Одна из самых болезненных тем современной судебно-правовой реформы — принятие закона о ювенальной юстиции. Иными словами — о системе правосудия, созданной специально для детей и подростков, совершивших правонарушение. Недавно в Доме журналиста прошёл круглый стол по теме «Молодёжь группы риска: Общественная палата РФ за закон о ювенальной юстиции». И почти сразу же вслед за круглым столом состоялась международная конференция «Ювенальная юстиция: подходы и модели». А ещё раньше, весной этого года, на сайте отдела «Общество» «Литературной газеты» вдруг возникла по инициативе самих читателей дискуссия о том, почему у нас до сих пор нет закона о ювенальной юстиции. Необходимость принятия такого закона признают и Верховный суд, и Генеральная прокуратура, и Министерство юстиции, и Общественная палата РФ. Президент В.В. Путин ещё в марте 2005 года принял решение о формировании ювенальной юстиции в стране. В чём же причина столь длительной отсрочки?
За чёрным квадратом профессиональной этики
Пятнадцатилетняя девочка Маша П. убила своего отца. Был суд. И — приговор. Её осудили на девять лет. Информация о том, что в течение двух лет до этого события отец насиловал дочь и бил её мать, осталась за скобками…
Такие истории никогда не начинаются с полных имён и фамилий. Катя С., Витя М. Во всех газетах и журналах. Профессиональная этика не позволяет назвать их полностью. А на экране телевизора вместо лица — чёрный квадрат. Остаётся только голос. И слова, из сбивчивости, дрожания и неточностей смысла которых выплывает история. Невозможная. Страшная. Казалось бы, несовместимая с судьбой реального человека, только — с инициалами.
А для читателей подобные истории обесцениваются условными именами. Не хочется верить, что такое произошло на самом деле. Может быть, журналист все придумал для пущей убедительности?
Но бывают случаи, когда назвать реальные имена этих людей необходимо. Убрать с лица чёрный квадрат и увидеть, что перед вами — ребёнок. И взглянуть ему прямо в глаза, без желания осудить и покарать, ведь не сам он избрал свою судьбу. Не может этого сделать журналист. Профессиональная этика. Но тогда кто сможет?
Впервые ювенальная юстиция появилась в США в 1899 году, а причиной тому стал рост подростковой преступности. Создание в Чикаго ювенального правосудия позволило значительно снизить рост детских, в особенности — рецидивных, преступлений. Россия оказалась второй страной, где в 1910 году начал действовать суд по делам несовершеннолетних. Сначала в Петербурге, а позже и в других городах. Но после революции, понятно, было уже не до таких «излишеств».
Сейчас в той или иной степени юридическая система, обеспечивающая правосудие в отношении детей и подростков, существует практически во всех развитых странах мира. И основная её цель — сделать так, чтобы судебное решение принималось не столько для наказания, сколько для исправления ребёнка. Само же судебное разбирательство должно быть направлено на то, чтобы понять, какие именно обстоятельства привели ребенка к преступлению, и создать ему условия для реабилитации. Кроме того, предоставить возможность примириться с теми, кому он причинил вред, и загладить свою вину.
В нескольких городах России, в том числе в Ростовской области, уже несколько лет ведётся эксперимент по внедрению элементов ювенального правосудия в действующую судебную систему. И это уже привело там к заметному падению детской рецидивной преступности.
Думаю, приведённые ниже мнения профессионалов и просто заинтересованных в этой теме людей позволят нам разобраться, что мешает принятию столь необходимого в нынешней ситуации закона.
«Из заключения он выйдет бандитом…»
Олег Зыков, член Общественной палаты, председатель фонда «Нет алкоголизму и наркомании»:
— Сегодня вся наша судебная система действует по одному принципу: «Вор должен сидеть в тюрьме». Сажая в тюрьму ребёнка, мы лишаемся возможности включить его в социальный процесс, сделать его полноценным гражданином. Ведь по законам психологии после 7 лет сидения в тюрьме у человека уже нет возможности изменить модуль своего мышления. Из тюрьмы ребёнок выходит бандитом, становясь там частью криминального мира. Общество не оставляет ему выбора.
При принятии судебного решения установка должна быть иной. «Вор должен перестать воровать». Эта формула эффективна, понятна и выгодна обществу. Не говоря о том, что выгодна самому человеку, особенно — ребёнку. К тому же она позволяет рассматривать преступника не как объект репрессий, а как субъект реабилитации. И в ювенальной юстиции эта формула — ключевая. Ребёнок перестаёт быть объектом репрессий со стороны государства. Как же должен быть мудр и мягок закон, чтобы судья мог рассмотреть судьбу каждого ребенка, сформировать реабилитационную программу для него и сделать необходимые выводы: почему так случилось?
