— Вы всю жизнь снимаете документальные фильмы про великих комиков. Почему вы решили, что именно сейчас самое время рассказать про Вуди Аллена?
— Я еще 30 лет назад решил, что пора. А вот чтобы его в этом убедить, потребовалось время. Все свои документальные фильмы я снимал про личных культурных героев, которых открыл еще в юности, полюбил — и уже через свои фильмы пытался показать, что мне так в них нравилось. Сперва были братья Маркс — моя первая большая любовь в кино, потом У.К.Филдс, Ленни Брюс. Вуди Аллен — просто на вершине всей этой кучи героев. Мне было девять, когда вышел «Хватай деньги и беги», а в нем нет ничего, что могло бы не понравиться девятилетнему, так что я полюбил его всей душой. Потом в десять я увидел «Бананы», которые тоже показались мне смешными. Дело еще в том, что все люди, на творчестве которых я вырос, к тому времени были либо мертвы, либо уже просто не у дел. А Вуди Аллен продолжал снимать и продюсировать, так что с его фильмами я по большому счету вырос. К тому же его кино становилось все более взрослым вместе со мной — «Энни Холл» вышла, когда я учился в старших классах, сразу стала моим любимым фильмом и заставила начать уважать Вуди уже совершенно за другое. Всю жизнь я продолжаю смотреть его кино, читать интервью, следить за ним. Он, кстати, был в моей первой документалке про братьев Маркс более 30 лет назад. Впервые я начал ходить за ним с предложением о документальном фильме в середине 80-х, но он каждый раз вежливо отказывался. Но я тогда был еще крайне молод и решил, что просто продолжу его дергать и, возможно, это сработает. И потом в 2009-м я только закончил свой первый игровой фильм, думал, чем заняться дальше, и решил последний раз постучаться к Вуди. Я написал ему письмо, рассказал, почему этот фильм должен быть снят и почему его должен снять я. Ну и он наконец-то согласился.
— Сложно было его разговорить? Он, кажется, не самый открытый человек.
— О, вы заметили, да? (Смеется.) Знаете, один из лучших комплиментов, которые я получал от людей, которые хорошо его знают, — что они впервые видят его таким расслабленным перед камерой. Когда мы с ним, к примеру, идем в его старый квартал в Бруклине или просто на площадке разговариваем, он совсем не напряжен. Одним из моих преимуществ было, что я немножко знал его все эти годы. Не очень близко, но сначала он был в моем первом фильме, потом я долгое время работал вместе с его постоянными продюсерами. Но что более важно, с годами он смог познакомиться с моими работами. У нас ведь очень много общих героев — те же братья Маркс и У.К.Филдс, Вуди их всех безумно любит. Так что я ему определенно нравился как режиссер. И я помню такой момент. Мы постоянно переписывались, когда готовились к съемкам, — хотя Вуди абсолютно не умеет обращаться с компьютером, так что мы общались через ассистентку, которая зачитывала ему мои письма, а он ей диктовал ответы. И вот эта переписка с ним в течение двух месяцев во многом и растопила лед — мы вдруг начали друг над другом подшучивать и дурачиться. И когда мы встретились на съемках, никто из нас уже особенно не нервничал. Но он на самом деле всегда отлично давал интервью, даже незнакомцам, просто это для него не самая комфортная ситуация.
— Мне понравилось, как честно в фильме описывается его фильмография — что провалов у него было не меньше, чем попаданий.
— Тут уникально то, что, какие бы результаты его фильмы ни показывали в бокс-офисе, у него все равно есть шанс продолжать работать дальше. У остальных режиссеров все сложнее — стоит одному фильму провалиться, следующий уже будет под вопросом. У Вуди всегда находятся люди, да что там — целые страны, которые хотят финансировать его кино. У него всегда есть возможность реализовать любую свою идею. Даже Мартин Скорсезе или, к примеру, Александер Пейн, чьи фильмы обычно неплохо принимают, все равно должны сперва показать сценарий людям с деньгами, потом с ними же утвердить актеров и всю прочую чепуху. Вуди вообще не приходится о таком думать. Люди, которые дают деньги на его фильмы, даже не видят сценарий — а это абсолютно неслыханно. В наши времена, когда кинокомпании — это что-то вроде банков, делающих вложения, это уникальная ситуация для художника.
— У многих есть заблуждение, что они прекрасно знают, что такое фильм Вуди Аллена. Но если присмотреться внимательней, никогда же не знаешь, что он сделает дальше.
