Многие знают такое слово: корректор. А что оно означает?
Для тех, кто работает в редакциях, издательствах, типографиях, ответ очевиден.
А те, кто далек от этой сферы, могут и вовсе не иметь представления о нашей профессии.
Есть ведь различные устройства и приспособления под таким названием. Корректор осанки. Корректор сигнала. Корректор движения. А одна моя знакомая однажды увидела в магазине автозапчастей ершик для чистки корректоров…
Так что определимся: корректор, о котором пойдет речь в дальнейшем, то есть ваш покорный слуга и его коллеги, — это специалист, который исправляет ошибки различного свойства и происхождения в текстах, подготовленных для печати (или обнародования каким-либо другим способом, например — в Интернете).
Корректор — не та профессия, о которой мечтают маленькие дети: «Когда я вырасту, то буду…» Они мечтают стать космонавтами, артистами, военными, врачами. Часто — военными врачами. (Девочки — медсестрами.) Сейчас ассортимент расширился. Хотят быть банкирами, бизнесменами, олигархами, а
Дети не знают такого понятия: узкая специализация. Желая быть врачом, четырех- или пятилетний человек не задумывается, что есть хирурги, а есть терапевты; есть офтальмологи, а есть стоматологи; есть урологи, а есть проктологи. Согласитесь, трудно ведь представить себе ребенка, заявляющего: «Хочу быть проктологом». Он хочет быть просто врачом.
Исключение бывает, если ребенок знает профессию папы и/или мамы. Хотя бы по названию. Тогда, если малыша спросят: «Кем ты хочешь быть?» — он ответит: «Как папа, проктологом. Анестезиологом, как мама». Ведь «мамы (и папы, разумеется) всякие важны».
Мне очень близка позиция одного известного, даже выдающегося ученого, который сказал: настоящий профессионал — тот, который может объяснить, чем он занимается, своему маленькому сынишке. Даже если объяснять придется квантовую физику.
Так что родители, конечно, всегда могут объяснить ребенку, чем они занимаются. И он будет мечтать о конкретной профессии, даже если само ее название труднопроизносимо для постороннего.
В моем случае — не так.
Отец был спортсменом. Футболистом. Мама работала в торговле.
Долгое время я не мог определиться с вопросом, кем я хочу быть. Понятно было одно: все связанное с точными науками — не для меня. Другое дело — русский язык, литература, история. Смутно грезилось писательское будущее.
От школы меня то и дело посылали участвовать в олимпиадах по русскому языку и литературе. По нашему району — Кунцевскому — я занял первое место, а по городу получил так называемый диплом второй степени. Дело было в 1986 году.
В начале 1987 года я решил, по совету отца, поступать в знаменитый Московский издательско-полиграфический техникум имени Ивана Федорова.
Ребята-одноклассники острили: «В какой техникум поступаешь? Порнографический?..»
На самом деле Московский издательско-полиграфический техникум, или, сокращенно, МИПТ, — уникальное учебное заведение, знаменитое на всю страну. Сейчас оно именуется колледжем. Надеюсь, суть от этого не изменилась.
После восьмого класса там в
Что такое корректирование, я представлял смутно. Отец имел журналистский опыт (писал на спортивные темы) — от него я узнал, что корректор — «это тот, кто исправляет ошибки». Хорошо, подумал я. Если сам не делаю на письме ошибок — естественно, могу исправлять ошибки других.
Оказалось, что в том году на специальность «Корректирование книг и журналов» был экспериментальный набор. Насколько я знаю, ни до, ни после этого учиться на корректоров после восьмого класса не брали.
На вступительных экзаменах надо было сдавать русский язык, литературу, историю и — о, ужас! — математику. За счет того, что я сдал первые три предмета на пятерки, мне удалось набрать проходной балл даже с учетом тройки по нелюбимому предмету. Математика лишила меня стипендии на первые два года обучения, пока мы «добивали» общеобразовательные предметы. Я, как и в школе, много раз переписывал контрольные, добиваясь вожделенного «трояка», с которым, разумеется, на стипендию нечего было претендовать.
Я был рад, что после школы перешел на некую новую ступень. Сразу же нам было объявлено: это вам не школа, все серьезно, все
Среди других ребят в нашей группе (а их
Мы учились в уникальном, единственном в стране техникуме имени первопечатника Ивана Федорова, деревянная скульптура которого, повторяющая известный памятник в центре Москвы, стояла — да и по сей день стоит, наверное, — у нас в коридоре на втором этаже. Кажется, у нас единственное учебное заведение в России, названное по имени выдающейся личности аж XVI века.
Что Иван Федоров — первопечатник, знают даже далекие от полиграфии люди. На самом деле первые московские печатные книги были выпущены до него, так называемой Анонимной типографией, в
Достоверных сведений о жизни и образовании Ивана Федорова и Петра Мстиславца до того, как они возглавили типографию, не сохранилось. Есть предположение, что Федоров учился в Краковском университете. По их «продукции» видно, что эти люди были весьма сведущи в том деле, за которое взялись. Бесспорно, что они хорошо изучили технологию европейского книгопечатания и соединили ее с традициями русской рукописной книги.
«Апостол» имеет послесловие, из которого можно почерпнуть все сведения о ее производстве. Например, что «дом, где производить печатное дело», был построен по велению Ивана Грозного и по благословению митрополита Макария.
Работа над «Апостолом» заняла почти год: с 19 апреля 1563 года по 1 марта
Книга, между прочим, подверглась тщательной корректуре и редактированию: в ней практически нет опечаток. А это огромная редкость. Уж
Первопечатником же в мировом масштабе считается Иоханн Гутенберг.
Он разработал технологию печатания книг, которой следовали на протяжении столетий, до конца ХХ века включительно. В отличие от других мастеров, не пошедших дальше изготовления одного набора литер, Гутенберг придумал, как быстро отливать любое количество шрифта.
Первоначально он гравировал на стали образцы букв, или пунсоны, затем с их помощью штамповал углубленные их изображения на медном бруске, и уже эти оттиски, то есть матрицы, использовал для отливки собственно литер. Таким образом, печатник был способен легко изготовить литеры в любом требуемом количестве.
Кроме того, Гутенберг изготовил печатный станок, главными элементами которого являлись талер — стол, на который укладывалась печатная форма, — и пресс, притискивающий к этой форме, предварительно покрытой краской, лист бумаги.
Практическое книгопечатание в типографии Гутенберга началось в середине
После его смерти дело первопечатника продолжили многочисленные последователи. Среди них особо выделяется Альд Мануций (
