.
Кадр из фильма «Чудо в Милане»
Оптимизм – и мастерство – режиссера поддержало жюри Каннского фестиваля, отдав картине «Золотую пальмовую ветвь»…
Оказалось, что мы не принадлежим к большинству сегодняшних туристов согласно взгляду английского писателя Генри Мортона, который писал:
Несмотря на всю свою привлекательность, Милан всегда был одним из тех городов, который посещают по пути в какое-либо другое место. В Средние века церковные служащие заезжали сюда по пути в Рим; учёные эпохи Возрождения заглядывали в Милан по дороге в Падую, Болонью и Феррару. Молодые аристократы XVII столетия, заканчивавшие своё образование за границей, архитекторы-любители и дилетанты XVIII века останавливались здесь по пути в Венецию, Флоренцию и Рим. Да и сегодня те, кто приехал в Италию полюбоваться её достопримечательностями, смотрят на него почти так же: путешественники, перемахнув через Альпы, рады здесь переночевать, а на следующий день, осмотрев собор и театр Ла Скала, пускаются к красотам Венеции или Флоренции.
Мы решили обосноваться именно в этом городе. Поезда тут несутся со скоростью триста километров в час, и в течение дня можно познакомиться с тем или иным городом.
300 километров в час приближают другие города
А в перерывах основательно освоить сам Милан.
Ещё направляясь к сверкающему белизной Дуомо, вы задерживаетесь подле огромного, немного скособоченного, обращенного в сторону храма конного памятника первому королю объединённой Италии Виктору Эммануилу II. По меткому выражению Петра Вайля, «пошатнувшегося от неожиданности и восторга». И короля, и скакуна, и создателя памятника можно понять…
Имя глубоко чтимого венценосца носит и замыкающая площадь галерея. Это сооруженный в виде креста огромный пассаж с высоким куполом из стекла и металла. По сути, это целый район, с улицами и центральной площадью, которую именуют «Миланской гостиной».
«Миланская гостиная»
Вместо домов на этих улицах бутики и рестораны, а мостовая площади украшена роскошной мозаикой с гербом Милана по центру: красным крестом на белом поле (его знает каждый видевший эмблему автомобиля Alfa Romeo). Согласно апокрифу герб отдает дань мужеству жителя Милана, участника Первого крестового похода, который водрузил крест на крепостной стене Иерусалима.
Тут же, на мостовой мозаичные гербы Рима, Флоренции и Турина. Главный элемент последнего – вздыбившийся бык. Вокруг этой мозаики постоянная толпа, буквально притягивающая к себе. Это оказалось своеобразной очередью для совершения шутливого ритуала: надо наступить пяткой на ятра мозаичного быка и сделать несколько вращений, что непременно принесёт вам счастье.
Надо сказать, от причинного места быка осталось лишь углубление в полу – столько было желающих обрести готовое счастье за его счет. Ольга всё же сделала несколько вращений, и действительно все последующие дни были наполнены всевозможными счастливыми открытиями.
Бык, приносящий удачу
Но откуда же взялось убеждение в чудодейственных свойствах бычьих ятр? Может, это придумали те миланцы, что оказались недовольны выбором Виктора Эммануила в качестве первой столицы объединенной Италии не их города, а соседнего Турина? И, под благовидным предлогом публично топча туринский герб, выразили тем самым свое фе.
Ведь Милан-то (тогда – Медиоланум) в древности уже был однажды столицей – огромной Западной Римской империи. А теперь вот такой афронт…
В те давние времена в этом городе произошло одно из важнейших для европейской цивилизации событий: провозглашение римским императором Константином в 313 году эдикта, позволявшего христианам отправление религиозных обрядов. До этого последователи Христа подвергались жесточайшим гонениям.
Эдикт так и остался в истории как «Миланский»…
Барельеф в Дуомо в память об историческом событии
…А впереди – продолжение рассказа о Милане.
Владимир Житомирский
