Закон об иноагентах, аресты за репосты и одиночные пикеты — все это некоторые сравнивают с тем, как боролась некогда власть с антисоветчиками. Для них в Уголовном кодексе РСФСР была особая статья — точнее, даже две: ст. 70 УК «Антисоветская агитация и пропаганда» и ст. 190 УК «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Признанные виновными карались лишением свободы на срок до семи лет и до трех лет соответственно. Причем уехать в лагеря в 60–80-е годы можно было даже за… сборники стихов Высоцкого. В растлении советского гражданина власти винили тогда иностранное радио и книги, изданные за рубежом. Надо сказать, что не всегда дело заканчивалось распространением запрещенной литературы: отдельные антисоветчики объявляли голодовку и пытались взорвать семью...
Как перевоспитывали в советские годы и что стало сегодня с выжившими антисоветчиками — в совместном проекте «МК» и Судебного департамента при Верховном суде РФ.
24 ноября 1984 года в дом к старшему гидрогеологу «Читагеология» Аркадию Данилину (ему в тот момент было 47 лет) пришли с обыском. Люди в форме искали запрещенные книги. Перерыли всю квартиру, внимательно вчитывались в обложки разных изданий. Видно было, что четкого понимания, книги каких именно авторов следует изъять, нет. Зато есть установка: брать все, что не имело маркировки «советская печать» и изготовлено кустарным способом. Милиционеры ушли с добычей: мешком литературы и… собственно хозяином. Данилина в тот же день арестовали, поместили в СИЗО. Не помогли ему остаться на свободе ни тот факт, что он ранее никогда не привлекался, ни то, что имел заслуги в области геологии, что женат.
Передо мной материалы дела: «Данилин собрал у себя дома подборку изготовленных кустарным способом по фотонегативам книг ряда издательств США, ФРГ и Франции, которые содержали на русском языке заведомо ложные измышления, касающиеся истории, государственного устройства, внешней и внутренней политики СССР. На протяжении 1982–84 года Данилин часть этих книг давал для прочтения другим гражданам — своим знакомым и друзьям».
Что это за книги и прошли ли они экспертизы? В деле фигурируют четыре автора, в том числе Владимир Высоцкий.
— В 1981 году в издательстве «Русское зарубежье» в Нью-Йорке вышло два тома песен и стихов Владимира Высоцкого под редакторством Аркадия Львова, — рассказывает представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк. — В СССР эти книги можно было найти только в самиздате, ведь подобная литература считалась антисоветской. Перепечатки этих книг оказались и у геолога Аркадия Данилина, который был книголюбом.
Аркадий Львов с детства коллекционировал записи Высоцкого. Знал наизусть около 300 песен и стихов гения. Он приехал в США в 1979-м, а в 1980-м умер Высоцкий. И сразу же на него вышел издатель, который мечтал выпустить самое полное издание произведений поэта. Львов взялся за это дело всей жизни. Коллекционеры со всего мира безвозмездно предоставили любительские магнитофонные записи выступлений Высоцкого, в основном очень плохого качества. Как вспоминал Львов, особенно плохо было с ранними песнями: «Мы пользовались очень «грязными» фонограммами». Так что ошибок хватало.
Потом Львов нашел Михаила Шемякина, у которого хранились негативы архива Высоцкого (дала Марина Влади). Их распечатали — получилось 1200 страниц. Это были рукописи, которые легли в основу нового издания.
Сборники разошлись по всему миру, их запросили многие университеты Америки и Европы. Что там было запрещенного — сказать непросто. Ведь до сих пор эксперты и историки спорят о том, является ли творчество Высоцкого антисоветским. В конце концов, бард выступал перед высокопоставленными чиновниками, пел им даже знаменитые «Охоту на волков» и «Баньку».
В материалах дела не уточнено, какие именно произведения Высоцкого или его рукописи имеют негативный контекст. Сказано лишь, цитирую: «Песни и стихи Высоцкого… содержат ложные сведения и факты, порочащие государственный и общественный строй, причем по своему характеру и направленности являющиеся клеветническими». Это наводит на мысль, что крамольной могли счесть в числе прочего «Песню о Сталине». Высоцкий не был автором, но все знали ее именно в его исполнении:
«Товарищ Сталин, вы большой ученый,
В языкознании познавший толк,
А я простой советский заключенный,
И мой товарищ — серый брянский волк».
