Семён Ильич Рощин (15 февраля 1902 - 28 августа 1991) - обычный человек, проживший большую жизнь вместе со своей страной. Ему было 15 лет, когда большевиками была провозглашена новая власть и на смену распавшейся империи пришло новое государство, ставшее для него родным. Ему было около 90 лет, когда страна, в которой он прожил всю жизнь, перестала существовать, распавшись, как когда-то распалась Российская империя. Он защищал свою страну, пропагандировал её идеалы не только на фронтах, но и в учебных классах. Он писал её историю и обучал её молодежь. Его жизненный путь был похожим на другие, прожитые советскими людьми. Бедное крестьянское детство, учёба на рабфаке и в институте, служба в армии, участие в войне, преподавательская работа. Не обошли стороной его семью и "перегибы" в истории страны. В период коллективизации он был исключён из партии, в годы репрессий его старший брат Василий, председатель колхоза в родном селе, был арестован как враг народа. До последнего дня жизни он вёл дневник, куда записывал всё интересное, что происходило с ним и с его страной. Этот дневник помог ему при написании трёхтомных мемуаров, хранящихся сейчас в семейном архиве. В них описана трудная, но славная жизнь, посвящённая своей Родине, своим идеалам.
Когда началась война, в июне 1941 года, старший политрук Семён Рощин был вызван в Главное политическое управление Красной армии (Главпур) и получил задание - в составе одной из комиссий ЦК ВКП(б) выехать в Алабино, где начиналось формирование первых восьми гвардейских миномётных полков, на вооружение которых предназначались установки БМ-13, знаменитые "Катюши". Члены комиссий вызывали для беседы каждого призывника и офицера, вплоть до командира полка, и подолгу беседовали о социальном происхождении, семейном положении, образовании, партийности, потому что "надо было отобрать наиболее крепких, политически выдержанных солдат и офицеров, которые могли бы быстро освоить эту новую технику, проявить стойкость, выдержку, находчивость в бою и умели держать язык за зубами". В связи с приближением немецких войск к Москве комиссии по формированию гвардейских миномётных полков были эвакуированы в Ачинск, недалеко от Казани, а академия - в Башкирию, в Белебей.
В декабре 1941 года Рощин, вызванный в Москву, получил назначение в 7-е управление Главпура, которое руководило работой среди войск противника, в частности, издавало газету "Свободная Германия", листовки на немецком языке, комплектовало 7-е отделы на фронтах и направляло их работу. Непосредственное участие в работе 7-го управления принимали Д. З. Мануильский - член ЦК ВКП(б) и секретарь Исполкома Коминтерна, немецкие коммунисты-антифашисты В. Пик, В. Ульбрихт, Э. Вайнерт. Возглавлял управление полковник М. И. Бурцев.
Рощин, хорошо знавший немецкий язык, был назначен начальником 7-го отдела политуправления Волховского фронта. Затем он руководил аналогичным отделом политуправления 2-го Белорусского фронта. Осенью 1944 года он был назначен инспектором Главпура. Ему приходилось часто выезжать на фронты, в том числе на 1-й и 4-й Украинские, 1-й Прибалтийский, для инспектирования 7-х отделов.
Основной смысл всей пропагандистской работы сводился к тому, чтобы подорвать политико-моральное состояние противника и убедить немецких солдат и офицеров, что победить советский народ невозможно и что лучший исход для них - сдаваться в плен. Основными средствами убеждения были прежде всего листовки и устная пропаганда, которая велась через мощные окопные говорящие установки и даже с самолётов через рупоры. В текстах листовок использовалась любая информация, в том числе и рисунки. Были в листовках и советы, как сдаваться в плен - "отставать от бегущих групп, прятаться в лесах, во ржи, в траве, в огородах". Важно было, чтобы листовки были изданы своевременно и оперативно, особенно в момент окружения и отступления противника.
Рощин писал в мемуарах о работе 7-х отделов: "Из опроса пленных, из переписки немецких солдат и офицеров с родными, из захваченных немецких документов удавалось узнавать многие подробности и детали, очень важные для пропаганды среди войск противника. Становились известны фамилии многих командиров частей и соединений, норма их поведения, их взаимоотношения с солдатами... Однажды наши разведчики захватили полевую почту противника - несколько мешков писем из Германии от родственников солдат и обратно - от солдат на родину. Все работники отдела засели за разбор этих писем. Многие из них были переведены на русский язык и потом обобщены".
