"Поцелуй меня, глупенький" с Дином Мартином в главной роли закрывает мини-ретроспективу Билли Уайлдера, организованную кинотеатром "Пионер". Образ эстрадной звезды, созданный на экране Уайлдером и Мартином, который играет здесь как бы самого себя, значительно опередил свое время и так вызывающе резонирует с нашим, что лучшего момента пересмотреть этот фильм, кажется, и быть не может
Дин Мартин обладал баритоном настолько обволакивающим, что, коснись иглой виниловой дорожки с его записью какой-нибудь "Воларе, кантаре" или "Буона сэра, синьорины", и в комнату неминуемо заползет и поглотит ее всю, подобно газу, образ довольного кота, только что оприходовавшего хозяйский месячный запас валерьянки. Всегда подшофе, вальяжный, провожающий благодушным оценивающим взглядом всякие проплывающие бедра и отпускающий ленивые, как кольца табачного дыма, шутки про буфера — таким он представал перед зрителями своего еженедельного телешоу, веселившего Америку на протяжении десятилетия с 1965-го по 1974-й. Но впервые этот образ вечно пьяного себя, заточенного единственно под то, чтоб "ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк, ам-ням-ням-ням, да и — шмыг-шмыг-шмыг-шмыг", он опробовал в кинокомедии Билли Уайлдера "Поцелуй меня, глупенький", пошедшей в кино на Рождество 1964-го. "Глупенький" и сегодня смотрится вызывающе, а тогда и вовсе скандал был жуткий: он стал первым за семь лет американским фильмом, получившим официальное осуждение Национальной лиги приличий, и насколько это было серьезно, свидетельствует тот факт, что студия United Artists побоялась предварять его своей заставкой и выпустила в прокат под логотипом дочерней, промышлявшей порочным киноимпортом компании. Однако Мартина это, напротив, только раззадорило: по сути, в этом фильме они с Уайлдером проложили дорогу новой форме поддержания звездного имиджа, и столбовой эта дорога станет только уже в новом, XXI веке.
Сам по себе образ Дина Мартина — бабника под мухой — тиражировался не только прессой, но и самим артистом в его вегасских эстрадных представлениях. С фрагмента одного из них и начинается фильм. В первом же кадре мы видим подлинную афишу шоу Мартина в отеле "Сэндс", затем — выступление, в котором артист мурлычет песню "'S Wonderful" с бокалом в руке, прослаивая куплеты солеными шутками про трущихся об него девиц из кордебалета вроде "Эта вчера полночи колотила в мою дверь: орала, чтоб я ее выпустил". После чего Мартин садится в свое собственное всамделишное эксклюзивное авто с номерами DRUNK ("ПЬЯНЬ") и катит в Лос-Анджелес — чтобы по причине ремонта шоссе застрять на ночь в Неваде в городке под названием Климакс. Тут-то и начинается то, от чего и сегодня немудрено испытать неловкость: Дина берут в оборот два местных горемыки-любителя, сочиняющих песни, чтоб он купил в свой репертуар одно из их творений, а он не прочь, только если ему дадут переспать с фигуристой женой одного из них.
Фильмы со звездами в ролях самих себя появлялись и раньше: даже в СССР, где в эпоху немого кино был снят "Поцелуй Мэри Пикфорд" с участием приехавших тогда с визитом в Страну Советов звезд Голливуда. Но все это были камео, звезды представали в них звездами — грациозными, остроумными, такими, какими хотели видеть себя они сами, их поклонники и, что еще важнее, их агенты. Проявление у звезд в ролях самих себя более личных отличительных черт, их невыгодное или несправедливое в отношении главных героев поведение в конфликтных ситуациях — и такое, хоть и реже, а бывало раньше, но как раз эти-то новшества и связаны с именами Уайлдера и Мартина. Первый занял легендарных во времена немого кино режиссера Сесиля Де Милля и комика Бастера Китона в мелодраме ужасов о деградации стареющего поколения в Голливуде "Бульвар Заходящего солнца" (1950), второй — продемонстрировал неохоту отрываться от барной стойки в музыкальной комедии "Пепе" (1960), шедшей в советском прокате под все объясняющим названием "Мексиканец в Голливуде". Но такой сомнительный поворот событий, какой спровоцировало поведение Дина Мартина в "Глупеньком", способен попросту угробить репутацию звезды, появись рассказ о нем в желтой прессе. Здесь же сама звезда рисует свой портрет красками, на какие отважится не всякий борзописец.