Основная причина детских и подростковых преступлений всегда психологическая и всегда кроется в семье. Ребёнок выстраивает отношения с окружающим миром, ищет границы дозволенного-недозволенного, переживает гормональную бурю. Если в этот момент родители не находят времени, чтобы выслушать и подсказать, как поступить в соответствии со своим жизненным опытом, то ребёнок не ощущает, что нужен своим родителям. И может сначала сбежать из дома, сесть на иглу (ведь улица всегда подсказывает свой сюжет!), совершить любое правонарушение. Это будет его крик о помощи, о том, что ему плохо дома. А мы его — в тюрьму!
Пока будут финансироваться отдельные ведомства, которые якобы решают детские проблемы беспризорности, наркомании, преступности, ничего не изменится. Главное — в организации социальной работы в семье, пока не произошла трагедия. Нужно сделать так, чтобы родители и ребёнок нашли общий язык. А кто должен принять решение о том, что семья неблагополучна настолько, что требуется вмешательство? Ювенальный судья! Кто сможет войти в семью, начать оказывать реальную помощь? Специально подготовленные социальные работники! И пока нет соответствующей законодательной базы, мы не решим корневую проблему гармонизации взаимоотношений в трудной семье.
Естественно, решение проблемы ювенального правосудия повлекло бы реформирование судебной системы в целом. А это очень болезненный процесс, и в этом я вижу одну из основных причин того, что принятие закона откладывается.
«Наказать — не значит перевоспитать…»
Рустем Максудов, президент центра «Судебно-правовая реформа»:
— Главная трудность в том, чтобы преодолеть принцип устрашения, который лежит в основе сегодняшнего правосудия. И мне кажется, что это проблема не Генеральной прокуратуры или
Принцип устрашения как решения проблемы сидит в каждом из нас. И опирается на наше неверие в то, что мы, разобравшись в жизненной ситуации подростка, совершившего преступление, можем снять с него клеймо преступника. А поговорив с человеком, по отношению к которому было совершено преступление, сможем нейтрализовать конфликт.
Этот принцип должен действовать в любых конфликтных ситуациях — начиная с детского сада. Принцип восстановительного правосудия, вот что важно! Это не альтернатива официальному правосудию, это работа, которая проводится для того, чтобы официальное правосудие внимало интересам жертв преступления (чего сейчас нет) и потребности раскаявшегося правонарушителя, если тот действительно хочет загладить причинённый вред.
Сейчас во всех странах Европы действуют программы восстановительного правосудия. В ювенальном же суде схема такова: вместе с судьёй действует социальный работник, который получает доступ к информации о правонарушителе. Он проводит диагностику, анализ проблем семьи и подростка, выявляет причину, по которой было совершено правонарушение. Его задача — наладить человеческий контакт с подростком и выяснить его отношение к тому, что произошло. Если социальный работник увидел, что ребёнок сожалеет о совершённом, хочет загладить причинённый вред и таково же стремление родителей ребёнка, то происходит примирительная встреча, на которой стороны могут договориться о разрешении конфликта. Такие встречи должны проходить не в зале суда, а, например, в офисе центра «Судебно-правовая реформа».
Важно построить связки правосудия и социально-гуманитарных практик. А пока наказание в нашей стране является единственным фактором управления, нет конкуренции разных способов реагирования на правонарушения. Принятие ювенальной юстиции означает ограничение репрессивных практик, которые сейчас нагнетаются. Но общество не готово к такому ограничению. Вот, на мой взгляд, реальная причина, почему закон не принимается.
«А какова судьба потерпевшего»
Евгений Кретов, следователь:
— Наша судебная система построена так, что за любое правонарушение человек отвечает перед государством. Несмотря на то, что преступления разграничиваются как преступления против государства и против личности.
А вот перед
Отсюда возникает недоверие потерпевших к правоохранительным органам, и жертвы преступлений, как правило, недовольны вынесенным приговором.
«Эффект примирительных встреч»
Антон Коновалов, ведущий примирительных встреч:
— Подростку очень тяжело признать свою вину, ему стыдно. А ещё стыдно даже от того, что стыдно. Поэтому ему тяжело в суде, в железной клетке признаться, что не прав. Это и
Здесь же, за столом переговоров, на примирительных встречах, подросток видит не столько закон, который он нарушил, сколько реального человека, которому он причинил боль. И тут он уже ищет пути, как сделать, чтобы боль загладить, компенсировать, а это уже совсем другая ситуация.
Если же в результате таких примирительных встреч люди о чё
…Таковы размышления профессионалов. Однако общественное мнение по этому вопросу, естественно, складывается из разных точек зрения, и взгляд на проблему неспециалистов тоже интересен.
«Не навреди!»
Дискуссия под названием «Проблески ювенальной юстиции в России» на сайте «ЛГ» была открыта Еленой Никитиной (Луга, Ленинградская область).