— Не только сборник произведений Высоцкого, но еще «Верный Руслан» Георгия Владимова, «Новые приключения солдата Ивана Чонкина» Владимира Войновича и «Загадка смерти Сталина» Абдурахмана Авторханова посчитали антисоветскими, — говорит Виктория. — Первая книга — это рассказ от лица конвойной собаки, которая остается без работы в хрущевскую «оттепель» (лагерь расформирован). Руслан вместе с другими псами учреждения оказываются на улице и выживают за счет того, что находят на помойках. А когда в поселке снова появился поезд, на котором раньше привозили заключенных, собаки прибегают его встречать. А на поезде приехали мирные строители, которые не знали, что выходить из строя нельзя… Финал предсказуем.
Показания против Аркадия Данилина дали пять человек — им он давал почитать эти книги. «Летом 1983 года получил от Данилина сборник Высоцкого. Он сказал, что это интересно. Я почитал и вернул». Друзья и коллеги, давшие эти показания, не думали, что Данилину они могут дорого обойтись. Цитата из материалов: «Свидетели опознали книги, которые им давал читать подсудимый. Эти книги были изготовлены кустарным способом».
В марте 1985 года суд признал его виноватым, посчитал, что «исправление и перевоспитание подсудимого возможны лишь в условиях изоляции от общества», назначил два года исправительно-трудовой колонии общего режима. Он также должен был выплатить государству 192 рубля судебных издержек.
Через семь лет Аркадий Данилин был реабилитирован. Но сведений о месте нахождения Данилина и его родственников на тот момент не нашли.
— Я работал в западной экспедиции с коллегами Данилина, — рассказывает гидрогеолог Иван Трухин. — Читал его прекрасные отчеты, был наслышан о нем как о специалисте высшего класса. Про него говорили, что он в любую свободную минуту читал книги, даже на ходу. Внес большой вклад в геологоразведку края. После освобождения из тюрьмы сильно болел. Семья, пока он сидел, распалась — жена уехала в неизвестном направлении (видимо, побоялась повторения 30-х). После возвращения он уже работал простым специалистом. Умер в начале 90-х. Хоронили его чуть ли не тайком… Печальная история прекрасного человека. Я также лично знал человека, который, как говорят, сдал его органам… Он же написал ему отвратительную характеристику для суда. Широко известный в узких кругах парторг. Тогда он был главным коммунистом организации. А при развале СССР первый же демонстративно бросил партбилет на стол… Он умер два года назад.
Бомба для тюремщиков
Редчайший случай в истории криминалистики, когда вещественным доказательством по делу является… тюремная камера. Именно так было в деле антисоветчика Владимира Даумова, который (скажу, забегая вперед) за свои преступления, совершенные за решеткой, получил высшую меру наказания и был расстрелян.
История жизни Даумова — это история протеста личности против системы, против государства и общества. Один против всех.
Родился он в 1928 году в Амурской области, окончил железнодорожный техникум (очень неплохое по тем временам образование). Отличался стремлением к знаниям, везде и постоянно читал, за что ему даже придумали кличку Заумов. Так и звали: не Даумов, а Заумов.
С фото, которые есть в материалах дела, смотрит симпатичный молодой человек, похожий на поэта Александра Блока. Даумов, к слову, очень любил сочинять стихи на тему современной действительности. Вот одно из них, приобщенное к материалам уголовного дела:
Родился я и рос в стране социализма,
Теплом дыханья твоего согрет.
И пусть в моей, еще короткой жизни
Я не всегда по моде был одет,
Пусть не всегда угнаться мог за модой,
Купить костюм завидной красоты,
Но что мои лишенья и невзгоды?
Сравнить с тобой, что испытала ты…
В семнадцатом году полунагие
Твои сыны в извилинах траншей
Всё испытали: ночи штурмовые,
Щемящий голод и тифозных вшей.
Победу одержала, а в наследство
Тебе оставил русский капитал —
Разруху — Петропавловскую крепость
Да грязный Александровский централ...
Но Даумова ждала не слава поэта, а незавидная участь советского зэка.
В 19 лет получил свой первый срок за кражу. Вышел, устроился на работу слесарем и… убил в драке начальника смены.
— Отбывал восьмилетний срок в Юзлаге (Юго-Западный исправительно-трудовой лагерь в Магаданской области) на добыче золота, в самых тяжелых условиях, — рассказывает представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк. — Все время писал дневники, рассказывая о таких же, как он, заключенных: эстонцах, латышах, поляках (тех, кто воевал за фашистов, тоже ссылали на рудники). В лагере вновь в драке Даумов зарезал вольнонаемного рабочего, и его срок увеличился до 10 лет. Отправили отбывать наказание на Индигирку в Якутию, где он работал на угольных шахтах. Именно там Даумов объявил настоящую войну режиму. Постоянно нарушал правила в мелочах: пререкался с конвойными, не соблюдал правила лагерного распорядка. А в 1952 году он решил… взорвать тюремщиков.
