Счастье на белом коне

Длинные светлые волосы по спине, челка до бровей — ловлю себя на том, что называю ее просто по имени — Наташей. Отчество «Николаевна» как-то не вяжется с обликом смешливой, как школьница, блондинки. Зато фамилия ей очень подходит, спасибо родителям. Настоящая Белохвостикова! Она живет, как дышит, легко и свободно, не оглядываясь назад и ничего не загадывая.

«Я не елка расписная»

— Наташа, за что вы благодарны своим родителям?

— За то, что я появилась на свет, и за великую родительскую мудрость, которая проявилась в том, что они мне не сказали «нет», когда я в 16 лет решила пойти в Институт кинематографии. Я только с годами поняла, как они страдали и переживали из-за того, что дочь выбрала мир, совершенно далекий от их привычной среды. Папа — посол, дипломат, мама — переводчица, вся жизнь прошла за границей.

— У дочки дипломата в детстве было чувство избранности?

— Наоборот, я как бы извинялась, что нахожусь на особом положении, ведь страна была закрытой, мало кто выезжал.

Меня родители воспитали иначе. Не позволяли носить то, что выходило за рамки спокойного классического достоинства. Я знала, как одеваются жены дипломатов, и понимала, что хорошо, что плохо. Никогда не ношу бижутерию. Елка расписная — не мой стиль. Я помню, как мама собиралась на коронацию Елизаветы в Англии. В светло-сиреневом платье со шлейфом, сиреневых перчатках, шляпке маленькой с вуалью — это же умереть! Мама говорит: «Ты не можешь это помнить, тебе был год!» Но я помню.

— Вы учились в необычной школе?

— В английской спецшколе № 20, там учились дети многих актеров, потому что жили рядом. И Никита Михалков тоже окончил нашу школу. Он срывал нам уроки русского языка, и это было замечательно, потому что педагог по русскому каждый день устраивала диктанты и всем ставила «колы» величиной в 3 сантиметра с точкой. Она очень любила своего бывшего ученика Никиту, и, когда его нос всовывался в дверь, диктант отменялся. Школа была замечательная, и моя дочь Наташа там училась до восьмого класса, а потом она ушла в творческую школу. Мне так захотелось ей воздуха, чтобы у нее были занятия в Музее имени Пушкина, чтобы она занималась историей театра, кино.

— Казалось бы, ваша дорожка была проторена: МГИМО, МИД…

— Вот и надо было по ней идти, родители этого ждали от меня. Если бы я не встретила Сергея Аполлинариевича Герасимова в коридоре киностудии Максима Горького, все именно так и было бы. Он ведь мог пройти на пять минут раньше или позже — это случай. Он сказал: «Пусть эта девочка зайдет ко мне 1 сентября». Я кино любила безмерно, но никогда бы не набралась храбрости поступать во ВГИК. А так экстерном окончила школу и полностью погрузилась в герасимовский мир. Это был тяжелый год: днем училась в институте, а ночью корпела над физикой и химией. И моя мама, засыпая, проверяла уроки.

— Почему было не подождать год? Спокойно окончить школу и поступать, как все. Куда вы спешили?

— Всегда спешу куда-то, до сих пор медленно ходить не умею. Мне казалось, что Герасимов — это уникальная школа.

Когда я приехала на каникулы в Стокгольм, мои родители, понимая, что я бесконечно люблю кино, подарили мне книжку Герасимова «Уроки режиссуры». Я знала все о его учениках, смотрела все его фильмы. И, когда он сказал мне «приходи», не раздумывала.

— Фильм «У озера» переменил вашу жизнь?

— Картина очень хорошо прошла, я много стран с ней объездила, призы получала. Когда все это закончилось, Герасимов, будучи мудрым педагогом, мне сказал: «Вот теперь будешь ходить в институт, заниматься, я тебе ничего не даю играть, должно пройти время, чтобы от тебя ушло то, что было твоим полтора года».

— Сокурсники завидовали, что именно вам досталась главная роль?

— Зависть была. Однажды я пришла в институт и стала, как обычно, здороваться с людьми, но некоторые мне не отвечали. Я не поняла почему. Оказалось, накануне вечером Герасимов показал свой новый фильм «У озера». Актерская профессия предполагает, что кто-то не очень радуется твоим победам. Удачи не прощаются, поражения муссируются.

— А где та вертикальная морщинка Лены Барминой?

