Этот большой остров меня достал. С тех пор, когда я сжег бревно, на котором помечал зарубками время, я не знаю и знать не хочу, как долго я живу тут. Мне нужно как-то решать это, иначе одиночество и скука убьют меня. Но выбрать смерть для себя в отместку своим врагам —это плохой выбор.
Мне нет никакого смысла вспоминать, как я оказался здесь. Все, что не связано с моей жизнью на этом острове не имеет для меня значение. Поначалу я выживал, и мне было не до одиночества и не до скуки. Нельзя сказать, что я пытался создавать вокруг себя хоть какой-то порядок по своему желанию —сезон дождей, этот несусветный хаос заставлял меня это делать. Ночью на продувающем сыром ветре так холодно, что, ты просто не можешь ни о чем связно думать. В пещере нет ветра, но до нее надо добежать, а здесь ты дрожащим клубком вжался в землю под ветвящимися корнями большого дерева и тебе кажется, что если крепче зажмуриться, то станет теплее. Твой выбор —бежать всё-таки до пещеры или остаться в этой яме. И это буквально все, что тебя занимает. А иногда ты просто не помнишь, как выжил в прошлой буре. Ты просто как-то выжил, и у тебя есть новые заботы. Некогда вспоминать.
А сейчас я стою возле окна, пью чай и в частых вспышках молний смотрю, как буря клонит к земле огромные деревья. Я забыл убрать с крыльца корзину с яблоками, и теперь они рассыпались по земле. Холод и сырость снаружи, тепло и сухо здесь, внутри. Это хорошо. Я усмирил бурю. У нее теперь есть возможность бушевать столько, сколько ей хочется. Но там, где я разрешаю ей это делать. Я помирился с острыми камнями, резавшими мне ноги, сделав обувь. Я подружился с дикими животными, оставляя им еду. Приручил огонь — камин сделал, тепло. Когда я придумал, как накопить и провести воду в дом, и сделал это, когда прирученная вода полилась по моей воле — я радовался как ребенок, прыгал и кричал! Просто потому, что теперь не нужно выходить по нужде на холод. А вот это кресло, я придумал и сплел его сам. Оно такое удобное. Но зачем мне одному такая роскошь? А когда я долго болел и лежал в горячке... Я плакал, мне так было нужно хотя бы просто чье-то присутствие... Ещё однажды я с тоски разбил большую тарелку. Когда я делаю глупости, некому сказать мне, что я дурак. Это очень грустно.
Чувствую, что сезон дождей если не сегодня, то завтра кончится и придёт время, когда мне бы нравился этот остров, если бы... Мне так нужен кто-то ещё... Кто-то ещё... Просто не я. Чтобы было с кем обрадоваться новому способу ловить рыбу или расстроиться от того, что вот, кончилась соль и теперь придётся идти за ней так далеко...
Нет. Одиночество невыносимо. И скука. Раньше остров не давал мне скучать, но теперь, когда я многое здесь устроил...
Три сезона дождей назад я решил не бегать от скуки, а выйти ей навстречу. Вот и сейчас я сажусь в кресло, закрываю глаза и делаю то, чем скука пыталась извести меня все эти годы. Я не делаю ничего. Сознательно и долго я — это просто зрение, слух и чувства. И скука отступает — я сильнее и больше её. На смену тоске приходит покой, в котором... Это так странно, что поначалу мне казалось, будто я схожу с ума. Но теперь я не против. Потому что то, что приходит вместе с покоем, круче, чем ум. Вчера я был дождем, стекающим по листьям деревьев, проникающем повсюду, стучащим по крыше. Я был каждой каплей и всеми каплями вместе. Я свергался с огромной высоты, неистово метался вместе со шквальным ветром и падал, разбиваясь вдребезги, сливаясь и перетекая в потоки шумной воды. Я хотел заполнить собой все. Это было упоительно — я напоил собой этот остров. Я не знаю, чем я стану сейчас, я не думаю об этом. Ни о чем не думаю. Нельзя сказать, что я совсем ничего не делаю — не очень просто успокоить свои мысли и желания. Правильнее сказать — я делаю Ничто.