Работа 7-х отделов приносила свои плоды. За 1943 год на Волховском фронте, по данным Рощина, добровольно сдались в плен 74 человека, а из 565 человек, взятых в плен, многие читали листовки и слушали передачи, подготовленные 7-м отделом. В июле 1944 года большой успех был достигнут на 2-м Белорусском фронте. По данным Рощина, во время проведения операции "Багратион" и "разгрома окружённой группировки" было взято в плен 38 000 человек, из них около 15 000 сдались добровольно. Тогда же помимо листовок и устной пропаганды 7-ми отделами и отделениями (в армиях) активно применялся отпуск военнопленных к своим окружённым частям. Приведённые Рощиным "далеко не полные" цифры свидетельствуют об эффективности этой работы: из отпущенных 558 человек вернулись 344, которые привели 6085 немецких солдат и офицеров.
Известие о победе в мае 1945 года застало подполковника Рощина в Дрездене, но уже 9 мая он был в Берлине, откуда в конце мая с большими трофеями (документы, ордена, медали, фашистские штандарты) приехал в Москву.
После войны Рощин вернулся на преподавательскую работу в Военно-политическую академию. В 1950 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук. К этому времени он получил звание полковника и орден Красной Звезды за 20-летнюю службу в армии. 1 октября 1956 года по приказу № 100 Семён Ильич был демобилизован.
В сентябре 1957 года ЦК КПСС принял постановление о создании в Институте марксизма-ленинизма (ИМЛ) специального отдела истории Великой Отечественной войны Советского Союза, чтобы к 20-летию Победы написать историю войны1. Основную работу по написанию истории должны были провести рабочие группы-редакции. Одну из таких редакций возглавил Рощин: он был назначен руководителем 5-го тома истории войны2. Вместе с ним работало восемь человек, в том числе три переводчика с немецкого, английского и французского языков.
12 лет проработал Рощин в ИМЛ. Эти годы были наполнены не только организационной работой. В мемуарах он писал: "Материалов было много, документов тоже!.. Много ещё жило самих участников войны, которые приходили, приносили материалы, просили напечатать... Поступало много рукописей, много книг, фотографий. Всё это надо было просматривать и распределять по соответствующим адресам. Несмотря на это, всё же находилось время для того, чтобы самому писать". Рощин писал главу "Освобождение Белоруссии" для 4-го тома истории войны. Наряду с этим он занимался сбором и обработкой материала для своего тома, принимал активное участие в обсуждении рукописей всех шести томов серии, а также двух изданий однотомника истории войны. Не забывал он и лекторскую работу, продолжая выступать с лекциями в различных городах. В последние годы много писал, стараясь оставить для своих детей, внуков, родных то, что считал важным.
Предисловие и публикация Майи Рощиной (Хрычёвой) при участии доктора исторических наук Нонны Тарховой
***
Из рассказов маршала Ивана Степановича Конева в 1963 году.
...Однажды после того, как был разослан конспект пятого тома истории Великой Отечественной войны всем членам главной редакции и всем заинтересованным инстанциям, Семёну позвонил Болтин Евгений Арсеньевич:
- Семён Ильич, съездите, пожалуйста, к маршалу Коневу. У него есть какие-то замечания по главе "Берлинская операция". Выслушайте их и учтите при окончательном редактировании главы:
- Хорошо, - ответил Семён и отправился к маршалу во второй половине дня 10 января 1963 года. Внизу в доме, где жил Конев, Семёна встретил его адъютант, майор, и проводил в квартиру. Семёна встретил Конев.
- Полковник в отставке Рощин, - отрапортовал Семён по-военному.
- А что же без формы? - поинтересовался маршал.
- Так удобнее, товарищ маршал, меньше бросаешься в глаза.
Конев прошёл в свой рабочий кабинет.
Огромная комната, по стенам шкафы с книгами, в простенках между книгами портреты Сталина, Суворова, Кутузова. Около входа большой стол, покрытый зелёным сукном, около него маленький столик с тремя телефонными аппаратами.
