Шалтай-болтай
Было десять часов вечера. Мы стояли у ворот Grand Central Station , курили сигареты и тоскливо смотрели на светящуюся и пускающую клубы ванильного дыма, кофейню. Город не сбавлял обороты. Со всех сторон трещали отбойные молотки, гудели пожарники, а по тротуару ровной волной плыл устойчивый американский фак-перефак.
— Короче, идти надо, пацаны, хорош курить, — Юра перебросил рюкзак с одного плеча на другое и закусил губу.
— Куда идти?
— В офис надо звонить.
Я покачал головой.
— Ты на часы смотрел? Завтра будем звонить.
Капитан вытянул шею и недоверчиво повел глазами по небоскребам.
— А ночевать мы где будем?
— Ночевать есть два варианта где: либо на улице, либо в YMCA.
— Вай-
— Общежитие студенческое.
Юра подозрительно прищурился.
— А оно платное?
Мы с Сергеем не выдержали и расхохотались.
— Юра, где,
— Опять начинаете? — капитан заскрипел зубами, — Забыли сколько у вас денег? Я напомню — 80 долларов. А нам еще до нового лагеря добираться.
— Ну, так узнать, по крайней мере, можно? Вдруг там десять долларов всего? Или ты хочешь, как жираф, стоя спать?
— Да он в одиночке бока отлежал! — захохотал Сергей.
Юра недовольно нахмурился и сомневающе повел носом.
— Пошли, Солженицын! — я кивнул Сергею, и мы трое бодро побрели в сторону Мэдисон авеню…
На этот раз нам с общежитием явно не повезло. Взять хотя бы название — Vanderbilt. Так вполне можно было окрестить лепрозорий или, на худой конец, психиатрическую лечебницу, но, извините, клеймить таким именем ночлежку имени дружбы народов — ну просто кощунство. Да и внутри тоже — розовая плитка на стенах, стекла «морозко» на кассах и ровный, усыпляющий бдительность, гул кондиционеров. А бдительность, между прочим, была нам ой как нужна. Не знаю по какой причине, может, начитавшись статей Гайдара по макроэкономике, но руководство Vanderbilt решило поднять цены с привычных 20 до непривычных 42 долларов. Кассирша бегло пролистала наши паспорта, широко улыбнулась кариесом в правой верхней четверке и меценатским размахом руки протянула нам три бумажки, на которых мы должны были написать наши имена и адреса.
Это, вообще, давняя, времен Дикого Запада, традиция. Никто никогда ничего не проверяет, однако все посетители гостиниц, в обязательном порядке, должны ставить свою персональную закорюку в гостиничном опроснике. Настоящее имя обычно раскрывают только командировочные, параноидально коллекционирующие все квитанции об оплате, нормальные же американцы чаще всего заговорчески переглядываются и, посмеиваясь в кулак, выводят в квитанции фамилию какой-нибудь знаменитости. Воображения, как правило, не хватает. Женщины, за исключением интеллектуалок, подписываются как Дайан Сойер или как Опра Уинфри (у интеллектуалок в почете принцесса Диана: принцесса — имя, Диана — фамилия, не путать). А мужчины, в пику увлечению мачизмом, с завидным упорством выбирают какого-нибудь спортивного идола: Джо Ди Маджо или Майкла Джордана. Если хотите — можете даже провести следственный эксперимент. В любом округе любого из 50 штатов обязательно есть город… ну, скажем, Честерфилд. Не верите — посмотрите на карте. В любом, уважающем себя, городке Честерфилд есть мотель «Pleasant View». Не важно куда выходят окна мотеля — это может быть мусорная свалка или картофельная фабрика «Бергман и сыновья», — все равно мотель называется «Pleasant View». Так вот, если вы сунете портье пару долларов и он даст вам почитать гостевую книгу — вы обязательно найдете в ней автограф Майкла Джордана. Можно, конечно, предположить, что Джордан поспорил с Деннисом Родманом, что объедет все триста городков Честерфилд, но тогда возникает закономерный вопрос: по какой такой таинственной причине Джордан периодически, время от времени, возвращается в эти мотели?
Мы взяли свои квитанции и подвинулись в сторону, пропуская к кассе маленьких, раздраженных
Не знаю, какой идиот заявил, что Нью-Йорк — это город, который никогда не спит. Где он это видел? Спит Нью-Йорк… Дрыхнет касатик, да еще и храпит из каждой подворотни. Видели же в кино, наверняка, бродяг, греющих руки у горящей бочки? Классический пример — «Терминатор». Лежит вот так бомж среди мусорных баков, кутается в New York Times, никого не трогает, и вдруг трах-бах: молнии кругом, вспышки — и с неба падает голый Шварценеггер. Ну, насчет голого Шварценеггера не знаю, слава богу, не видел, а вот бомжи в подворотнях действительно зависают. Причем всё больше группами, в одиночку пускаться никто не отваживается… Страшно… А вот другой фильм — «Loser» — чистой воды надувательство. Если помните, там героиня Мены Сувари, опоздав на поезд, осталась себе преспокойно на Grand Central Station, расстелила коврик у мраморной колонны в центральном зале — и на боковую. Не ложися на бочок, придет серенький волчок… Ха! Знаем мы эти городские легенды! Сами пытались провернуть такой же фокус — не вышло. На часах полночь — как по команде из всех потайных дверей выскакивают негры в униформе и шваброй тебе под ноги: «Out! Out!». Вот вам и американская демократия. Мена Сувари, раз она знаменитость, может ночевать где только душенька пожелает, а нам — позвольте! Одна дорога… В Vanderbilt, на сеанс харакири.
Город был пуст… С трудом доехав до Empire State Building (с трудом, потому что Юра, не мигая, смотрел на счетчик и умолял нас остановить такси), мы нехотя вылезли из машины и короткими перебежками рванули к Бродвею. Тоже вот очередной миф: какой путеводитель ни возьми — черным по белому написано, что на Бродвее люди стоят в очереди за театральными билетами по 72 часа. Ну и лапша! В гробу американцы видели Эндрю Ллойд Вебера с его «Phantom of the opera», единственное, что продают ночью на Бродвее, — это белый порошок. Один такой афроамериканский коммивояжер два часа дышал нам в спину, предлагая затариться лучшим в Манхеттене крэком. Казалось бы, что такого? Посмеялся и забыл. Но нет!
Ваш Владимир Куковякин
