Положительная зависимость

Распространение популярных психологических сведений привело к тому, что нередко «диагнозы» ставятся непрофессионально и слишком торопливо.

Например, ярлык «нарцисса» далеко не всегда относится к тем, кто действительно страдает нарциссическим расстройством личности, а название «токсичные отношения» применяется для обозначения своего неудовольствия тем или иным поступком знакомого.

Точно так же потребность в близости часто определяется как зависимость, с которой следует бороться. Между тем, по данным разных опросов, до 96% мужчин и женщин считают, что любовь — это важно и что счастливым можно быть только в том случае, если в твоей жизни она есть.

Попробуем разобраться в этом противоречии.

Для начала давайте вспомним, что это такое. Зависимость — это навязчивая потребность совершать те или иные действия, несмотря на их неблагоприятные последствия.

Примеры почти всем знакомы. Когда кто-то понимает, что ему будет плохо от алкоголя, но не может остановиться, перестать пить. Страдающий сексуальной зависимостью понимает, что не надо заводить связи с разными женщинами, это ухудшает отношения с женой, мешает работать, мешает ему самому, но не может изменить свое поведение.

В определении зависимости два ключевых момента: навязчивость и неблагоприятные последствия. Зависимость всегда носит защитный характер, это бегство от реальности. Со временем зависимость принимает генерализованный характер, то есть овладевает человеком полностью.

Зависимый от алкоголя не только употребляет его в большом количестве. Это становится основной темой его разговоров и мотивом поступков, он выбирает себе знакомых с такими же особенностями, создает множество ритуалов вокруг употребления. Если убрать выпивку из его жизни, эта самая жизнь, по его субъективным ощущениям, потеряет смысл. Потому что кроме алкоголя в ней почти ничего не остается.

Это касается как химической, так и поведенческой зависимости: религиозная и компьютерная, зависимость от спортивных занятий, пластической хирургии и ЗОЖа, шопинг и трудоголизм имеют те же характеристики.

Однако есть один вид врожденной зависимости, который обладает почти теми же характеристиками, за исключением одной: у него нет негативных последствий, а, напротив, есть положительные, что дает нам надежную опору в жизни.

Это — наша потребность в других людях и близких отношениях с ними.

В 60-е годы ХХ века детский психоаналитик Джон Боулби, а затем его последователи Мэри Эйнсворт и Сью Джонсон сформулировали и подтвердили теорию привязанности. Суть ее в том, что у всех нас есть биологически обусловленная система, которая отвечает за эмоциональную связь между матерью и ребенком.

Также были выделены четыре основных стиля привязанности. Они сохраняются и в последующей жизни, хотя до известной степени поддаются корректировке. Надежная привязанность создает ту внутреннюю основу, благодаря которой мы можем исследовать мир и быть близкими со значимыми другими.

С этой точки зрения привязанность можно рассматривать как зависимость от других: поиск и поддержание контакта с окружающими людьми — условие нашего существования. Мы социальные существа, нам необходимо общение с себе подобными.

Реальность отличается от сказки Редьярда Киплинга: воспитанные животными дети-маугли не могут научиться говорить и жить среди людей. В этом смысле мы изначально зависимы от других.

Более того, сложившийся в детстве стиль привязанности влияет на то, насколько успешными мы станем, легко ли нам будет находить близких людей во взрослом возрасте, сможем ли мы просить о помощи и получать ее.

Но даже ощущая эту потребность и зависимость от других, мы сознаем, что можем справиться со своими трудностями самостоятельно, но для более счастливой жизни нам нужно кого-то любить, доверять кому-то, и чтобы нам отвечали взаимностью, так же выделяя нас среди всех остальных.

Мы зависим от наших друзей, бережем их и думаем, будут ли им приятны наши слова и поступки, мы в чем-то уступаем им даже в ущерб своим интересам.

Способность идти на компромиссы с другим, принимать его с учетом всех его отличий от нас и создавать близкие отношения — это и есть взаимозависимость. Такие отношения приносят нам ощущение безопасности и придают жизни смысл. Они также помогают легче переживать неприятные моменты и даже боль.

