На днях исполнилось 25 лет со дня учреждения Комитета за гражданские права. Наша организация является одной из старейших правозащитных организаций не только Москвы, но и России. Перегруженные работой и не имеющие никакого финансирования, свой четвертьвековой юбилей мы отмечать не стали.
Многие члены нашей организации отдали свою жизнь, защищая права человека.
Так, полковник Анатолий Кравцов, бывший помощник депутата Госдумы Г.В.Старовойтовой, 10 лет вел бесплатные консультации. Он поехал на Украину, чтобы защищать права тех, кто к нему обратился, и умер в поезде.
В 2007 году руководитель нашей приемной Тамара Заскова во время приема граждан почувствовала себя плохо, но не ушла, пока не побеседовала с последним посетителем. Домой она уехала только в 23.00. Оказалось, что у нее был инсульт. Через 95 дней она скончалась, не выходя из комы.
Чудесному врачу Виктории Симаниной было всего 45 лет. Она знала, что тяжело больна и ей нужна операция. Но все время оттягивала ее сроки, так как к ней на бесплатный прием в нашу организацию шли многие люди, которые без ее внимания могли погибнуть. Она спасла их, но умерла сама.
Директор Комитета за гражданские права Валерий Габисов, как и я, работал в организации 7 дней в неделю. Не было дня, чтобы в коридоре к нему не толпились люди. Когда нам отказали в гранте, он 2 года работал бесплатно. Однако он остро переживал, что и другие люди, в отличие от него не имевшие военной пенсии, вынуждены работать без какой-либо оплаты труда. И он платил им премии из своих крошечных и редких гонораров. Все это спровоцировало у него онкологическое заболевание. В феврале 2017 года он скончался.
Этот скорбный список, к сожалению, можно продолжить.
Мы чтим память 25 членов Комитета, ушедших из жизни. Вот такая арифметика: за 25 лет работы умерло 25 наших членов и волонтеров. На видном месте в нашем офисе был оформлен стенд памяти.
В помещении по адресу проезд Шокальского, д. 61, мы работали все эти годы, отремонтировали, превратили сгнившие руины в офис. И за это время через офис прошло более 150 тыс. человек.
За помощью сюда приходили бомжи и министры, зэки и депутаты, потерпевшие и обвиняемые, инвалиды и офицеры, детдомовцы и чиновники. Всех не перечислишь. Всем мы пытались помочь, если видели, что их права нарушены.
15 лет назад Комитет за гражданские права полностью перестал получать гранты города Москвы. Нет, мы не перестали работать в интересах столицы и москвичей. Примерно 50% заявителей по-прежнему были москвичами. У них отнимали квартиры, их избивали хулиганы, над ними издевались чиновники, у них 10 раз в неделю ломались лифты, их по ошибке задерживала полиция. Всем им мы пытались помочь.
В рамках Общественных наблюдательных комиссий и общественных советов при ведомствах мы более тысячи раз проверили все СИЗО, ИВС и отделы полиции города. Наверное, вы можете представить себе, каково это — прийти в СИЗО и за 7 часов пройти 30 камер, столкнувшись с сотнями случаев человеческих трагедий либо, наоборот, криминального куража и уркаганской наглости. Тем не менее местами принудительного содержания были выполнены тысячи наших рекомендаций.
Многим тысячам москвичей мы помогли сохранить жилье, списать незаконно начисленные платежи, добиться возбуждения уголовных дел, в чем им незаконно отказывали, или добиться прекращения уголовных дел.
Тысячи потерпевших при нашей помощи смогли защитить свои права и законные интересы.
Перечисление всего, что мы сделали в интересах москвичей, займет много страниц. Большая часть того, что мы сделали, была рутиной. Но некоторые случаи очень яркие. Например, мы помогли пенсионерке найти живым своего сына, которого она искала 9 лет. В другом случае удалось предотвратить снос 70 гаражей. В третьем — установить в метро табло обратного отсчета.
Пока у нас были иностранные и президентские гранты, мы могли платить аренду. Ни копейки денег мы не украли и не потратили налево. Но эти деньги кончились, и платить аренду мы больше не смогли. Из помещения нас выселили.
Тщетно мы стучались в десятки разных дверей. Казалось бы, цена вопроса невелика. Помещение имеет площадь 150 квадратов. Многие, кому мы смогли помочь, защитили свои интересы на суммы, многократно превышающие наш долг по аренде. Те, кто хотел нам помочь, сделать этого не могли. А те, кто мог, не захотели.
А дальше в отношении нашего офиса заработали шестеренки бездушного бюрократического механизма. Когда нас выселили, мы смогли забрать с собою несколько компьютеров и несколько пачек документов. Я думаю, килограммов 30 из тех примерно пяти тонн, что хранятся у нас в офисе.
В офисе остался наш архив из 1 млн единиц хранения, значительная часть техники, часть книг, изданных нами на средства президентского гранта, не рассмотренные обращения, правозащитная библиотека и многое другое.
Куда-либо вести эти 5 тонн имущества нам некуда и не на что.
Коллеги-правозащитники протянули нам руку помощи. Вечером, когда они заканчивают свою работу, мы имеем возможность вести прием граждан.
За прошедшие 10 дней, что у нас нет офиса, не только мы, но и российское гражданское общество, как нам кажется, уже понесло ощутимый урон.
Например, сорвался «круглый стол» по анализу проекта Правил внутреннего распорядка пенитенциарных учреждений, который мы обещали провести Минюсту. Не состоялось заседание рабочей группы по защите КМНС, посвященной переписи населения. Все эти мероприятия я должен был провести дистанционно, находясь в отпуске. Но организовывать их оказалось неоткуда и не на чем. Не попали на прием 15 ранее записавшихся посетителей. Не удалось распечатать ответы на 130 писем, подготовленные нашими специалистами. Не смогли получить от нас направление в органы соцзащиты 5 освобожденных. Не смогло забрать 150 книг для своей библиотеки одно из московских СИЗО. Не состоялась «Школа ЖКХ» и еще 2 семинара, которые должны были пройти в нашем офисе.
Нас могут спросить: если вы так много работаете, то почему же у вас нет денег?
Ответ прост: всю эту работу в течение четверти века мы делаем бесплатно.
Думаю, что, хотя бы этим мы должны были заслужить уважение тех, кто принял решение о нашем выселении.
А может быть, наоборот, если бы мы ничего подобного не делали и никого не защищали, у нас были бы и гранты, и помещение? И никакое выселение нам бы не угрожало.
Каждый может по-своему воспринять то, что с нами произошло.
Но мы убеждены: если гражданское общество промолчит, то вскоре наступит время, когда людей, пострадавших от несправедливости, защищать будет некому.
Андрей Бабушкин