— Вот она, под челкой. Я сидела и сжимала лоб месяца три, потому что Герасимов сказал: «Мне кажется, она должна так делать. Попробуй, может быть, получится». Потом играла много возрастных ролей, делала пластический грим, что мало показано женскому лицу. Сергей Аполлинариевич говорил: «Искусство судят по результатам». Не важно, больна ты или здорова, нравится тебе или нет — надо играть.

«Муж разучил меня отдыхать»

— Владимир Наумов — единственная любовь вашей жизни, первая и последняя. Редкий случай в актерской среде. Но неужели у вас до встречи с мужем ничего не было?

— А не успела. Пока училась на первом курсе и кончала школу, ничего не видела, кроме книг и троллейбусов. Потом пришлось официально поступать во ВГИК и через две недели досдавать некоторые предметы. Прошло два месяца, и Герасимов принес на курс сценарий «У озера». Прочел и сказал: «Коля Еременко будет играть это, Наташа Бондарчук — это, Наташа Аринбасарова — это, а вот на главную героиню я буду артистку пробовать». Закрыл дверь и ушел. Через полгода проб, причем пробовал он меня одну и все время держал в ежовых рукавицах, утвердил на роль, объявив: «Через три дня мы едем в экспедицию». Когда закончились съемки, мне пришлось опять судорожно досдавать экзамены. Получила диплом и тут же улетела в Югославию с фильмом «У озера»…

— В том самолете вы и встретили свою судьбу. Через год поженились. Родилась дочь Наташа. Все можно высчитать.

— Мы с Володей 36 лет вместе, но я не ощущаю, что это много. Цифры у меня в голове совсем не компонуются. Иногда даже кажется, что я старше, потому что я не успеваю за его фантазией. Он разучил меня отдыхать. Я не умею жить на даче, я ничего этого не умею. Отдых в его понимании — это выбирать натуру, писать сценарии, монтировать что-то. Единственное, что его может отвлечь от листа бумаги, это бокс и хоккей.

— Как ваши родители отнеслись к решению выйти замуж за Владимира, который намного старше вас?

— Мудро. А потом, они были с ним знакомы. Он приезжал в Стокгольм главой кинематографической делегации, и папа его прекрасно знал.

— У вас счастливый брак, но почему вы родили только одного ребенка?

— Когда Наташе было всего три недели, я уехала на съемки, сначала на денек, потом больше. Так как я сама выросла далеко от папы с мамой, мне хотелось, чтобы Наташа не почувствовала эту недожитость, недосказанность. Я очень этого боялась. У меня не было огромной семьи, когда часть забот можно свалить на кого-то из близких людей. Я благодарна маме с папой, они подхватывали Наташу, когда я уезжала на съемки. Мне хотелось играть. Мы так много работали, что не ощущалось провалов в жизни. Наташка была с нами, и какая-то безмерная любовь к ней. Все было очень гармонично.

— За эти 36 лет не было, наверное, у Владимира Наумова фильма, в котором он бы вас не снял.

— Не было. Я снималась во всех его картинах, причем небольшая роль, одна из самых любимых, досталась мне только однажды: в его фильме «Белый праздник» я сыграла в паре со Смоктуновским. В жизни случается и по-другому, когда муж — режиссер, жена — актриса, но она у него не играет. А я, наверное, сыграла то, что не сыграла бы у других режиссеров. Сейчас снимаюсь у Наташи в картине «В России идет снег» по сценарию Наумова и Кабакова. Никому другому бы в голову не пришло написать такую роль для меня. Это фильм про иностранного журналиста, который приезжает в Россию и волей судьбы попадает в маленький среднерусский городок. Я играю пожарную даму. Надеюсь, это будет неожиданно.

— Актерские династии устанешь перечислять. На пятом кинофоруме «Я и моя семья», который вы возглавляете, даже был отдельный блок, посвященный работам российских и зарубежных кинематографических семей!

— Феллини, Бергман, Росселлини, Коппола, Бондарчук, Михалковы, Панфиловы, Баталовы, Лунгины, Санаевы и многие другие. Мне хотелось, чтобы зазвучали эти имена. Быть членом династии — почетно и достойно.

— Знаю, что сейчас многие актеры соглашаются чуть ли не на любые роли, лишь бы не было простоев в работе. А вы все-таки не очень часто снимаетесь.