Было проведено несколько исследований, участники которых сообщали о том, что в моменты физической боли (например, небольшого ожога) они страдали меньше, если держали за руку любимого человека — или даже смотрели на его фотографию.

Дети с избегающим стилем привязанности кажутся очень удобными: они не пристают к родителям с вопросами, просьбами рассказать сказку или поиграть, не делают разницы между своими и чужими. Можно услышать, как их родители с удовольствием говорят: «Мой такой общительный! Ко всем идет».

Во взрослом возрасте у таких людей появляются убеждения: «Надеяться можно только на себя». Они не хотят вкладываться в отношения, делиться своими чувствами. Выглядят самостоятельными и независимыми, считают себя сами — и другие часто называют их так — самодостаточными.

Однако за их поведением скрывается страх быть покинутым, отвергнутым. Они уходят в свою «внутреннюю Монголию», потому что там им безопасней, чем во внешнем мире с другими.

Избегающие близости личности с таким стилем привязанности часто становятся жертвами других видов зависимости. Это относится и к людям с тревожной привязанностью. Им партнер кажется недосягаемым, нелюбящим. Они остро реагируют на ситуацию разрыва, тяжело переживают утрату и потому часто ищут в алкоголе как утешения, так и стимуляции: чтобы рискнуть вступить в контакт с новым человеком, им требуется расхрабриться.

И в отношениях они действительно зависимы: от друзей и партнеров они ждут частых проявлений любви и заинтересованности: «Скажи мне, что ты меня любишь», «Скажи, что я тебе необходим».

Конструктивная привязанность дает нам силы и радость, помогает действовать в мире.

Любовная зависимость — это постоянные выяснения отношений, реальных или воображаемых, длинные диалоги, которые проигрываются «в голове». Это истощает силы и мешает нам проявлять себя в мире.

В обоих случаях мы готовы идти на компромиссы, но в случае зависимости эта готовность доходит до полного самопожертвования, а также требует ответной благодарности. В случае привязанности мы уважаем как собственные интересы, так и желания другого, его выбор.

При потере наших избранников или расставании с ними, после того, как стихает сопутствующее утрате страдание, мы начинаем испытывать грусть вместе с благодарностью за счастье и проведенное вместе время — если имела место привязанность. Но зависимость оставляет нас сокрушенными и разбитыми: нам не остается даже светлых воспоминаний.

То же самое можно сказать о страсти к чтению или музыке. Она действительно бывает настолько сильной, что захватывает некоторых из нас полностью.

Если эта одержимость — наш способ справляться с тревогой, страхами (например, смерти), если в результате этой одержимости мы теряем связь с реальностью, разрушаем значимые отношения, замыкаемся в себе и истощаемся, то это негативная зависимость.

Если же связь помогает нам жить и приносит радость, то такую увлеченность можно считать продуктивной зависимостью.

В некоторых случаях «падение» в какую-либо деятельность, даже связанное с негативными последствиями, может быть адаптивным.

Например, во время самоизоляции из-за коронавируса многие запойно смотрели сериалы в ущерб своим рабочим обязанностям, которые им надлежало выполнять дистанционно. Они не могли оторваться от сериалов, даже понимая, что увеличивают таким образом риск потерять работу. Это помогало снизить резко возросшую тревожность.

Однако со временем, по мере того, как ситуация становилась более привычной, эта временная зависимость ослабевала и сходила на нет.

• «Мне хорошо с тобой, я радуюсь, когда мы вместе, при этом я легко могу остаться наедине с собой или общаться с другими людьми»
• «Наши отношения конструктивны, они дают энергию»
• «Я — самый важный человек в своей жизни. Ты — следующий. Я уважаю тебя и считаюсь с твоими интересами»
• «Я хочу, чтобы мы оба развивались, я буду тебе помогать в этом и принимать твою помощь»

• «Мне хорошо, только когда я с тобой вместе, и плохо врозь» или «Мне плохо, когда мы вместе, но врозь быть невыносимо»
• «Наши отношения изматывают, отнимают силы»
• «Ты — единственный важный человек в моей жизни, мои планы и интересы ничего не значат»
• «Я отдаю себя целиком тебе, без остатка, неважно, что со мной будет, лишь бы быть с тобой рядом»