Усадив Семёна в мягкое кожаное кресло, маршал начал [разговор].
- Итак, вы редактор пятого тома?
- Так точно.
- Вы редактировали главу "Берлинская операция".
- Конечно.
- А я со многим в этой главе не согласен.
- Слушаю Вас, товарищ маршал.
- Первого апреля 1945 года я и Жуков были приглашены к Сталину на совещание. Он поздоровался с нами и, протянув какуюто бумагу, сказал:
- Читайте!
- Это была телеграмма Суслопарова3 об обстановке на западном направлении театра военных действий в апреле 1945 года. В ней говорилось, что союзники собираются брать Берлин. Когда мы прочитали эту телеграмму,
Сталин спросил нас:
- Так кто же будет брать Берлин?
- Я, - вырвалось у меня.
- А есть ли у тебя для этого силы и средства?
- Есть, товарищ Сталин, есть. Мы у себя на фронте все подсчитали, предусмотрели.
- А как Вы думаете это сделать?
- Я доложил план взятия Берлина, разработанный в штабе 1-го Украинского фронта.
- Ишь ты какой хитрый, - пошутил Сталин и, обратившись к Жукову, сказал:
- А как ваш план?
Жуков доложил:
- Мои войска стоят в шестидесяти километрах от Берлина. В моих руках Кюстринский плацдарм. Я имею достаточно сил и средств, поэтому, естественно, я буду брать Берлин.
Сталин выслушал нас внимательно и приказал к завтрашнему дню представить планы Берлинской операции. На следующий день мы с Жуковым представили планы, которые были утверждены без всяких изменений. Вот как было в действительности, а вы пишете, что планы были проиграны на карте. Ничего этого не было.
Семён согласился и сказал, что это замечание будет учтено редакцией.
- Далее, - сказал Конев, - вы пишете, что товарищ Сталин уже во время совещания в Москве, на котором разрабатывался план Берлинской операции, говорил о двух вариантах боевых действий 1-го Украинского фронта.
Это неверно. Второй вариант - т. е. поворот танковых армий на Берлин - возник у меня после того, как 1-й Белорусский фронт задержался у Зееловских высот и появилась угроза, что Берлин может быть не взят, вот тогда и возникла у меня мысль повернуть танковые армии на Берлин в помощь Жукову. Я доложил свои соображения Сталину, и Сталин одобрил этот вариант. Вот как обстояло дело 4.
- Но, товарищ маршал, мы использовали Ваше же выступление на Берлинском совещании в 1946 году, на котором вы говорили о двух вариантах действий войск 1-го Украинского фронта, предложенных тов. Сталиным на совещании в Москве в начале апреля 1944 года.
- Нет, я этого не говорил, - резко отрезал маршал. - Учтите, пожалуйста, товарищ редактор, что я частенько на фронте принимал ответственные решения военно-политического характера и потом докладывал о них Сталину. Так, я повернул 3-ю танковую армию Рыбалко в Верхней Силезии, чтобы окружить крупную группировку немцев и в то же время сохранить важнейший промышленный район Польши от разрушения. Об этом я доложил тов. Сталину, и он утвердил моё решение.
- Как же это получается, товарищ маршал, - возразил Семён, - Вы без предварительного согласования со Ставкой Верховного Главнокомандования поворачиваете целые танковые армии в другом направлении? А маршал Малиновский в своих воспоминаниях об Ясско-Кишинёвской операции пишет, что в ходе войны существовала строжайшая централизация управления войсками, и когда он попросил у Сталина разрешения перебросить одну дивизию с одного направления на другое, ему Сталин запретил сделать это.
Иван Степанович лукаво улыбнулся.
- Я Вам отвечу. Не ко всем командующим фронтами Сталин относился одинаково. Мне в этом отношении везло. Ведь я один из всех командующих фронтами всю войну пробыл в этой должности и без всякого перерыва. И везде я имел успех. Сталин, видимо, это учитывал и ценил, считался с моим мнением. Хотя, бывало, попадало от Сталина и мне. Но об этом несколько позже.
...Теперь мне хотелось бы поделиться с Вами некоторыми воспоминаниями о Сталине. Вы не спешите?
