В Манеже Малого Эрмитажа открылась выставка «Мебель для всех причуд тела», представляющая уникальную коллекцию мебели. Значительная часть предметов — дореволюционное наследие Зимнего дворца, бывшее в личном пользовании российских императоров.
Отбирая экспонаты, кураторы решили ограничиться наименее исследованным направлением — так называемой эпохой историзма, взглянув на нее через эволюцию интерьера. Под эпохой историзма понимается обращение к стилям прошлого, ставшее модным в начале правления Николая I и сохранявшее актуальность около 70 лет.
В середине 1820-х архитекторы, словно устав от ампира, который культивировался при Александре I, стали искать вдохновения в былых эпохах. Диапазон исканий поражает. От помпейской культуры, расширившей представление об античности, до средневековой готики, от подражания версальской роскоши Людовика XIV до мотивов Древней Руси.
Лаконично и выразительно смотрится мебель по проекту Александра Брюллова из несохранившейся «Помпейской» столовой Зимнего дворца. Путешествие братьев Брюлловых по Италии и знакомство с ее археологическими памятниками принесло свои плоды. Младший написал «Последний день Помпеи», старший оформил в неопомпейском стиле императорские интерьеры и собственное жилье.
Глаза разбегаются, когда видишь причудливые формы барокко, воплощенные в контурах мягких кресел, рядом — деревянную резьбу в манере готики, придающую мебели мистический средневековый колорит. Массивные «вольтеровские» кресла здесь соседствуют с мебелью в стиле буль, который назван по имени французского мастера-мебельщика, выразившего вкусы эпохи «короля-солнце». Все это многообразие прекрасно вписалось в просторный, дизайнерски стильный зал Манежа. Предметы выставлены также на галерее, откуда открывается панорамный вид на выставку.
— Если архитектура структурирует внешнее пространство, по которому можно судить о стиле того или иного времени, то мебель очевиднее всего выражает внутреннюю организацию архитектуры, — рассказала «Известиям» заместитель заведующего отделом истории русской культуры Эрмитажа, куратор выставки Наталья Гусева. — Рассматриваемый нами период совпадает с викторианской эпохой, которая культивировала «вещный» мир. И мы попытались рассказать о том, как вещи организовывали жизнь человека.
Заглавие выставки заимствовано из повести Николая Павлова «Маскарад», написанной в 1839 году. Ее герой восторгается жилищем одной супружеской пары, «где всё дышало эгоизмом счастия» и где находилась среди прочего «мебель для всех причуд тела». Именно «причуды» приходят на ум, когда видишь канапе «сиамские близнецы» — два сросшихся кресла. Или золоченую плевательницу в форме двустворчатой раковины с жемчужиной. Или популярный в XIX веке «стол-сороконожку». Это недавнее приобретение Эрмитажа — редчайший образец 1825 года, происходящий из мастерской Генриха Гамбса.
Экспозиция складывается из платформ-островков, каждый демонстрирует тот или иной стиль. На фоне увеличенной репродукции изображения интерьера (часто попадаются знаменитые акварели Эдуарда Гау) выставлена реальная мебель. Иногда это те самые предметы, что зафиксированы художником. Например, на стуле, внешне особо не примечательном, специалисты музея обнаружили надпись «для портфеля государя», и этот самый стул с портфелем угадывается на увеличенной — сообразно человеческому росту — акварели, изображающей кабинет Александра II в Зимнем дворце.
Экспонаты снабжены цитатами из русской литературы того времени, где даются интересные описания мебели, и пояснительными надписями. Налицо просветительский характер выставки. Потратив определенное время, посетитель не будет путать шифоньер и бюро-давенпорт, зеркала трюмо и псише и узнает, в чем отличие кресел конструкции «визави» и «тет-а-тет». Но даже если не вдаваться во все эти тонкости, выставка всё равно заставит задуматься о том, как тесно взаимосвязаны наш быт и мировоззрение
