Существуют два прекрасных фокуса, остраняющих привычный для нас взгляд на течение времени. Первый из них предложил блаженный русский рэп-артист Obladaet, а второй — гигантский русский философ Александр Дугин с опорой на библейский текст. Оба фокуса балансируют на грани между словесной эквилибристикой и гениальным прозрением.
Будущее, по мнению немецкого художника начала XX века: шоколад фирмы «Гильдебранд» из серии «Германия в 2000 году»
Будущее отступает
«Будущее никогда не наступает, оно лишь безнадежно отступает под вынужденным натиском настоящего. А если что-то наступает, так это прошлое, оно бесцеремонно наступает на пятки настоящему».
Это интерлюдия к рэп-композиции «00:00» Назара Вотякова aka Obladaet. В этой песне автор безусловно талантливо танцует на теме времени. Нули на часах у него складываются в бесконечность, святую по заявке и дурную по существу. Удивительно точная находка, как для городского сумасшедшего — с чего это будущее наступает? Наступает же прошлое, которого с каждой секундой становится всё больше. Настоящее выступает фронтиром безжалостной волны прошлого, без сомнений и права на передышку прущего вперёд. Прошлое погоняет несчастное будущее, которое хотело бы стать мигом одним, но не может — оно вечно убегает, прячется в неизвестности, не может высунуться к нам сюда, так как жестокий абьюзер прошлое не выносит будущего на дух, не терпит его присутствия, выдавливает его, как выдавливают друг друга одинаковые полюса на магнитах. А если подумать дальше, то ведь они и вправду одинаковые полюса — будущее и настоящее — и то, и другое — абстракции, небыль. Прошлое наступает — это фигура речи. Ничего не наступает. Будущее — это ничто. Нет никакого будущего, не было никакого прошлого. Всегда было настоящее, и есть только оно — бесконечное настоящее, простое и вечное. В греческом языке оно зовётся «эон». Перейдём через эти три буквы к Дугину.
Время утекает
Александр Гельевич, рассказывая про три типа времени в христианской теологии, между делом вбросил в меня не более сложный и не менее увлекательный парадокс. Не стану искать буквальную цитату, но смысл в том, что время как длительность (в греческом: «хронос») течёт не вперёд, а взад, в прошлое. Почему мы, самодовольные деляги XXI века решили, что время движется вперёд — от боли к благу, от зла к зелёным лугам? Время утекает, жизнь утекает мимо нас — назад — в омертвелое небытие. Бесконечная неохватная потенция возможного времени проходит через дуршлаг нашего глупого восприятия — стекает в зафиксированное нами прошлое (которое, как мы вместе решили, было, но которого, как я тут сам решил, никогда не было — спустя абзац уже совсем не верю). Грустно, однако, если пораскинуть мозгами. Метод решения предлагает Дугин как представитель христианства (не знаю, как оно относится к этому) — я его опишу как «Раз», а как «Два» я этот метод опрофаню и подарю всему миру.
Раз. Дугин говорит, что христианское восприятие времени, христианский подход ко времени строится на превращении «хроноса» (тупая длительность, которая утекает) в «кайрос» (вселенское озарение, когда молния вечности — эона — ударяет в жизнь). Кайрос приобщает дурную длительность к божественной вечности. Это потому происходит, что христианство не просто есть, а обращено к цели — озабочено пределом, которым выступает апокалипсис — как снятие покровов. Это можно объяснить простым человеческим любопытством. Христианам обещано подлинное, и они ждут, потому что это интересно и желанно, а длительность нужна как трамплин. Желание, цель, стимул — обращают реку времени вспять, направляют поток вперёд, потому что «вперёд» становится не дурной бесконечностью, а целью, конкретной и внятной. Это вольный пересказ вольного пересказа. Быть может, всё вообще не так. Бог судья.
Два. А вот если взять этот принцип и отслоить от него скорлупу, то можно свести всё к жутко банальной, но, видимо, рабочей истине. Только наличие цели перенаправляет утекающую реку времени вспять и движет её к этой цели, к желаемому благу. Но во-первых, это должны быть действительные кисельные берега в конкретном человеческом представлении, должно быть настоящее счастье. А во-вторых, цель должна быть теоретически достижимой — быть чудом, но обещанным, если прилагать усилия. Так что апокалипсис доступен и открывается каждому, если он к нему стремится. Могу добавить от себя: каждый, кто вполне открывает для себя свет личного апокалипсиса, горизонт того неизбежно озарит и чёрное солнце апокалипсиса общего. Все воды ринутся вперёд.
Талгат Иркагалиев