- Нет, нет. Я с удовольствием слушаю Вас.
- Итак, осень 1942 года. Немцы ворвались в Сталинград. Главное командование советских вооружённых сил разработало план перехода Красной армии в контрнаступление с целью окружения и ликвидации крупной группировки фашистских войск во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Под Сталинград стягивались войска с Дальнего Востока, из Сибири, Урала, Поволжья. И всего этого было мало.
Помню, в середине октября вызвал нас - меня и Жукова - Сталин. Я тогда командовал Калининским фронтом, а Георгий Константинович - Западным. Войдя в кабинет Сталина, мы остановились и поприветствовали его. Ответив на наше приветствие, Сталин прошёлся по кабинету и потом
спокойным голосом сказал:
- У нас очень тяжело под Сталинградом, не хватает ни сил, ни средств. А в скором времени там развернутся ещё более крупные события. Я вызвал вас для того, чтобы посоветоваться, сколько дивизий могли бы вы выделить со своих фронтов в помощь Сталинграду.
Первым ответил Г. К. Жуков:
- Товарищ главнокомандующий, мой фронт непосредственно обороняет Москву всего в 100 километрах от неё. Во всякое время немцы могут начать здесь наступление. У меня сил и средств в обрез. Не могу выделить ни одной дивизии.
Сталин чуть-чуть нахмурился. Тень недовольства промелькнула на его лице. Но он сдержался.
- Ну, а вы как думаете? - обратился он ко мне.
- Товарищ Сталин, Калининский фронт находится также на подступах к Москве. Мы много потеряли сил и средств в битве под Москвой. Я тоже не могу выделить ни одной дивизии.
Сталин побагровел. Стукнул кулаком по столу.
- Вон отсюда! ...
Мы с Жуковым так и выкатились в переднюю. Сидим и дрожим. Что-то будет? Минут через сорок пять позвали нас к Сталину. Входим.
- Ну, что надумали? - спокойно спрашивает Сталин.
- Надумали, - отвечает Жуков. -
Я могу выделить пять дивизий.
- А я - три, - присоединился я.
- Ну, вот это другое дело, - усмехнулся Сталин, и приказал:
- Выполняйте!
Мы развернулись и вышли5.
Из рассказов маршала Андрея Ивановича Ерёменко в 1970 году.
...Хочу рассказать, как мы разбили немецкий воздушный мост. Как известно, окружённая группировка Паулюса получала продовольствие и вооружение воздушным путём, транспортными самолётами. Сталин приказал уничтожить воздушный мост противника. Мы мобилизовали фронтовую авиацию, всю зенитную артиллерию. И в один день были сбиты почти все самолёты противника, стремившиеся прорваться к окружённой группировке Паулюса. В плен была взята большая группа лучших немецких лётчиков-асов.
Я тотчас доложил Сталину:
- Товарищ Сталин! Воздушный мост немцев уничтожен. Взято в плен 40 лётчиков-асов. Что с ними сделать?
Сталин приказал:
- Соберите их, хорошенько накормите, напоите водкой и отправьте обратно к Паулюсу. Пусть они опровергнут ложь, что мы всех пленных расстреливаем.
- Есть, будет исполнено.
Приказал я собрать всех пленных лётчиков в столовой, угостить водочкой. Когда всё было подготовлено, вышел я к ним, встал за стол, поднял рюмку и произнёс тост:
- За победу Советского Союза!
Смотрю, все подняли кружки, чокнулись и выпили. Когда стало тихо, я говорю:
- Мы решили всех вас переправить через фронт обратно к Паулюсу. Расскажите там, что мы пленных не расстреливаем, а даже угощаем и иногда отправляем обратно.
Ну как, Вы согласны?
Поднялся шум - одни согласны, другие нет. Тогда встаёт старший по чину - капитан - и говорит:
- Господин генерал! Мы просим дать полчаса на обсуждение. После этого дадим ответ.
читайте также
- Хорошо, - говорю. - Подумайте!
Через полчаса вхожу.
- Ну что, - спрашиваю, - подумали?
Капитан встаёт и отвечает. - Надумали.
Позвольте один вопрос.
- Слушаю.