— Да, пожалуй. У него, конечно, есть постоянные темы и мотивы. Если кто-то захочет сделать пародию на фильмы Вуди Аллена, это не составит большого труда. Но опять же, у него есть возможность реализовать любую идею — он может снять комедию, драму или что-то между. Его новая картина, к примеру. Ее, по всей видимости, начали показывать в Америке, потому что я уже читал несколько очень положительных отзывов. Мы продолжаем переписываться с Вуди, и он мне жаловался, что не понимает, почему все называют этот фильм комедией, в нем вообще нет ничего смешного. Но даже в его драмах (если не брать совсем серьезные примеры вроде «Интерьеров» и «Сентября») все равно есть определенная легкость. Ну и они обычно про невротиков, которые делают глупости, поэтому зрители склонны называть их комедиями. Люди и правда часто говорят: «Все его фильмы одинаковые». Но как можно назвать одинаковыми «Матч-пойнт» и «Бананы», «Энни Холл» и «Преступления и проступки». Это просто глупо.
«Мартин Скорсезе или Александер Пейн должны сперва показать сценарий людям с деньгами, потом с ними же утвердить актеров и всю прочую чепуху»
— Это, кажется, ваш первый документальный фильм с конца 90-х. Почему вы их в какой-то момент забросили?
— В первую очередь потому, что был занят сериалом «Умерь свой энтузиазм». Когда я только закончил свой фильм про Ленни Брюса — это было в 98-м, кажется, — мне позвонил мой старый друг Ларри Дэвид и предложил сделать вместе с ним часовой комедийный «спешал» для HBO. И еще до того как его показали, продюсеры с канала позвонили с вопросом, не хотим ли мы сделать из него полноценный сериал. Так что следующие семь лет своей жизни я посвятил ему. Потом я поехал в Англию снимать свой игровой дебют «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть», и это оказалась очень непростая история — продюсеры в итоге вмешивались в финальный монтаж, чем сделали фильму хуже. И это как раз и напомнило мне о Вуди и той независимости, которая у него есть. К тому же отвечая на ваш вопрос, документальные фильмы — не самое прибыльное занятие, так что исключительно ими не проживешь.
— А вы вообще когда поняли, что ваша жизнь будет связана с комедией?
— У меня есть одно очень раннее воспоминание о том, как я в двухлетнем возрасте рассмешил целую комнату взрослых. Я не понял, что произошло, но меня это заинтриговало. Потом я, конечно же, был главным школьным клоуном, постоянно шутил, начал заниматься стендапом. И со временем понял, что меня интересует не столько быть комиком или находится перед камерой, сколько сама идея комедии. Но я всегда ею увлекался. Я помню, как в 13 лет впервые увидел фильм братьев Маркс — это буквально изменило мою жизнь, а через них я уже начал узнавать про Чаплина, Китона и все, что связано с юмором.
— Судя по вашим фильмам, вас больше вдохновляют комики из классической эпохи — до того, как Джордж Карлин и Ричард Прайор полностью изменили правила игры.
— Я по сей день больше интересуюсь тем поколением. Сейчас тоже много чего происходит в жанре. И я продолжаю смотреть новые фильмы, потому что не стоит отгораживать себя от того, что происходит. Но в большинстве своем они мне нравятся значительно меньше классики. Но ты все равно никогда не знаешь, что тебя может зацепить. Ленни Брюс тоже был уже не из той классической эры, хотя и не из моей тоже. Мне нравятся талант и оригинальность, какой бы эпохе они ни принадлежали. Братья Маркс изменили комедию, стендап уже не был прежним после Морта Сала и Ленни Брюса. Мне нравятся инноваторы. И что интересно относительно Вуди — когда он только появился, то делал нелепые комедии как раз таки в духе братьев Маркс. И никому не могло прийти в голову, что так можно делать в самом конце 60-х, что кто-то может быть связующим звеном между современной и классической комедиями. Даже я этого в то время не понимал, но это стало хорошо видно по прошествии времени.
— Но существует мнение, что сейчас в комедии — фильмах, стендапе, на телевидении — происходит ренессанс. Вы не согласны, да?
— Я согласен в некотором роде, что телевидение сейчас рискует намного больше кино. Надо не забывать, что фильмы столь дороги в производстве, что люди предпочитают следовать одной формуле. А телевидение, кабельное в особенности, чем угождать всем, готово апеллировать к более нишевой аудитории. Кино меня больше разочаровывает, но не забывайте, что я старше. Современные комедии, которые снимаются для двадцатилетних, не трогают меня так, как молодого зрителя. Многие из них очень хорошо сделаны, и людям они вроде бы нравятся, но мне они по большей части кажутся крайне скучными. И я все-таки предпочитаю кино, которое оставляет после себя какое-то высказывание о человеке. Что до просто глупых комедий, помню, я сильно смеялся на первом «Мальчишнике». И вот еще недавно был «Тед» (в русском прокате фильм шел как «Третий лишний». — Прим. ред.).
— «Тед» правда смешной.
— Да, очень смешной. И, главное, он не притворяется чем-то большим. Но отправьте меня на необитаемый остров, с собой бы я взял только классику.
Василий Миловидов
