Картина французского художника Луи Беру, на которой запечатлено посещение императором Николаем II гробницы Наполеона, станет главным хитом предстоящих торгов в городке Фонтенбло. Его проводит известный аукционный дом Osenat, который вот уже два десятилетия специализируется на продаже наполеоновских реликвий. О минувших и будущих успехах французского императора на аукционном фронте «Известиям» рассказал директор Osenat Жан-Кристоф Шатенье.
— Чем собираетесь удивить публику на юбилейных торгах, приуроченных к 200-летию со дня смерти Наполеона?
— Исключительный интерес вызывает картина художника Луи Беру, которая находилась в частной французской коллекции. На ней запечатлен исторический момент: царь Николай II и царица Александра Федоровна вместе с французским президентом Феликсом Фором у гробницы Наполеона в Доме Инвалидов. Царская чета приехала в 1896 году в Париж на церемонию закладки моста Александра III, который стал символом франко-российской дружбы. Всего на торгах будет выставлено около 300 лотов. Среди самых дорогих — редкая тарелка из севрского сервиза, который Наполеон увез с собой в заточение на остров Святой Елены. В нашем каталоге также картины, гравюры, скульптуры, мебель той эпохи, а также личные вещи императора.
— Вы, кажется, ожидаете наплыва российских коллекционеров?
— Их действительно очень много среди наших постоянных клиентов. Они приезжают к нам на аукционы на протяжении последних двух десятилетий с тех пор, как Osenat занялся наполеоновской эпохой. Меня больше всего поражает то, что русские знают нашу историю лучше французов, и в частности всё, что имеет отношение к реликвиям, которые они приобретают.
— Какие ваши продажи оказались наиболее громкими?
— Назову инкрустированную золотом саблю Бонапарта, которая была у него во время битвы при Маренго в июне 1800 года. В июне 2007 года она ушла за €4,8 млн. Для нас это был важный момент не потому, что мы продали ее так дорого, а потому что нам передали ее на продажу потомки императора (он подарил эту саблю брату Жерому. — «Известия»). Несколько лет назад мы продали наполеоновскую треуголку из коллекции правящего князя Монако Альберта II за €1,8 млн. Ее купил южнокорейский предприниматель и выставил в холле своей фирмы. Служащие, проходя мимо, видят в треуголке символ того, что можно начать с нуля и сделать великую карьеру — как известно, каждый солдат носит в своем ранце маршальский жезл.
На другом аукционе с молотка ушел золотой лавровый лист весом в 10 г, который украшал наполеоновскую корону. За €625 тыс. его приобрел наш китайский клиент. Напомню историю с наполеоновским троном, который в свое время оказался в американском музее. За него на нашем аукционе выложили полмиллиона евро. Когда продаешь что-то очень ценное с исторической точки зрения, среди коллекционеров всегда разгораются баталии, будь то война тронов или война треуголок.
— Если я правильно понимаю, одни коллекционеры предпочитают собирать всё, что связано с Бонапартом, другие — с Наполеоном?
— Действительно, одних интересуют только деяния молодого генерала Бонапарта, маленького корсиканца, говорившего по-французски с сильным акцентом, талантливого военачальника, выигравшего египетскую и итальянскую кампании, создавшие его легенду непобедимого полководца. Другие ищут реликвии, относящиеся только к Наполеону — императору. Например, это китайцы, которые равнодушны к Бонапарту. Русские также скорее отдают предпочтение императору — реликвиям с монограммой N, увенчанной короной. Мне кажется, что на ваших соотечественников производит впечатление имперская мощь. Ну а итальянцы скупают все, что связано с маршалом Мюратом, которого Наполеон наградил Неаполитанским королевством.
— Ваш дом даже продал прядь наполеоновских волос за €18 тыс., согласно легенде, хранившуюся у его слуги Констана. Приобретение регалий, принадлежавших Бонапарту или Наполеону, это еще и надежная инвестиция?
