20-летнего Игоря, выпускника детдома, осудили на 2 года и 7 месяцев колонии за упаковку шоколадок стоимостью в 1600 рублей, похищенную из торгового зала магазина.
Я нарочно не пишу «украденную», потому что писать так нельзя: орлы из прокуратуры в суде настаивали на том, чтобы квалифицировать инцидент не как кражу (наказание за нее при такой сумме ущерба не предусмотрено), а как грабеж.
Разница между двумя этими понятиями заключается в том, что кража совершается втайне, потихоньку, в надежде, что тебя не поймают. А грабеж — открыто, внаглую и по этой причине чаще всего с применением насилия.
Суд принял версию прокуратуры — мол, парень на глазах у всех схватил шоколадки и бросился с ними бежать, то есть совершил грабеж. И не согласился переквалифицировать его в кражу, ссылаясь на то, что преступление было совершено в общественном месте в присутствии других людей, следовательно, грабитель не мог быть уверенным, что его не заметят.
С судьей можно, конечно, поспорить и объяснить, что ежедневно в торговых залах магазинов совершается огромное число краж, остающихся незамеченными. Странно называть грабежом кражу, которую не удалось скрыть. Но спорить с судьей, понятно, дело тухлое.
Можно также поиронизировать над многочисленными случаями условных сроков, назначенных чиновникам за многомиллионные кражи. Погуглите — вас очень удивит их количество и число нулей, фигурирующее в суммах ущерба. Видимо, все эти деяния были квалифицированы как невинные кражи — ну в самом деле, конечно же, каждый чиновник надеется, что его не поймают...
Но тут даже иронизировать не хочется.
А хочется обратить внимание на то, что осужденный является выпускником детдома. То есть фактически — инопланетянином, внезапно оказавшимся в нашем сложном и не слишком чистоплотном обществе. Человеком, совершенно не приспособленным к самой обычной, повседневной жизни.
Об этом говорят и пишут уже не первый десяток лет: детский дом не в состоянии подготовить своих выпускников к самостоятельной жизни. Даже самые лучшие детдома — те, что укомплектованы квалифицированными, неравнодушными воспитателями и учителями, те, где дети сыты, хорошо одеты и завалены подарками от спонсоров, — даже эти крайне немногочисленные заведения выпускают в жизнь в массе своей личностей незрелых, не имеющих представления о многих понятиях, очевидных для их «семейных» ровесников. Потому что нельзя узнать о законах предстоящей жизни, если ты отгорожен от этой жизни четырьмя стенами в течение долгих лет, если ходишь строем, если не у кого спросить совета, если даже чай ты заваривать не умеешь — возле твоего места в столовой утром он всегда уже налит в стакан и даже послащен...
В других странах детдомов не существует — сироты, неизбежно появляющиеся в любом обществе, воспитываются в приемных (замещающих) семьях. И только у нас, высокодуховных, институт приемной семьи приживается чрезвычайно медленно и трудно.
Поэтому до тех пор, пока мы упекаем своих сирот в детдома, подальше с глаз долой, давайте хотя бы относиться к ним снисходительнее.
Я бы предложила статус выпускника детдома считать смягчающим обстоятельством при совершении любого преступления.
Давно известна статистика — уделом 90% этих выпускников являются безработица, преступность, проституция и нары. И в этом нет их вины.
Честь и хвала тем из них, кто сумел выкарабкаться, самостоятельно всего добиться, стать нормальным человеком. Это очень трудно, они большие молодцы.
И, кстати, Игорь имел все шансы стать одним из этих 10% — он учился в училище, участвовал в профессиональном проекте, работал.
Но едва ли у него останутся шансы после выхода из колонии.
Ирина Селиверстова