— Я ужасно много отказываюсь от ролей, играю только то, что хочу, как разборчивая невеста, выбираю. Не сыграла 90 процентов того, что мне предлагали и предлагают. Герасимов говорил: «Ребят, после каждой премьеры надо проснуться и жить дальше, чтобы не было стыдно». Я играла только то, что находило во мне отклик, и это все благодаря Володе — тылу, который я всегда ощущала.

— Известно немало примеров, когда актеры отказывались от ролей, а после выхода картины в прокат очень сожалели о своем решении. Вы сегодня не жалеете о какой-то упущенной роли?

— Не жалею, потому что тогда, в тот день, в тот год, я была совершенно другой, и я та поступала правильно. Это ведь не блажь и не каприз. Самое ужасное — оглядываться назад, сожалеть, сострадать себе. Я никогда не смотрю свои картины, в которых играла. До старости доживем — тогда будем вспоминать. (Смеется.)

— У вашей дочери Натальи Наумовой был успешный режиссерский дебют в кино. Она ведь еще и актриса?

— В прошлом году она снялась у отца в картине «Джоконда на асфальте». А в фильме «Белый праздник» по сценарию великого Тонино Гуэрры сыграла дочь великого Смоктуновского.

— А вам не хочется стать бабушкой?

— Почему же нет? Конечно. Так и будет. Наташино лето прошло в напряженном ритме: съемки каждый день по двенадцать часов. Вот сейчас кончится кино, и потом начнется другая жизнь…

«Мой любимый мачо»

— Теперь у вас маленький приемный сын Кирилл. Ваша жизнь как-то изменилась?

— Она изменилась эмоционально, потому что рядом такой кусочек счастья обитает. Мы по-прежнему много работаем, Кирилл пишет мне письма перед сном. Пока печатными буквами. Прихожу домой и нахожу чудесное послание о том, что он меня очень любит и желает, чтобы я не так часто уходила, что он меня ждет. Он мне шьет платья из бумаги, вырезает разные модели, приклеивает бантики. Он изобретает порох, вчера сделал воздушный шар с корзиной, который видел на съемках в Наташиной картине. В общем, настоящий Кулибин.

— В сад он не ходит?

— Нет, никогда в жизни он не пойдет в сад.

— Кто же им занимается?

— Няня. У него очень хорошая няня.

— И какой должна быть хорошая няня?

— Она должна быть образованным человеком, любить детей и быть доброй. Мы искали методом проб и ошибок, потому что сразу это понять невозможно. Но теперь каждый вечер мне расскажут колоссальное стихотворение наизусть и новую историю, которую Кирюша прочел самостоятельно. Еще скажет несколько фраз по-французски, а я ничего не пойму, потому что говорю только по-английски. Он — первый «француз» в нашей семье.

— Наташа, при вашей занятости удается укладывать ребенка спать?

— Удается, но он обманщик. Делает вид, что засыпает, а сам тайком включает мультик и ставит таймер. А потом я замечаю, что пульт лежит совсем в другом месте, не там, где я его оставила.

— Мальчик вам уже стал родным?

— Он родной с самого начала. Это интуиция, и больше ничего. Никакого рационального ядра. И что бы ни говорили журналисты, будто я давно хотела взять ребенка, это не так. Никаких желаний и устремлений это сделать у меня никогда не было.

— Многие люди не решаются усыновить ребенка, опасаясь плохой наследственности. Вы что-нибудь знаете про Кирилла?

— Я ничего о нем не знаю и не хочу. Мы ведь даже про себя ничего не знаем. Что ж узнавать? Это такое безумие! Ну спросите про меня! Дальше бабушки с дедушкой мне ничего не известно.

— Кто в вашей семье стал ему ближе всех?

— У Кирилла любовь ко всем, он безумно любит бабушку, которой скоро 85 лет, но папа — авторитет беспрекословный. Сын сразу подчиняется и прекращает шалить. Если скажешь: «Папа расстроится», — он тут же ответит: «Больше никогда так не буду. Я тебе обещаю!» — «Ты мужчина?» — «Да, я мужчина! Я — мачо!» Наташа его обожает, а он делает ей подарки. Вчера, например, придумал бумеранг! Не понимаю даже, откуда у него эти фантазии!

— А если он захочет найти своих родителей?

— А зачем? Его семья — это мы.

— И все-таки что, на ваш взгляд, важнее: генетика или воспитание?