В материалах дела подробно описывается, как Даумов раздобыл капсюли и аммонит, чтобы сделать самодельную бомбу. «Я закрепил ее на теле, прорвался к начальнику в кабинет, где в тот момент было еще несколько офицеров» — это цитата из материалов дела. Тюремщики были в столь сильном изумлении, что не успели среагировать. Спасло их чудо: капсюли сработали, но бомба почему-то не взорвалась.
Дали террористу 18 лет, признали особо опасным рецидивистом и отправили в Нерчинскую тюрьму. Там Даумов стал вести битву за права заключенных. Он считал, что условия содержания в тюрьме бесчеловечные, что арестантов кормят хуже, чем собак, и относятся к ним как к скоту. В камере Даумов повесил на стену над «парашей» портрет Хрущева, который вырезал из газеты. Нанес себе на лоб татуировку «Раб МВД». А когда ее силой свели, устроил голодовку (и это был не единственный раз, когда он отказывался от пищи в знак протеста).
Фотография двери его камеры с «кормовым» окном (отверстие, через которое передают пищу) представлена с полными замерами, выполненными экспертами. Окошко размером 25 на 25 см — через него Даумов выкрикивал разные лозунги антисоветского содержания.
В деле множество листовок, которые он писал огрызком карандаша на курительной бумаге. Листовки по ночам выбрасывал из окна камеры во двор, где гуляли арестанты. Всего таких антисоветских листовок, как гласят следственные документы, было 200. Некоторые сохранились в деле. Вот, к примеру, текст одной из них: «Граждане! В Нерчинской тюрьме произвол. Люди, доведенные им, колют на лбу надписи: «Раб КПСС» и накладывают руки на себя».
Цитата из обвинительного заключения: «На всем протяжении нахождения в местах принудительного содержания Даумов, несмотря на принятые к нему меры воспитательного характера, не встал на путь исправления и систематически нарушал лагерный и тюремный режим, склонял заключенных к неподчинению администрации, писал клеветнические письма».
Даумову предъявили обвинения в совершении ряда преступлений «против порядка управления». Виновным он себя не считал — напротив, требовал свободы. Взамен обещал — ни много ни мало — остановить коррупцию на золотых приисках. Он якобы был свидетелем того, как геологи, увидев, что месторождение гораздо богаче, чем предполагалось, договорившись с местной властью, складывали излишки в потайном месте. «Это же самое страшное, если наше золото контрабандой уйдет за границу!» — говорил он в своем последнем слове на суде. К слову, от адвоката он отказался, защищал себя сам. На процессе говорил много пламенных речей о свободе, цитировал деятеля американского рабочего движения Генри Уинстона, сравнивая тюрьмы СССР и США. Пара фраз из его речи: «Не смотрите на бумажки, смотрите на живого человека»; «Если кто-либо по своей непрозорливости лошадь назовет верблюдом, то у нее горбы не вырастут»…
21 июня 1962 года Читинский областной суд приговорил его к расстрелу. Дело пересмотрели в ином составе суда, но приговор вынесли тот же: высшая мера наказания. Просить о помиловании он не стал. Заявил: «Или свобода, или расстрел».
Сохранилась телеграмма от члена Верховного суда РСФСР Мельцова. Он пишет в Нерчинскую тюрьму и в областной суд: «Ходатайство о помиловании Даурова не поступило. Примите срочные меры по ускорению высылки данного ходатайства». Но высылать было нечего — Дауров отказался писать наотрез: «Помилование пишут те, кто признал себя виновным, и просят им оставить жизнь». На тетрадном листке написано его желание: «Застрелить прошу в сердце, чтоб я смог это осознать в последний раз. Я желал бы попасть в матушку-землю, пока она теплая… Если мои родственники будут интересоваться мной, прошу сообщить им, что я эмигрировал за границу и там погиб в Испании, выступая против режима Франко…»
Смертный приговор Даумову был исполнен 6 декабря 1962 года.
В архиве суда остались вот эти стихи:
А надо жить! С отцовскою любовью
И с материнской ласкою простой
Ты к моему склонялась изголовью,
Оберегая сон мой и покой.
Страна росла, и крепла, и мужала,
Ведомая рукой большевиков,
И выросла в Великую Державу —
Россия: мать бесправных мужиков!
…Мне далеко до звания поэта,
Но чист и неподкупен мой язык.
