Кубиков нашел под кустом морскую раковину. Здоровая, как дыня,
только с рогульками, как мина.
«Ух, ты!» — подумал Кубиков, повертел раковину в руках и приложил
к уху. Где-то писали, будто бы из раковины слышен шум моря.
«Ух, ты!» — действительно, в ухе плескалось далекое море.
Кубиков рассмеялся и, приладив раковину к уху, пошел дальше.
Шум моря стал затихать.
— Не туда иду, что ли? — он потоптался на месте и повернул в
обратную сторону, забыв, зачем шел.
Море из раковины впадало в ухо. Шум нарастал. Послышались
чайки. Кубиков никогда не видел моря, да и слышал его только по радио
полгода назад. Поэтому инстинктивно ускорил шаги, будто впрямь мог
выйти к морю, хотя здесь его отродясь не было. Степь кругом, в степи
засуха.
А в раковине уже пенились волны, в гальке шебуршился прибой. В
ухе стало свежо, на губах солоно.
Кубиков зажмурился:
— Ух, ты, ух, ты! Как настоящее ! Во, раковину нашел! Или у
меня такие уши морские! — весь в предвкушении настоящего моря,
Кубиков, зажмурившись, шагал по степи, прижав к уху раковину, не
замечая, что ноги лижет настоящий прибой.
Вода дошла до колен. Кубиков ойкнул, когда прохлада стиснула тело
в области таза и то, что было в тазу.
В раковине сквозь крики чаек донесся ну натурально человеческий
голос: «Заходить за красные буи запрещено!»
Кубиков, не открывая глаз, восхитился: «Во, раковина! Рассказать —
не поверят!»
Кубиков с трудом продвигался, толкая животом тяжелую воду,
которая скоро накрыла его с головой. Стало нечем дышать, вода лезла
внутрь.
«Ух, ты!» — подумал Кубиков, — «Один к одному, тону! Ай да раковина!
Сдохнуть можно!»
И утонул.
Когда Кубикова вытащили на берег, губы его были сведены
улыбкой, человека, мечта которого сбылась.