Справедливости ради скажем, что фамилия Мартина ни разу не упоминается в фильме, и зовут его героя не "Дин", а "Дино". Но Дино звали его не только друзья, но и поклонники, а всамделишные шоу, афиши, пластинки и авто Мартина, его постоянная болтовня про своих реальных друзей Синатру и Бинга Кросби, упоминания шайки "Крысиная кодла", в которой они состояли, и куча фраз, которые мог обронить именно Мартин ("Еще одна итальянская песня в моем репертуаре нужна мне как кобыле пятая нога"), не оставляют сомнений в том, кто перед нами. В конце концов, где бы он ни оказался тогда, хоть в Вегасе, хоть в Климаксе, штат Невада, в реальной жизни его б так и звали — Дино, а никак не мистер Мартин.
Фарс Уайлдера впервые показал знаменитость не как оторванную от действительности субстанцию, но как часть пищевой цепочки. Поведение звезды продиктовано тем миром, в котором она стала звездой. Она — его лакмусовая бумажка. И плохое и хорошее, что в ней есть,— это добро и зло современного общества в увеличительном стекле. Потому что добро от Дино очень даже будет, причем для каждого из его новых знакомых. И беда ли добропорядочных или пошедших по кривой дорожке (Ким Новак в роли начесанной на манер оторвы 1980-х пергидрольной секс-работницы поневоле — альмодоварской крупности бриллиант в актерском ансамбле "Глупенького"), но неизменно душевных героев-простолюдинов, что, кем бы они себя ни мнили, покуда они в этом мире, добро всегда будет иметь для них вполне исчисляемый денежный эквивалент?
Спустя 14 лет после "Глупенького", в 1978-м, Уайлдер поставит фильм "Федора", где идол уже другого поколения, Майкл Йорк, сыграет самого себя — красавца-актера Майкла Йорка, от любви к которому лишается покоя и гибнет его партнерша по фильму. И это все еще будет выглядеть странно, потому что все еще будет опережать свое время. В том самом 1978-м Лига пристойности вынесет свои последние осудительные приговоры и оставит попытки влиять на кино, а звездам в глазах общественного мнения уже поголовно будет позволено пить, бузить, даже губить свои жизни — но чтоб чужие?! Однако в нашем веке подобные метаистории о кинозвездах в вымышленных, нелестных для них и опасных для окружающих киносюжетах будут поставлены на конвейер, когда в 2004 году Марк Уолберг спродюсирует сериал о Голливуде "Красавцы", опираясь на собственный опыт восхождения к славе. Фильм, в котором реальные звезды и режиссеры Мэтт Деймон, Гэри Бьюзи, Бретт Ратнер, Сет Грин, Кристина Агилера, Скарлетт Йоханссон и многие другие не только сыграют автопародии, более безумные, а то и более убогие версии самих себя,— этот фильм по просьбам зрителей проживет на телеэкранах долгие и счастливые семь лет. Некоторые же актрисы-героини — среди них Мэнди Мур, Саша Грей — на много серий станут любовницами вымышленных главных героев и, послушные воле сценаристов, проявят в "Красавцах" все худшее, что можно было бы ожидать от встречи с ними, если судить по прессе и их публичным выступлениям.
Впрочем, "худшее" — если смотреть с позиций Лиги приличий или подростка, склонного верить, что кумир всегда должен быть на высоте. В глазах таких поклонников, когда с этой высоты кумира стягивают другие, он оказывается прямиком в сточной канаве. Другое дело, когда звезды сами обращают внимание на свое "так же, как все". Возможно, это новое, более гуманное признание за звездой права быть продуктом как общества, которое ее породило, так и собственной семьи, стечения обстоятельств, в каком ищут корень поведения психотерапевты. То, что во времена Уайлдера и Мартина казалось наговором на себя и самобичеванием, только во времена "Красавцев" раскрыло свою истинную природу — просьбы о гуманном отношении. Смейтесь — пожалуйста! Злословьте — сколько угодно! Даже возмущайтесь, но не судите слишком строго. Во всяком случае, не строже, чем вы судите себя или соседей за стеной.
Алексей Васильев