— Дети остаются детьми даже в тех случаях, когда поступают плохо. Они во всём копируют поведение старших (в том числе преступников), добавляя от себя присущую молодым нерассудительность. Опытные юристы, адвокаты, правозащитники крайне недовольны тем, что у нас даже за нетяжкие преступления принято судить подростков по полной программе наравне с рецидивистами, не учитывая ситуацию в семье, психологическое состояние ребёнка, многие другие обстоятельства.
Между тем именно ювенальная юстиция в рамках восстановительного правосудия призвана учитывать особенности детской психики. Она позволяет не только ограничиться карательными мерами, но и активно применять воспитательное воздействие на подростка. А для этого необходимы специализация судей, вовлечение в процесс педагогов, детских психологов, социальных работников. Социально-психологический постулат «Не навреди!» должен являться определяющим по отношению к несовершеннолетним правонарушителям.
Luger Max Otto (Россия, Таганрог):
— У меня в Таганроге ювенальный суд не то третий год работает, не то четвёртый. Так что не «проблески»
Комин (Москва):
— В России до Октябрьской революции действовала система ювенальной юстиции. Был ещё суд присяжных. Тоже ничего хорошего. А может, не надо плодить новые виды юстиции, а наводить порядок в существующей? Реформаторский кураж почти всегда признак того, что
Юлия (Москва):
— Поговорите с воспитателями детских садов и учителями начальных классов. Не только алкоголики не занимаются воспитанием детей. А когда семья превращается в неблагополучную (не вдруг, не за неделю, не за месяц) — кто готов услышать сигнал и принять меры? ВОТ ГДЕ самое слабое звено. Ни работники детсада, ни учителя начальных классов, на чьих глазах происходит этот очевидный распад, не имеют никаких средств воздействия. А именно на этом этапе можно предупредить будущие беды. И дешевле обойдётся.
Вот когда перестанут подставлять семье эти костыли — «школа», «общественные организации», «органы социальной защиты», а скажут родителям: «ВЫ, и ТОЛЬКО ВЫ, отвечаете за ВСЁ, что происходит с ВАШИМ ребёнком», — тогда семья и встанет на ноги. Сколько можно потакать родительской расхлябанности и безответственности? И не малолетних надо судить за проступки, а их родителей. Только не лишать свободы, а велеть отрабатывать в непрестижных местах: вон дворы пусть метут, троллейбусы водят. Заодно и проблему миграции решим. А то у семи нянек дитя без глаза, а наше дитя ещё и другому глаз выколет, пока мы восьмую няньку ищем.
Только профессионал-учитель может вытянуть ребёнка из болота. И нужно разработать систему воздействия на родителей. Сдал теоретический минимум — получи рубль. Замечены нарушения — отдай рубль. Как в ГИБДД. Завёл «средство» (видимо, имеются в виду дети. — Н. Г.) — умей обращаться. А пока эти «средства» сами калечатся и друг друга калечат.
Неизвестный:
— Ювенальная юстиция представляет собой подрыв детско-родительских общественных отношений и всего жизненного уклада. «Ювеналы» начали и продолжают кормить нас историями о безнаказанных издевательствах над детьми в интернатах и многих семьях. Считают необходимым узаконить обращения детей в суд, как это принято в некоторых странах.
Но
Такие дети любые замечания в свой адрес расценивают как насилие над своей личностью и охотно шантажируют родителей угрозами уйти из дома. Вот таким детям только ювенальной юстиции не хватает, чтобы на законных основаниях помыкать своими близкими!..
Комплекс неотмщения?
Несколько заключительных слов
…Таков разброс мнений, естественный в ситуации ломки стереотипов. Но необходимость ювенального суда, как и примирительных встреч правонарушителя с потерпевшим, сейчас уже отрицать невозможно. Атмосфера суда, рассматривающего дело подростка (чаще — ребёнка по своему развитию!), должна быть иной.
Но что окружает ныне практически любой судебный процесс? Страх, мстительность, ненависть, агрессия. И многие судьи сейчас, я думаю, вынося приговор, не верят в то, что наказание исправит преступника. А разве можно разрешить даже самый незначительный конфликт юного правонарушителя с обществом, опираясь на негативные эмоции? Конечно же — нет. Осуждённый, сожалея только о своей неосторожности, пойдёт на определённый срок в тюрьму, а жертва — домой, с комплексом незаслуженной и неотомщённой обиды и бессилия. И не факт, что спустя несколько лет они не встретятся снова…
Зачем мы пришли в этот мир? Чтобы равнодушием порождать злобу, агрессией — конфликты, болью — боль? А если не за этим, то почему же не начать постепенно, шаг за шагом исправлять тот порядок вещей, который порождает несправедливость, особенно по отношению к детям? Иначе, учитывая нынешний рост преступности в России, слишком многие лица закроет тот самый чёрный квадрат.
Наталья Гамаюнова
