«Пока я оформлял инвалидность своей маме, она умерла. Позже я узнал, что это типичная ситуация». Это цитата из статьи Алексея Кашникова, который оформлял инвалидность родственникам.
Я имел несчастье столкнуться с этой системой...
В какой-то момент я понял, что мне придется оформить инвалидность. Так как заболевание, по которому возникает ограничение жизненно важных функций, у меня сердечно-сосудистое, то оформляться я должен был через кардиолога нашей поликлиники. Но не все так просто! По неизвестной мне причине кардиолог не открыла мне возможность самостоятельной записи к ней на прием, хотя мне такое прикрепление положено. Пришлось записываться к участковому терапевту. Та очень удивилась моему намерению оформить инвалидность, и спросила: «А зачем вам инвалидность? Вы что, думаете, что проживете на пенсию?» Меня такая наглость искренне возмутила, и я ответил, что это не ее вопрос. Ее дело — направить меня на медико-социальную экспертизу.
Тетеньке терапевту мой ответ сильно не понравился, даже через маску было видно, что она «сделала лицо кирпичом» и противным голосом мне сказала: «Заболевание у вас кардиологическое, пусть вас кардиолог и направляет!» Я ей ответил, что прекрасно это знаю, но к кардиологу попасть не могу — нет возможности записаться самостоятельно, так что записать меня к кардиологу придется ей.
На этом функции терапевта были исчерпаны.
Через несколько дней попал к кардиологу. Картина повторилась. Она сделала большие глаза, выразив недоумение и удивление по поводу того, что я требую освидетельствования на инвалидность. «На каком основании?» — спросила доктор. Вопрос откровенно издевательский, ведь у мадам есть все мои выписки из стационаров и все данные инструментальных и лабораторных исследований, которые четко показывают тяжесть патологии и функциональный класс заболевания, которое приводит к нарушению жизненно важных функций. Но изучить все эти данные «узкий специалист» не потрудилась, так что мне пришлось предъявить выписной эпикриз из Российского научного центра хирургии и ткнуть пальцем в «на каком основании».
После этого врач нехотя дала мне форму №088 для направления на МСЭ (медико-социальная экспертиза), где был «бегунок» — список специалистов, которых нужно пройти.
Там были ВОП (врач общей практики), хирург, офтальмолог и уролог. Не знаю, какое отношение может иметь моя простата к установлению инвалидности по сердечно-сосудистому заболеванию, но я мужественно всё прошел. Несколько смущало, что никаких дополнительных исследований и консультаций по основному заболеванию сделано не было. Я же тогда не понимал, что никто в моей поликлинике и близко не собирается мне содействовать. Наоборот — только палки в колеса вставляли.
На все это потратил я почти неделю. И это очень быстро — потому что я, несмотря на все усилия терапевтов нашей поликлиники, все еще ходячий. Правда, очень недалеко и весьма не быстро. Но я и этому рад! Ведь есть огромное число пациентов с гораздо более тяжелыми последствиями заболеваний, которые вообще не в состоянии выполнить подобные требования сотрудников первичного звена и вследствие этого оформить инвалидность они не смогут.
Наконец, я сдал все документы кардиологу, сопроводив заявлением на имя главврача поликлиники с просьбой организовать мое освидетельствование в МСЭ.
Все бланки документов мне пришлось искать в Интернете самому — «добрая докторица» не дала мне ни листочка и не подсказала, где можно взять. В заявлении был пункт с просьбой решить вопрос в предусмотренный законом срок — 30 дней и дать мне письменное заключение в случае отказа. Кардиолог опять «сделала лицо» при виде такой формулировки, на что я прокомментировал, что «так было в шаблоне».
Я понял, что они не преминут показать «этому умнику», т.е. мне, как «качать права», и будут выжидать почти 30 дней. Я почти угадал.
Сотрудники медико-социальной экспертизы после получения документов проводят свои действия очень быстро — в считаные дни.
Мне позвонили из МСЭ через 25 дней после того, как я отдал документы кардиологу, и сообщили, что «решение по мне не принято, так как нет... заключения кардиолога»!
Как вам такое? Пока я собирал бумажки для экспертизы, я посетил кардиолога поликлиники три раза! И она — профильный специалист, который принимает решение о том, направлять или не направлять меня на медико-социальную экспертизу. Администрация поликлиники просто визирует ее решение.
Я далек от мысли, что все эти выкрутасы сначала терапевта, а потом кардиолога — это их собственная придурь. Скорее всего, это негласный приказ руководства — «держать и не пущать» всех, кто хочет оформить инвалидность, независимо от того, есть у них основания или нет.
