Как говорил Владимир Путин, если бы у бабушки были определенные признаки, она была бы дедушкой. Если бы власть действительно, как утверждают прокремлевские политологи, пользовалась рекордной поддержкой среди молодежи, то не требовалось бы читать в школах и вузах лекции о вреде оппозиции. Не нужно было бы проводить профилактические беседы с юношами, которые позволяют себе неосторожные высказывания в соцсетях.
Социологи и близкие к власти фонды формируют пропагандистский конструкт так называемого «путинского большинства», которое они изобрели еще в эпоху высоких цен на нефть и социальной стабильности. Однако никакого «ценностного единства» вокруг любви к действующим правителям в обществе уже нет — это миф. За власть голосуют те, кто не видит на политическом поле других сильных игроков (которых власть сама же и зачистила) или боится, как бы не стало еще хуже. Реальных идейных сторонников власти становится все меньше и меньше.
В 2018 году на президентских выборах впервые будут голосовать избиратели, которым во время прошлой кампании было от 12 до 17 лет. Они не помнят, с какими обещаниями шел Путин на свой фактически четвертый срок. И уж тем более не следили все эти годы за ходом невыполнения пресловутых «майских указов».
Митинговая волна этой весны породила гипотезу о возникновении принципиально нового молодежного протеста в России — протеста людей, вся сознательная жизнь которых прошла в путинскую эпоху. Проведенное Центром экономических и политических реформ исследование выявило, что среди молодежи уровень доверия к президенту ниже, чем в остальных возрастных группах, но все же относительно высок (около 68%). Однако ее протестный потенциал действительно значителен, и его нельзя недооценивать. Не одобряют деятельность Путина более четверти (28%) опрошенных в возрасте от 16 до 24 лет. А готовность поддержать митинги в своем городе против властей выразили в совокупности почти 40% — это больше, чем среди старших поколений. С поправкой на «социально одобряемые ответы» здесь явно есть о чем задуматься.
Откуда растут корни этого недовольства и каковы масштабы его возможного разрастания?
Ключевым механизмом социализации молодежи остается образование. Однако с введением ЕГЭ несправедливость в этой сфере не преодолена. Неравенство стартовых возможностей начинается уже с географии рождения и взросления.
Согласно опросу в качестве основной цели получения образования около 68% респондентов назвали получение знаний и навыков для дальнейшего реального личностного роста. Вместе с тем дающие хорошее образование учебные заведения расположены лишь в крупных городах, да и то не во всех. Такая суперцентрализация приводит к тому, что получение качественного высшего образования для жителей небольших городов и сел весьма затруднено.
Переезд в мегаполис влечет за собой неизбежные финансовые затраты, которые не всегда могут позволить себе семьи из глубинки, за исключением немногочисленных местных «элит». А минимальный размер академической стипендии составляет 1484 рубля для студентов вузов и 539 рублей — для средних профессиональных заведений. Плюс ко всему проблемы с общежитиями есть почти у трех сотен вузов России из 900 существующих.
Иногородних студентов, по сути, вынуждают параллельно с учебой идти работать (или сидеть на родительской шее), что выхолащивает образовательный процесс. Параллельно система образования непрерывно коммерциализируется: сокращается количество студентов, обучающихся на бюджетной основе, — их на данный момент меньше половины от общего количества (2,1 млн из 4,7 млн мест).
Россия не использует в должной мере личные таланты каждого. Не созданы институциональные условия для их реализации. Быть может, в какой-нибудь деревне N-ской области сейчас вынужден колоть дрова за гроши возможный Стив Джобс или Сергей Брин. И даже если этот доморощенный Джобс в своем сарае создаст новый девайс, это никому не будет нужно ни в его селе, ни в других местах нашей великой страны. А вот если он научится грамотно «пилить бабло» и «отжимать бизнесы», то, пожалуй, из парня может выйти толк.
Однако представим: вчерашний студент героически преодолел все тяготы, жил впроголодь, работал по ночам, родители влезли в кредиты, и диплом наконец-то получен. Самое время успешно трудоустроиться и окупить все затраты. Но не тут-то было. По данным Росстата, более 11% российских выпускников не могут вообще найти себе работу. Многие (более трети!) сталкиваются с проблемой поиска работы по специальности и вынуждены заниматься низкоквалифицированным трудом. И это Росстат, любящий причесывать цифры о жизни в нашей стране.
