«Пора валить» – это просто мечта о лучшей жизни... которую мы не решаемся осуществить в действительности.
Кажется, Гейне заметил, что первый человек, сравнивший женщину с цветком, был великим поэтом, а все, кто делал это после, – сущими болванами. Выяснить, кто первым произнес сакраментальное «пора валить», наверное, невозможно. Но я охотно верю, что сказано было очень к месту. Однако чем чаще повторяется эта фраза, тем больше, мне кажется, она начинает раздражать.
В принципе, такое происходит с большинством расхожих фраз, в одночасье обретающих популярность. Не очень уже веселит «давайдосвиданья», а «олбанское» «превед медвед» в какой-то момент стало вообще дурным тоном. Но есть серьезная разница: «пора валить» – не просто присловье, в этой фразе заключен вполне конкретный смысл. Вот только чаще всего – совсем не тот, который, казалось бы, подразумевался.
Хотеть не значит ехать
«Фразу «пора валить» я слышу от многих московских знакомых. Парадокс в том, что среди иммигрантов в Европе я встречаю множество выходцев из России, но практически не встречаю москвичей, – размышляет психолог Анна Фенько, сотрудник Университета Твенте (Нидерланды). – Средняя зарплата в Москве – 40–50 тыс. рублей: около 1000 евро. А люди, которые повторяют «пора валить», получают примерно в два раза больше, 2–3 тыс. евро в месяц. Это приблизительно равно средней зарплате во Франции, Германии и Нидерландах. Но чтобы получать такую зарплату, нужно знать язык, иметь образование, признаваемое в стране, обладать необходимыми навыками. Чтобы сделать успешную карьеру в Москве, нужны повышенная стрессоустойчивость и приспособляемость. Профессиональные стандарты размыты: психологи работают в страховании, а выпускники консерватории редактируют экономические журналы. Поэтому москвичи могут сколько угодно повторять мантру про отъезд, но делать им в Европе нечего».
Наверное, сказанное справедливо не только для москвичей, но и вообще для представителей того класса, который у нас именуют то «средним», то «креативным». Словом, для тех, кто и повторяет (вслух или про себя) «пора валить» каждый раз, просматривая заголовки новостей. Действительно ли они пакуют чемоданы? Скорее нет, чем да.
Точных данных о количестве покинувших страну, к сожалению, нет: в разных источниках встречаются цифры, разнящиеся буквально в 20 раз. И тем более трудно сказать, вырос ли поток за последние год-полтора, когда идея валить овладела массами. Но много ли наших приятелей, родственников, знакомых и соседей уехали за это время? Вряд ли.
Уверена в этом и Анна Фенько. «Большинство моих друзей, живущих за границей, уехали в середине 1990-х, когда экономическая ситуация в России была намного хуже, – говорит она. – Потом миграционные потоки резко снизились, и не только потому, что жизнь в России стала благополучнее, но и потому, что иммиграционные законодательства европейских стран ужесточились. Например, сейчас Нидерланды высылают семьи иракских беженцев, проживших в стране по 15–20 лет. У них выросли дети, которые говорят только по-голландски. Но их отправляют «домой», несмотря на протесты их учителей и одноклассников».
В США ситуация аналогична, найти достойное место в развитых азиатских странах еще сложнее, а отъезд по всем прочим направлениям больше похож на дауншифтинг, чем на эмиграцию. Такое «пора валить» неизбежно сменяется на «пора возвращаться», как только кончаются деньги.
www.psychologies.ru
