В воскресенье Николай Николаевич с дочкой, зятем и внучкой
гуляли по городу, восхищаясь товарами на витринах и ужасаясь их ценам.
Пятилетняя внучка Даша без устали тыкала пальчиком и голосила «купи,
купи, купи...» Ребенок еще не знал арифметики, не умел делить желания
на возможности без остатка.
Остановились около фотоателье. За стеклом на глянцевых
фотографиях застыли нарядные лица. И тут вдруг дед заявил:
— Снимусь-ка на фотокарточку для могилки!
— Папа, что за бред такой? — удивилась его дочь Таня. — Чего вас в
могилу ни с того ни с сего потянуло?
— Уж больно фото красивые, — Сказал Николай Николаевич. — Скоро
помирать, а дома ни одной приличной фотокарточки нету! Одна
качественная, где я в Сочи на пляже играю в футбол в 1971 году. Так я там
в трусах, на памятник вроде неловко. А хочется остаться в памяти у людей
симпатичным. Сегодня, вроде, я ничего.
— Да, кто ж это заблаговременно фотографию для того света готовит?
— ухмыльнулся зять.
— Все таки, Митя, ты дурак, хоть и лысый, — незлобно сказал Николай
Николаевич. — Ну зачем мне на могильной плите фотография, где я уже
мертвый в гробу?! Я-то умру, а люди по кладбищу гулять будут. Зачем
глядеть на них синим покойником? Человека заботит как он выглядит и
после смерти! Доживешь до моих лет, поймешь!
— Николай Николаевич, вы меня извините! — распалился зять. — Да у
вас была пара инфарктов, кто считает! Но вы у нас окружены такой
заботой и вниманием, комар не проскочит! И ваши намеки на кладбище
неуместны! Мы вас оттуда оттаскиваем, а вы рветесь! Пока живы, берите
от жизни все, что возможно! Идемте, я вас на карусели покатаю! На том
свете будет, что вспомнить!
— Желаю фотографироваться и все! — старик затопал ногами.
— Ну, если это ваше последнее желание, черт в вами, папа!
Родственники вошли в фотоателье.
— Прошу! — фотограф сделал улыбочку. — На паспорт? На права? Для
души дружным семейством желаете?
— Мне бы на могильную плиту! Если можно, посимпатичнее!
— Ради бога! Будете как живой! Присаживайтесь!
— И я с дедой! — обрадовалась внучка.
Таня схватила дочку за ногу:
— Слезь с деда! Он фотографируется для кладбища!
— Хочу с дедой для кладбища! — захныкала внучка.
— Тебе еще рано. Вырасти, состарься, тогда другой разговор!
— А пусть с внучкой! — Николай Николаевич прижал девочку к себе. —
В земле лежать будет легче, зная, что ты не один!
— Николай Николаевич, вы знаете, как мы вас любим! Но если я
правильно понял, помирать вы собрались один! Или нас с собой
приглашаете за компанию? — зять нервно размял сигарету.
— У нас не курят! — предупредил фотограф. — Решайте, как вас
снимать? Всколькиром?
— А давайте все вместе?! — улыбнулся старик. — Таня, Петя,
присаживайтесь! Уважьте старика!
Таня скрипнула зубами:
— Папа, дай вам бог здоровья, но куда ж вы нас в могилу с собой
тянете? Люди придут на кладбище, увидят на фотографии нас вместе,
решат: погибли в автокатастрофе, начнут звонить, выражать
соболезнование. Придется оправдываться, почему до сих пор живые.
Вернитесь с того света на этот!
— Желаю вместе на кладбище! — старик побледнел, схватился за
сердце. Или откажу в завещании, все отдам Нинке!
— Тань! Брось не связывайся. Не видишь, — человек из ума выжил!
Отдаст все твоей сестре, точно попадем на кладбище! Не отказывай
покойнику, грех!
— Хорошо! — Таня с грохотом поставила рядом два стула. — Только из
любви к вам! Хотя, лучше бы вам с Нинкой сняться, она фотогеничнее!
Таня достала из сумочки зеркальце, с ненавистью уставилась на
себя:
— Хоть бы предупредили заранее! Черт знает, на кого похожа! Люди
придут на кладбище, увидят, как я выгляжу, что они скажут?! Решат: здесь
похоронена эта старая мымра!
— Мымра и есть! —Петя начал затирать пятна на брюках. — Сколько
раз говорил — постирай брюки! Посмотри, на кого я похож! В таком виде
не то что на кладбище, в туалет войти стыдно!
— Товарищи! — скомандовал фотограф — Приготовились!
— А что такое мымра? — спросила внучка. — Если мама мымра, то папа
— мымр?
Петр шлепнул дочку по попе, она заплакала.
— Не смей бить ребенка, старый мымр! — крикнула Таня. — Это ты
меня такой сделал. Ничего! Пусть люди увидят, кто довел меня до этого
состояния. Снимайте, товарищ, этого уголовника!
— Если бы не ты... — начал Петя, но рев дочки перекрыл слова.
— Снимаю! — крикнул фотограф. — Улыбочку! Отлично! Все
свободны!
Через три недели Николай Николаевич, действительно, скончался.
Его похоронили и согласно последней воле на гранитной плите под
стеклом вставили фотографию. На ней Николай Николаевич радостно
улыбался, внучка плакала, а родители сидели с перекошенными лицами.
Однажды у могилы остановились двое ребятишек. Один сказал:
«Смотри, дедушка веселый, а остальные все грустные. Кто из них умер?»
Не видишь, что ли? Тот кто умер, тот и радуется. А этим еще долго
мучиться, вот они и расстроились.