— Настоящие коллекционеры не любят рассуждать с точки зрения получения прибыли. Для них это страсть, а не выгодное вложение денег. Им хочется купить ту или иную реликвию именно здесь и сейчас — иначе она попадет в другие руки и станет недоступной. При этом несомненно и то, что в последнее время цены на все эти предметы очень выросли. Например, в январе нынешнего года на одном из аукционов (Sotheby’s в Лондоне. — «Известия») продали за €92 тыс. ключ от комнаты, в которой умер Наполеон. Я бы, конечно, предпочел, чтобы этот ключ ушел с молотка у нас, крупнейшего аукционного дома, занимающегося императорским наследием. Так или иначе, это еще один признак растущего интереса к наполеоновской легенде. Наполеон продолжает будоражить воображение и уже два столетия он вызывает противоречивые чувства — от обожания и преклонения до презрения и ненависти.
— Как вы решаете проблему подделок?
— Исторические реликвии крайне трудно подделывать. Лично я никогда с этим не сталкивался. Те, кто занимаются подделками, не понесут их на аукционы. А нас очень хорошо знают во всем мире. Мы выпускаем каталоги, выставляем лоты на нашем сайте. Работаем с известными экспертами, в том числе с историком Жаном Тюларом. Всё это гарантирует аутентичность артефактов.
— До наших дней дошло колоссальное эпистолярное наследие Наполеона — почти 50 тыс. писем. Почему наибольшим успехом по-прежнему пользуются именно его интимные письма императрице Жозефине ?
— Их действительно расхватывают, как горячие пирожки. Они страстные, темпераментные, откровенные, восторженные. К тому же Наполеон их писал сам, тогда как военные и дипломатические послания диктовал секретарям. Поэтому они особенно востребованы и уходят с молотка по цене от €150 до €300 тыс.
— Почему эксперты считают «наполеоновский рынок» бездонным?
— Меня часто спрашивают о том, как нам удается постоянно находить неизвестные вещи и предметы той эпохи. Дело в том, что во время правления Наполеона, которое было гораздо короче царствования Людовика XIV, многие его соратники обладали колоссальными сокровищами, их до сих пор хранят потомки наполеоновских маршалов и генералов. Некоторые из артефактов попадают на аукционы. Сейчас мы получаем множество звонков от французов, которые хотят что-то продать именно в этот юбилейный год, на пике интереса к Наполеону.
— У вас появился серьезный конкурент — аукционный дом Bonhams, который готовит лондонские торги «Наполеон наступает!» (Napoleon is coming!)
— Не представляю себе, как английский аукционный дом может конкурировать с французским в том, что касается Наполеона! Так или иначе, чем больше говорят об императоре, тем для нас лучше. Разумная конкуренция всегда полезна.
— Где находится самый большой в мире наполеоновский музей?
— В Замке Фонтенбло, напротив которого как раз расположен Osenat. Музей покупает экспонаты для своего собрания практически на всех наших торгах. На последнем аукционе он приобрел замечательный севрский сервиз, принадлежавший Жан-Жаку Режи де Камбасересу (видный государственный деятель наполеоновской эпохи, знаменитый гурман. — «Известия»).
— А кого можно считать крупнейшим частным коллекционером наполеоновских реликвий?
— Одной из богатейших европейских коллекций владеет француз Пьер-Жан Шалансон, который следит за всем, что появляется на наших торгах (он, в частности, приобрел наполеоновский трон. — «Известия»). Пьер-Жан далек от типажа старого собирателя, который хранит в тайне свои сокровища: напротив, он с удовольствием их показывает.
— Не хотели бы вы провести первый наполеоновский аукцион в Москве или в Петербурге?
— Мы мечтаем об этом, такая франко-российская акция могла бы стать замечательным символом укрепления двухсторонних связей. Но организовать подобный аукцион непросто. Трудно получить разрешение на вывоз исторических ценностей из страны для их продажи за рубежом.
Юрий Коваленко