После звонка из МСЭ я заявился в поликлинику и потребовал выдать мне выписки о посещении кардиолога с ее заключениями по результатам осмотров. Кардиолог сделать это отказалась. Тогда я стал снимать ее на видеокамеру, с соответствующими комментариями, что она не потрудилась дать свое заключение в МСЭ и так далее. Она не выдержала и бумаги мне выдала — с подписью и печатью. Я, в принципе, и сам все это мог посмотреть через личный кабинет, но мне нужны были заверенные документы.
После того как она выдала мне на руки три заключения, врач потащила меня к заведующей филиалом, чтобы при мне торжественно вручить ей дубликаты заключений для передачи в МСЭ. Просто мексиканский сериал!
Мне это было уже неинтересно — я понимал, что меня «прокатят».
Так и случилось. Через два дня перезвонили из медико-социальной экспертизы и сообщили, что «в установлении инвалидности отказано». Я не поленился сходить туда и получить копии акта и протокола экспертизы (она проводится заочно в связи с эпидемией).
Протокол и акт не особо информативные, но из них очевидно, что данные заключения явно не соответствуют тяжести моего заболевания. К сожалению, я не видел, все ли собранные мной документы врачи поликлиники передали в МСЭ или нет, — для этого нужно затребовать личное дело. Учитывая «фокусы» с заключением кардиолога, про которое «забыли», можно ожидать любой подлости.
Я-то прекрасно знаю свои диагнозы и в состоянии внимательно изучить критерии оценки потери трудоспособности, изложенные в приказе Министерства труда и соцзащиты от 27 августа 2019 г. №585н и его приложениях. Там четко указано, что по каждому из двух моих основных диагнозов снижение функций на 40–60%. Этого четкий критерий, что человек — инвалид.
Какими критериями руководствуются труженики МСЭ, понять сложно. Судите сами: если по причине эпидемии COVID-19 экспертиза проводится заочно, без присутствия пациента, то это значит, что судить они могут только по документам.
Так как врачи поликлиники обследовать меня не потрудились, экспертам доступны только те обследования, которые проводились в стационарах — я за два месяца побывал в трех. И есть совершенно конкретные данные обследований, где содержится объективная информация. Исследования, проведенные в стационаре, установили анатомические изменения пораженных органов и их степень, а также то, как эти поражения отразились на функциональных возможностях сердечно-сосудистой системы и всего организма в целом. Мало того, функциональные возможности и их недостаточность оцениваются количественно — на сколько процентов снижен кардиореспираторный резерв. Т.е. в данных исследований есть достаточно информации для оценки утраты жизненно важных функций.
А то, что пишут какие-то малограмотные недоучки в поликлинике, — это вообще не имеет никакой экспертной ценности, потому что в 90% случаев они себе не дают труда осмотреть больного.
Однако на практике очень часто все наоборот: врач поликлиники пишет «состояние удовлетворительное», эксперт из медико-социальной экспертизы может взять это мнение за основу для вынесения своего заключения — как, вероятно, было в моем случае.
Вся эта порочная система досталась нам в наследство от СССР. Тогда инвалидность по соматическим заболеваниям можно было получить только в том случае, если ты вообще при смерти. А в остальных случаях — иди работай, пока не умрешь. Государственная система в советское время была заинтересована отправить работника на инвалидность лишь в том случае, когда он уже никак не мог работать и все время сидел на больничном. Тогда, чтобы не оплачивать больничный лист на протяжении долгого времени, врачи сами инициировали признание человека инвалидом — опять же чтобы государство могло сэкономить: пенсия по инвалидности была существенно меньше оплаты по листу нетрудоспособности.
В сегодняшней России ситуация похожая: государство, то есть его чиновники, делает все, чтобы не потратить деньги на больного или инвалида. Если вы инвалид и пенсионер и умрете раньше, чем вам дадут инвалидность, то избавите государство от расходов, а если работающий человек, то, не признав вас инвалидом, чиновники получат возможность и дальше воровать деньги, которые вы платите в качестве налогов.
А врачи являются соучастниками в этом. В большинстве случаев врачи первичного звена не только не проявят инициативу в вопросе признания пациента инвалидом, но всячески будут этому препятствовать — всеми доступными способами. Но почти всегда им это сходит с рук, потому что народ в России поголовно юридически безграмотный, да и вообще не любит отстаивать свои права через прокуратуру или суд. Вот поэтому мы так и живем.
Герман Пятов