- Господин генерал! Что сделали бы Вы с лётчиком, который вернулся бы к Вам из немецкого плена?
- Отдал бы, - отвечаю, - в трибунал.
- А Паулюс нас просто расстреляет без всякого трибунала и семьи будут репрессированы. Поэтому мы решили к Паулюсу не возвращаться. Лучше уж расстреляйте нас здесь.
- Ну, как хотите.
Докладываю Сталину:
- Не хотят идти к Паулюсу.
Сталин, чувствую, рассердился, выругался и приказал:
- Отправьте их в лагерь военнопленных6.
Примечания
1. Начальником отдела был назначен генерал-майор Е. А. Болтин, его заместителем - Б. С. Тельпуховский. Наряду с военачальниками, входившими в состав главной редколлегии, активное участие в работе по написанию истории войны принимали многие полководцы, в том числе указанные Рощиным: П. И. Батов, С. Г. Горшков, А. Н. Грылёв, А. И. Ерёменко, П. Ф. Исаков, И. С. Конев, Д. Д. Лелюшенко, Ф. Я. Лисицын, Р. Я. Малиновский, К. К. Рокоссовский, Н. А. Таленский, В. Ф. Трибуц, В. И. Чуйков, В. М. Шатилов и др. "С каждым из них, - как пишет Рощин, - приходилось вести беседы. Они помогали восстановить точную картину боевых действий в ходе той или иной операции, уточнить разговоры со Сталиным, его указания".
2. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. В 6 т. М. 1960-1965. Т. 5. Победоносное окончание войны с фашистской Германией. Поражение империалистической Японии (1945 г.). М. 1963.
3. Суслопаров И. А. (1897-1974) - генерал-майор артиллерии (1940). Глава военной миссии СССР во Франции при штабах союзных войск (ноябрь 1944 - сентябрь 1945).
4. О встречах со Сталиным в апреле 1945 г. в связи с разработкой Берлинской операции см.: Конев И. С. Сорок пятый. 2-е изд., испр. и доп. М. 1970. Более подробно об этих днях - совещании в Ставке, приёме у Сталина, обсуждении вопроса о разграничительных линиях между фронтами. См.: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 2. М. 2002. С. 291-293.
5. Мемуары Конева, вышедшие в 1972 г., - "Записки командующего фронтом" - были посвящены наступательным операциям Красной армии, проводившимся в 1943-1944 гг. Более ранний период в них не освещён. В переиздании мемуаров, осуществлённом в 2000 г., в качестве приложения было включено письмо из архива Конева, направленное 2 апреля 1965 г. в Президиум ЦК КПСС вместе с фрагментом рукописи его воспоминаний о встречах со Сталиным. В опубликованном фрагменте описаны встречи со Сталиным в Москве, в том числе осенью 1942 г., но с иными деталями (Конев И. С. Записки командующего фронтом. М. 2000. С. 488-497). В мемуарах Жукова этот факт не отражён. По журналу посещений кабинета Сталина в Кремле стало возможным уточнить дату описываемого посещения - 29 или 30 сентября 1942 г. В эти дни Конев и Жуков вместе были в кабинете Сталина. См.: На приёме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924-1953 гг.). М. 2008. С. 385-386.
6. Факт пленения лётчиков, правда не сорока, а только 16 человек, описан в мемуарах А. И. Ерёменко. При этом автор опустил слова Сталина о водке: "Он [Сталин] поблагодарил нас и просил передать свою благодарность всем лётчикам, участвовавшим в этом бою. В конце разговора приказал мне лично поговорить с пленными лётчиками, предложить им вернуться к Паулюсу" (Еремёнко А. И. Сталинград. М. 1961. С. 376). В мемуарах Рощина приводится интересный факт, связанный с Паулюсом. В частности, 11 июля 1957 г. Рощин приехал в Польшу в небольшой город Свянтоши, в котором был роскошный особняк. "По рассказам местных жителей, - пишет Рощин, - в этом особняке останавливался Паулюс, отсюда он и его дивизия с большой помпой направлялась под Сталинград. От особняка до автострады (5 км) были постланы ковры, и солдаты во главе с Паулюсом прошли по этим коврам до шоссе, а там сели на машины и двинулись навстречу своей погибели".
Семён Рощин