Пусть нет в моем кармане партбилета.
Я твой, я беспартийный большевик!
От суда советского к суду церковному
18-летнего учащегося техникума железнодорожного транспорта Сергея Таратухина арестовали в сентябре 1974 году около библиотеки им. Пушкина. В руках у него были листовки (одну из них наклеил на двери). Ему вменили не только антисоветскую агитацию, но и создание подпольной молодежной организации.
В этом уголовном деле особенно интересно, как следствие подавало мотивы совершения преступления. Из материалов:
«Начиная с десятилетнего возраста, Таратухин систематически прослушивал по радиоприемнику различные иностранные передачи на русском языке антисоветского содержания, в том числе из Пекина. Под влиянием которых у него сложились неправильные взгляды на советскую действительность».
Как следует из дела, 13-летний (!) мальчик решил заниматься антисоветской деятельностью, изготовил 5 анонимных документов, «в которых изложил идеологически вредные измышления». Эти письма он направил в местный КГБ. Тут же явились чекисты, провели с ним «идеологически правильную беседу». Влетело ему по первое число и от родителей, которые, как пишет следователь, тоже участвовали в воспитательной работе. В итоге он до 1974 года, цитирую, «никаких действий по борьбе с Советской властью не предпринимал. Однако все эти годы продолжал слушать радиопередачи антисоветского содержания из США и других стран. В течение лета Таратухин присматривался к сверстникам, проверял их с целью вовлечения в антисоветскую подпольную организацию».
Вовлечь, правда, удалось только одного — 17-летнего однокурсника. Сергей рассказал ему о якобы существующей разветвленной антисоветской организации, показал черновики писем, которые он направил в Москву, Краснодар, Одессу, Ленинград, Севастополь, Ташкент и Днепропетровск по адресам, которые нашел в журналах «За рулем» и «Филателия СССР» (на имя неких читателей).
Если верить следствию, то в листовках Таратухин «рассуждал об отсутствии демократии, призывал ослаблять Советскую власть путем совершения вредительства, террористических и диверсионных актов».
А еще вменялось ему ограбление ателье «Огонек». Согласно материалам дела, он «дождался, пока в зале никого не будет, напал на кассира, угрожая ножом, забрал 143 рубля и убежал». Сотрудница ателье опознала налетчика в Таратухине, а нож нашли у него дома.
— Учитывая, что ему только исполнилось 18 лет и его явку с повинной по ограблению, — говорит представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк, — суд назначил ему в общей сложности четыре года колонии общего режима. Срок отбывал в пермских лагерях.
После освобождения Сергей Таратухин работал водителем троллейбуса. А когда случился развал Союза, решил окончить курсы священников и стал батюшкой. Прихожане его обожали, проповедями заслушивались. Но вот ведь судьба (или характер)! Его лишили сана за «политическую деятельность и участие в антиправительственных организациях» (именно так и было прописано в соответствующем указе) в 2006 году.
Дело было вот как. Отец Сергий был в той самой колонии, куда привезли Михаила Ходорковского. И они встретились с ним в молельной комнате, побеседовали. Что именно ему говорил Ходорковский, отец Сергий не рассказывал. Но когда после этой беседы священника попросили освятить молельную комнату Краснокаменской колонии, он наотрез отказался, поскольку здесь содержится «политический заключенный». Позднее отец Сергий покаялся: «После долгих размышлений пришел к выводу, что вел себя неправильно. Священник не должен заниматься политикой».
В марте 2016 года около ста прихожан написали письмо патриарху Кириллу, в котором просили реабилитировать отца Сергия и вернуть ему священный сан.
Общецерковный суд вынес решение, цитирую: «Епархиальному архиерею Читинской епархии рекомендовано привлекать С.М.Таратухина к церковному служению, в том числе, если митрополит Читинский и Петровск-Забайкальский Владимир сочтет это возможным, — к алтарному или клиросному служению, благословив ему ношение подрясника и стихаря». Чуть позже было еще одно церковное постановление: «Продолжить нести попечение о С.М.Таратухине, а также наблюдать за несением им церковных послушаний и участием в деятельности по реабилитации алкоголезависимых».
Уже после этого опальный священник давал несколько интервью, где нет-нет да и проскальзывает между словами покаяния иная, крамольная мысль.
В последнее время об отце Сергии ничего не слышно. Жив ли? Служит ли?
Может, антисоветчик — это диагноз?
P.S. Благодарим за помощь в подготовке материала Забайкальский краевой суд.
ЕВА МЕРКАЧЕВА
