В начале 2019 года одна из российских журналисток, которую выгнали из Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга, да еще оштрафовали, обратилась с жалобой в ЕСПЧ. Женщина попыталась признать нарушающими права и свободы те правила, которые установил этот суд. Вообще правила поведения до сих пор каждый храм Фемиды устанавливал самостоятельно — и там действительно случались перегибы. Видимо, с учетом этого Совет судей и решил подготовить типовой (то есть общий для всех) порядок.
Увы, новые правила написаны не ради тех, кто туда приходит, а тех, кто там работает. Они осложнят (а может, даже сделают невозможным) проход в суд журналистов и блогеров и сделают сами суды еще более закрытыми и чужими.
Документ длинный, аж на 16 листах, и там, кажется мне, много всего лишнего. Но по порядку. Кто и как может пройти в суд? Радостная новость — пускать обязаны не только по российскому паспорту, но и заграничному, а также по водительским правам. Новость плохая — приставы могут потребовать от человека пройти личный досмотр (а он, как мы знаем, предполагает раздевание). Процедура унизительная и для многих неприемлемая. Что если этот пункт используют для того, чтобы не пустить отдельных граждан, чье присутствие на заседании могло бы стать спасительным для обвиняемых?
Не пустят в суд (помимо пьяных и «обдолбанных») лиц, имеющих вид, оскорбляющий человеческое достоинство и общественную нравственность. С этим можно было бы согласиться, если бы была конкретика, к примеру — голых. А так ведь по факту быть признанными такими рискуют байкеры, рокеры, представители меньшинств и даже бездомные.
Идем дальше. Что можно и что нельзя иметь при себе в суде? В списке запрещенных вещей ледорубы, топоры, газовые баллончики, разного рода оружие, радиоактивные вещества, яды, алкогольные напитки, отбеливатели, окислители и т.д. Против ледоруба, что называется, не поспоришь, но вот попадание в этот список пункта «объемные предметы» требует тоже конкретики. Что если объемной посчитают коробку с документами? Или пакет с вещами? И что делать, если так произойдет? Логичным и правильным было бы организовать камеру хранения. Туда бы сдавали в том числе оружие, поскольку есть люди, которые без него чувствуют себя не в безопасности на улице.
Следующие пункты касаются поведения в самом суде.
То, что в храме Фемиды нельзя курить и торговать (рассказывают, в годы перестройки в одном из московских судов можно было купить джинсы), — понятно и объяснимо. Так же как запрет на раздачу в суде листовок, книг и т.д. И выкрикивание агитационных и рекламных лозунгов. Суд — это не ярмарочная площадь. Но вот с запретом на проход с животными можно поспорить. Знаю случай, когда обвиняемый в краже явился на приговор с котом. Суд дал ему несколько месяцев колонии, и он обратился к присутствующим в зале с просьбой: «Возьмите животное на время, я один живу, не пропадать же ему». Кто-то взял.
Отдельно — о запрете присутствовать в здании суда в нерабочее время и выходные дни (исключение — с разрешения председателя суда). Большинство громких процессов последнего времени, в том числе процессы по избранию меры пресечения (отличный пример — задержание во время массовых акций), проходило именно в субботу и воскресенье. «Если в суде идет открытый процесс, то невозможность присутствовать на нем публики (в том числе журналистов, правозащитников и просто друзей участников процесса) — это нарушение не только их прав, но, что важнее, и прав участников процесса», — считает член СПЧ Леонид Никитинский.
Правозащитники также против того, чтобы пристав уведомлял о присутствии представителей СМИ работников суда. Вопрос — и как, собственно, он может их опознать, если это не тележурналисты? Или все-таки предъявлять журналистское удостоверение нужно будет при проходе обязательно? К слову, в проекте сказано — представители СМИ проходят по журналистскому удостоверению или документу, удостоверяющему личность. Боюсь, «или» в конечном варианте заменят на «и». А ведь многие журналисты не хотят светиться на заседании, они пришли, чтобы послушать процесс, не привлекая внимания. Один мой коллега приводил пример процесса, на котором судья совершенно по-другому вела себя, когда знала, что в зале есть журналисты.
Почему предусмотрено обязательное разрешение судьи на любую видеозапись? Ведь аудиозапись можно вести без разрешения. В чем же разница? Выход в Интернет, гласит проект, тоже должен быть урегулирован. А как же хваленая открытость, ради которой был написан этот документ?
В общем, это немного не те правила, о которых мы все мечтали. Мы надеялись, что они защитят граждан от невнимательного или даже хамского отношения.
— Нужно было включить пункты о том, что граждане имеют право на вежливое, культурное и тактичное обращение со стороны сотрудников суда, — говорит член СПЧ Андрей Бабушкин. — На неотложный прием ответственным сотрудником суда в случае возникновения там ситуации, нарушающей их законные интересы. Право на доступ на прием судьей или председателем суда в приемное время, на пользование туалетом, скамейками и оборудованным местом для ведения записей, на доступ к электрической розетке для подзарядки техники. Обязательно дополнить пунктом, что удаление из зала суда должно быть только мотивированным и обоснованным. Нужен пункт, что в суде ведется книга замечаний, предложений и отзывов посетителей...
Недавно я побывала (чисто из любопытства) в одном из судов в центре Стокгольма. Храм Фемиды представляет собой величественный каменный дворец, где все — фасады, лестницы, внутренние стены и потолки — кажется произведением искусства. «Скорее всего, в такое учреждение не пустят меня с загранпаспортом, идущую без повестки и не знающую даже, на какое заседание», — решила я. На входе прошла через металлические рамки и встретила улыбки охраны. Все. Ни документа, ни цель моего визита, ничего у меня не спросили. Я заглядывала в залы, побродила по коридорам, отдыхала на скамейках. И никто не обратил на меня никакого внимания. Может, взять нам за образец открытости такие «правила поведения в суде»?
Ева Меркачева