Неудивительно, что треть молодых людей считают наличие связей, протекцию необходимым условием достижения успеха, указывая на традиции кумовства, трудоустройства по блату, формирования «династий». Многие опрошенные уверены, что без протекции добиться успеха невозможно: «Личные достижения — это главная составляющая, но она не дает правильного результата: по способностям ничего не добиться, если нет связей».
Среди молодежи доминирует мнение о желательной роли государства как социального регулятора. Около 55% респондентов в той или иной мере согласны с тем, что в справедливо устроенном обществе государство должно уравнивать социальные права людей, обеспечивать их благосостояние, не давать сильным такой неограниченной власти над слабыми.
В настоящее время доходов молодых специалистов (а им платят поистине издевательские зарплаты) не хватает даже на поесть и одеться, не говоря уже о приобретении жилья — первого условия создания семьи, рождения детей. Это хорошо, если кому-то могут помочь родители, зачастую за счет полученных еще в советское время жилых метров; а если этого нет? Вечный съем жилья? Ведь та же ипотека в России слишком дорога. За первый квартал 2017 года ставка составила порядка 12%. Для сравнения: в США — 2,7%, во Франции — 3,1%, в Германии — 4,2%. И при этом там есть льготы для молодежи.
Горизонт планирования более чем половины опрошенных не выходит за пределы одного-двух лет: 27% респондентов планируют свою жизнь только на ближайшие месяцы, около 24% — на год-два вперед.
Проблема обретения социально-экономической самостоятельности для массы молодых семей становится фактически нерешаемой на многие годы. Поэтому большая часть респондентов говорила в ходе опроса о социальной несправедливости нынешнего общественного строя. И отмечали важность системного подхода: у них есть понимание того, что их собственные трудности — с образованием, трудоустройством, уровнем жизни и т.д. — напрямую связаны с проблемами социально-политического устройства страны в целом.
Так, половина опрошенных назвала в качестве первоочередной проблемы страны коррупцию. При этом молодые люди имели в виду не только узкое значение этого слова — «взяточничество», но и общее разложение системы, произвол чиновников, казнокрадство, использование служебного положения, привилегии близких к власти людей и их отпрысков. Говорили они и о несовершенстве политической системы, фактическом несоблюдении Конституции, о движении страны к «царизму», отсутствии в стране реальной оппозиции, безответственности власти.
На руку власти пока играет то, что большинство опрошенных еще не готовы вынести окончательный «приговор» стране. О в корне неверном пути развития говорят 36% респондентов, хотя и это очень большая цифра для молодого поколения. Однако есть и тревожная статистика: отсутствие социальных лифтов и невозможность государства дать молодежи будущее провоцируют эмигрантские настроения. 47,7% (!) респондентов заявили, что готовы в принципе уехать жить и работать за рубеж, объясняя это гораздо большими возможностями в развитых странах: «Перспективы шире, чем в России, качество жизни выше». Молодежи нравится менталитет западного человека: «Там совсем другие люди — свободные, раскрепощенные, они живут в другой культурной среде». Стандартные же конструкции, основанные на идеях патриотизма, хотя и находят отклик у молодых людей, но не вызывают у них оптимизма. Все как в классике: драматический разрыв между любовью к России и чувством, что здесь ты никому особо не нужен и, чтобы жить достойно, требуются не знания и таланты, а деньги и связи.
Протестность опрошенной молодежи носит во многом ценностный, альтруистический характер. Недовольство молодых людей выходит за рамки их повседневных интересов — они видят корни своих проблем и сопереживают своему народу. Это означает, что растущий негатив нельзя заглушить простыми и быстрыми методами: примитивной пропагандой, демонстративным решением частных вопросов и т.п.
Более того, неуклюжие попытки справиться с зачатками молодежного бунта посредством учительских нотаций и силового запугивания еще больше политизируют подросшее поколение. Стремление купировать протест лишь разжигает дискуссии и усиливает чувство несправедливости, несовершенства системы.
Единственный шанс для власти избежать пока отложенной «молодежной революции» — это осознать, что проблема не в том, что парень или девушка ругаются на правительство в Интернете и поднимают плакаты. А в тех социальных перекосах, которые толкают их на это. И что эти перекосы и есть реальная угроза для власти.
Николай Миронов, политолог