Закрываю глаза. И... вот... вот это. Я разрешаю быть всему, чего касается восприятие. Да. Чувствую — да. Слышу — да. Дом, деревья, земля, — да. Дождь — да. Океан, небо — да. Распахиваюсь, разворачиваюсь, проникаю во все. И неожиданно что-то... подступает... что-то должно произойти, встречаю это... разрешаю это... и... Да!!!
Восприятие распахивается безмерно и безудержно! Нет никаких пределов и границ! Взрыв изнутри — искры радости стремительно превращают мир в удивительную музыку!!! Я танцую в этой музыке и сплетаю своим танцем все вокруг. Мир — это мой танец, моя радость, любовь моя! Все во мне, и я во всем! Смеюсь и танцую! Я был здесь всегда, этот танец никогда не начинался и никогда не закончится. Всегда есть лишь это одно — бесконечное мгновение полного счастья. Я — первый и последний! Мое время — вот, здесь, сейчас! Моя любовь — вот, здесь, сейчас! Смотри! Смотри! Видишь? Ты видишь? Э-э-й!!!
Нет!!! Я хочу разделить это! Я не могу больше быть один! Ты, другой, посмотри как здорово! Ты! Совсем не такой, как я! Будь! Зачем мне все это, если я один, если нет тебя! Будь! Бу-у-удь!!!
Что?.. Я понимаю, да... Нужно забыть о том, кто я, чтобы для меня появился ты... Это — смерть? Да. Я понимаю. Можно сделать тебя из своей части, лишившись памяти о себе целом... Это логично. Цена окончания одиночества — смерть жизни лишь для себя одного. Хорошо! Может быть... Пусть тогда нас будет даже больше, чем двое. Может быть нас будет десять. Или даже сто! Или ещё больше. Может быть, кто-то из них вспомнит обо мне. А может и нет... Ну и что!
Я так хочу! Пусть будет так!
***
— Саша! Са-а-аш! Ты где? Ай! Ну перестань — я испугалась!
— Лови!
— Не надо бросать в меня яблоками! Ап! Поймала! Теперь ты лови! А! Не поймал! Не поймал!
— Ты бы ещё вон туда бросила!
— Ну и что! Не поймал! Пошли к морю? Я побежала.
— Пошли... Та-а-ань! Взять поесть?
— Возьми. Соль не забудь. И чай!
— Ладно... Тань! Подожди меня-то!
— Саш, тебе рассказывали, как на этом острове бывает страшно, когда сезон дождей?
— Рассказывал. Вон смотри коряга какая лежит. Это в бурю её принесло.
— А вон под тем деревом, в корнях, наверно можно спрятаться от бури.
— От бури не спрячешься. Разве что в пещере. Мы ещё там не были, сходим.
— Саш, а сколько людей вообще живет?
— То есть? Как это связано с бурей и сезоном дождей?
— Неважно. Не знаю. Сколько?
— Что-то около семи миллиардов. Зачем спросила-то?
— Хочу испытать эрудицию будущего мужа.
— Ну, ещё что-нибудь спроси.
— Ты веришь в Бога?
— Блин, ну ты даешь, Тань. Ты бы ещё об этом спросила, когда я в туалете сижу. Самой смешно, да? Посмотри, какие пальмы, небо. Океанище! Слышишь? Мы идем на пляж, загорать и купаться, Тань, ты помнишь?
— Ну ладно! Я правда хотела тебя об этом спросить. Ну, может не по дороге на пляж, конечно.
— Ты хочешь, чтобы я серьезно тебе ответил?
— Да. Саш, ты веришь в Бога? Скажи!
— Ну а чего в него прямо уж верить-то? Как будто это что-то редкое и особенное.
— В смысле?..
— Ты — моя богиня. Таня. Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, Сашка. Давай потом об этом все равно поговорим? Я хочу!
— Хорошо. Ты же должна испытать веру будущего мужа!
— Дурак! Ой, там музыка, слышишь? Бежим танцевать!!!
— Бежим!!!