— С детьми надо разговаривать и жить рядом. Они будут напитываться тобой, твоими эмоциями. Кирюша всех нас копирует. И меня, и Володю. Обезьянка такая! Он нежный, чистый мальчик — просто солнышко. Конечно, это сейчас. Тогда он не был таким. Учился улыбаться и хохотать у нас дома. Не знаю, что будет дальше. Но я с этим человечком уже два года.

— Это, наверное, жестокий вопрос, но возраст приемных родителей не помеха? Владимир Наумович уже отпраздновал солидный юбилей.

— Юбилей умеют праздновать многие люди, а совершать поступки — единицы. Я счастлива, что мой муж — человек, который всю жизнь совершает поступки.

— Усыновить ребенка не так уж просто. Люди сбиваются с ног в добывании различных справок. Вам, как известным людям, было легче?

— Я не думаю, что это сыграло роль. Очень много сейчас делается, чтобы законы были более щадящими. Конечно, есть препоны, но, если тебе это нужно, все равно будешь идти дальше. С другой стороны, есть много случаев, когда люди берут ребенка, а потом сдают его обратно. Так что, может быть, правильно, что это нелегко, потому что надо защищать права детей, которые совершенно бесправны и вообще не видели жизнь дальше забора.

— Не было искушения сказать ему, что он ваш родной сын? Можно ведь придумать красивую историю!

— Нет, а зачем? Мы познакомились, когда ему было три года. Он все про себя знает.

«Подзаряжаюсь тишиной»

— Потрясающе выглядите. Что помогает молодость сохранить?

— Я стараюсь жить с положительным зарядом, в гармонии, ничего не делая против себя, своей совести. Может быть, так счастливо сложилось, что мне не приходилось идти на компромиссы.

— Вы закрытый человек?

— Закрытый, конечно. Всегда говорю только то, что хочу сказать. Дома я открыта совершенно, а для мира закрыта. Все мы родом из детства. Мои родители всегда считали, что мои проблемы — это мои проблемы, а не проблемы других людей, что моя частная жизнь — это моя жизнь.

— Находите время для себя?

— Вообще-то я — человек, которому нужно свое пространство тишины. Как-то спросила нашего близкого друга Тонино Гуэрру, почему ему надо было уехать из Рима в маленький городок Пеннабилли. Он ответил: «Потому что тут я могу слышать, как падает снег». Ты должен возвращаться к себе. Я подзаряжаюсь тишиной, она мне нужна.

— Какая живность есть в вашем доме?

— У нас есть кот, которого мы 11 лет назад спасли с Наташей после смерти добермана нашего. Когда не стало нашего Агата, мы сказали, что больше ни одного существа не будет в доме. А кот пришел к маме на дачу осенью. Он был без шерсти, с пулей от духовой винтовки во лбу, с гнойными ранами. Мы его привезли в клинику, но там сказали, что его не вылечить. Кота спасли чудом, даже переливание крови ему делали. Он стал поправляться, и вдруг мы увидели, что он становится пушистым и синеглазым. А Володя очень не любил кошек и говорил: «У меня будут только собаки». В общем, я обещала, что отдам кота друзьям, как только мы его вылечим. И так возили его челноком из больницы на дачу. В квартире у нас он не бывал. Однажды сказала, что привезу кота только на три дня. Володя согласился. Вечером мы с Наташей затаились. Даже кот спрятался. Володя с независимым видом проходит в свой кабинет. Ночью просыпаюсь: слышу голоса и думаю, что это на нервной почве. А это Володя ласково приговаривает: «Солнышко ты мое маленькое!» С тех пор у них с Володей любовь.

— А с Кириллом?

— Кирилла кот встретил настороженно. А сын понял, что, если наступить ему на хвост, получишь лапой. Поэтому, когда видит кота, притормаживает, обходит и несется дальше. Еще лошадь у нас есть.

— И где она сейчас?

— На ипподроме стоит. Наташа снимала фильм «Год Лошади — созвездие Скорпиона». Там был потрясающий конь, белоснежный. После съемок он остался один, и его ждала печальная участь. Мы его взяли. Его зовут Кирилл.

— А со своим маленьким тезкой он знаком?

— Конечно. Сын научился подтягиваться самостоятельно и спрыгивать с лошади. Он скачет и ничего не боится. Кирюша счастлив, он живет такой наполненной жизнью. Счастье — не только строительство домов, курорты, съемки. Это ведь и еще что-то…

Елена Светлова