Вот-вот в нашем доме отключат горячую воду. Каждое утро положительные эмоции — пока ещё не отключили.
М.Р. Рахматулин, к счастью, ещё не уехал, и я загружаю его по полной. Он не сопротивляется, помогает. Спасибо.
Утром ждал звонка одного высокопоставленного чиновника, который занимается интернетом. Прошёл час, два, три. Я продолжал ждать.
Наконец звонок раздался. Хорошо поговорили. Вроде поняли друг друга. Посмотрим, как пойдут дела дальше.
В офисе плодотворно поработал, ответил на все письма и анкеты. Я могу не отвечать на анкеты, но мне кажется, людям приятно получить от автора книги «Курить, чтобы бросить!» подробное письмо. Надеюсь, что человек, получивший письмо, расскажет об этом в своём кругу и таким образом привлечёт внимание новеньких курильщиков к нашей книге.
Я цепляюсь за любую возможность наладить контакт с теми, кто читает «Курить, чтобы бросить!». Мне нужна обратная связь, я собираю впечатления, мнения, предложения и замечания. Интернет — великая штука: выложили книгу — и можно её не торопясь улучшать.
На фирму заехал Л.Д. Каминский — привёз мне лекарство.
И я вспомнил, как мы в своё время ходили к министру высшего и среднего образования Г.А. Ягодину. Мы пробивали разрешение, чтобы Каминский мог поступить на рабфак медицинского института.
Леонид Каминский хотел стать доктором. Школу он окончил давно и, сдавая вступительные экзамены, конечно, провалил бы их: слишком большой срок прошёл после окончания школы. Рабфак — удобная форма подготовки. От министра Г.А. Ягодина зависело, дать это разрешение или не дать.
Фото: Википедия
Почему требовалось разрешение? Да потому, что Каминский трудился не в той сфере.
— Но ведь это же постановление Правительства, что поступать на рабфак могут только люди после армии или после двухгодичной работы в колхозах, совхозах или на производстве (имелись в виду заводы, фабрики…). Ваш подопечный трудился в коммунальной сфере, он был занят капитальным ремонтом жилых домов. Да, дело нужное — он забивал сваи в зоне вечной мерзлоты, — дело это важное, но он работал, повторяю, в коммунальной сфере. Не могу я нарушать постановление Правительства.
— Геннадий Алексеевич, — уговаривал я министра, — даю вам гарантию: любой здравомыслящий человек, узнав, кому вы разрешили поступать на рабфак, не будет вас ругать, а поддержит. Тут просто бюрократическая несостыковка. Он же был на позиции рабочего, строителя. Он не виноват, что его трест относился к коммунальной сфере.
После нескольких встреч с Ягодиным министр наконец со мной согласился и предложил:
— Пусть институт обратится ко мне с просьбой, я её поддержу.
Я пошёл к ректору медицинского института В.Н. Ярыгину. Он меня хорошо принял и сокрушённо развёл руками:
— С чем я буду обращаться к министру? С просьбой нарушить правила?
Сложная возникла ситуация. Все готовы разрешить, только никто не согласился быть первым. В очередной раз я пошёл к министру Г.А. Ягодину. Объяснил ему обстановку, и он сказал:
— Ладно, мы люди не гордые, напишем письмо сами: что к нам обратился такой-то, мы с ним лично встречались, он занимался несколько лет серьёзной работой и вполне достоин того, чтобы учиться на рабфаке. Просим учесть нашу просьбу и помочь человеку. Не приказываем, а просим. Если институт категорически против, мы приказывать не станем. Напишем, что в порядке исключения.
«В порядке исключения» — хорошая фраза! Леониду Дмитриевичу всё-таки разрешили проходить собеседование на рабфак. И, к счастью, он всё прошёл. Правда, понадобились письма: за подписью главного редактора журнала «Огонёк» В.А. Коротича (в то время «Огонёк» был невероятно авторитетен) и письмо от П.Н. Гусева — главного редактора «Московского комсомольца».
Всё это и сыграло определённую роль.
Сегодня Л.Д. Каминскому шестьдесят лет.
Всё чаще и чаще картинки прошлого встают в моей памяти. Вот и сегодня вспомнил свою работу на радио в «Маяке» и в «Последних известиях». Это была объединённая редакция информации. Возглавлял её Юрий Летунов. Я в штате там проработал недолго, но впечатления остались на всю жизнь.
Почему-то ярче других запечатлелся Николай Михайлович Ларский. Он уже вышел на пенсию, но заходил в редакцию и писал небольшие заметки — в основном, о балете.
А ещё был Юрий Арди, брал хорошие интервью у деятелей науки, профсоюзных боссов, а также у министров.
Работал на «Маяке» и Василий Ананченко, он отвечал за литературу.
Съезды писателей, сообщения о выходе новых книг, рассказы о событиях в союзах писателей СССР и РСФСР — это всё было на Василии Ананченко. Если перечитать эти заметки сегодня, все они выглядят кондово. Задача этих заметок была одна: показать, как под руководством Партии хорошо развивается многонациональная литература. Партийность литературы — это главное.
Василий писал стихи и часто по вечерам, задержавшись в редакции, приняв на грудь 100-200 граммов, читал свои стихи вслух. Кому-то они нравились, кто-то слушал из вежливости, но никто их не оценивал. А стихи были слабыми.
Как я понимаю, для Василия Ананченко стихи стали отдушиной. Его официальные заметки посвящались партии, правительству, ему было тесно, отсюда и тяга к стихам.
К сожалению, не занимался сегодня книгой «Учимся говорить публично», всё откладываю и откладываю. Ругаю себя, но ничего сделать не могу. Не созрел, видимо, до нового варианта.
Вечером, как всегда, посмотрел список новеньких читателей бесплатной онлайн-книги «Курить, чтобы бросить!», а также рассматривал фотографии новых солистов — тех, кто решил пройти программу «СОЛО на клавиатуре».
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Я не могу понять, почему начальники управлений кадров предприятий, ведомств, маленьких и больших фирм не хотят обучать своих сотрудников правильной работе за клавиатурой компьютера.
Если сотрудники владеют слепым методом, они процентов на 15-20 станут лучше трудиться, за рабочий день будут успевать сделать больше. В этом должны быть заинтересованы руководители. Но поскольку руководители сами набирают всё одним-двумя пальцами, они не считают нужным учить этому навыку своих подчинённых.
Такое положение в МВД, ФСБ, прокуратуре, Минобороны, МЧС, ФСИН, Следственном комитете, Федеральной службе судебных приставов.
Я специально назвал военные и полувоенные министерства и ведомства: там есть дисциплина, там достаточно приказа начальника, и дело завертится.
Я писал много раз в эти министерства и ведомства, и всегда получал отписки.
Почему?
Потому что мои письма не воспринимались серьёзно. «Какой-то там слепой метод набора. Мы так быстро не думаем, зачем нам увеличивать скорость набора. Прожили несколько десятилетий без слепого набора — и ничего…»
Не понимают руководители этих министерств и ведомств. Не понимают, и всё тут, что они могут при минимальных вложениях получить максимальную отдачу.
И тут вспомнился В.С. Черномырдин, это ему приписывают знаменитую фразу: «Вы не понимаете. Вы не понимаете. Вы понимаете только когда вынимаете».
Оставаться всегда собой в мире, который постоянно пытается превратить тебя в кого-то другого — это великое достижение.
Ральф Уолдо Эмерсон (1803-1882), американский эссеист, поэт, философ, пастор, общественный деятель.
