Читать Часть 1: Следуя рецепту графа
На параллельной побережью улице Витторио Эммануэле есть место, объясняющее, отчего жители города на протяжении столетий всегда ходили в чистой одежде.
Это так называемая «арабская прачечная».
Названа так, поскольку прачечная появилась здесь во времена арабского правления, которое длилось с IX по XI век.
Старинная прачечная
До этого тут были римские бани. Воды для помыва имелось в избытке.
А всё благодаря одной апокрифичной местной нимфе, звавшейся то ли Эхенаида, то ли Ксения. (Авторитетный древнегреческий историк Тимей, живший задолго до новой эры, в своей «Сицилийской истории» именует ее Эхенаидой).
Так вот, нимфа эта воспылала нежными чувствами к жившему на Сицилии отпрыску бога Гермеса, симпатичному юноше Дафнису: он ведь так прекрасно играл на дудочке и распевал собственные песенки...
Таким представлялся Дафнис древним ваятелям
Юноша ответил ей взаимностью, и счастье влюбленных сделалось полным. Хотя нимфа мимоходом поставила будущему супругу одно условие, которому он по молодости лет, видимо, не придал значения: в случае адюльтера Дафнис утратит способность видеть.
Однако во время одной из отлучек своей благоверной юноша не устоял против чар дочери здешнего правителя, которая, воспылав к нему безумным любострастием и предварительно опоив его, добилась желаемого.
Нимфа, разумеется, всё прознала, и ссылки на последнее обстоятельство изменщику не помогли (видимо, уже тогда опьянение было отягощающим вину обстоятельством): он был ослеплен, и уже не в переносном смысле, как было с прелестями его мимолетной возлюбленной, а в самом что ни на сеть прямом.
Дальше события развивались ещё более драматично. По одной легенде, он с горя бросился в морскую пучину. По другой – от ужаса окаменел и превратился в огромную скалу, доминирующую над Чефалу (об этой скале мы ещё поговорим).
Две легенды сходятся на том, что нимфа с неясным именем крайне огорчилась содеянным ею. Из её глаз слезы покатились бурным потоком (Евгений Сазонов, «Бурный поток», 16-я полоса «Литературки») – или, согласно Ильфу и Петрову, «стремительным домкратом». (Также можно вспомнить фразу одного писателя: «Слёзы покатились градом по её красивой голове»).
Как бы там ни было, но в итоге набрался целый подземный водоем.
Воды в нём вполне хватило на то, чтобы вытеснившие из Чефалу в III веке до н.э. карфагенян римляне устроили тут свои бани.
С крушением Западной Римской империи, взявшие Чефалу под контроль византийцы тоже, возможно, пользовались ими. Запаса нимфиных слез хватило и на то, чтобы захватившие эти края спустя несколько веков арабы устроили на месте бань большую прачечную.
Стиркой занимались только женщины, мужчинам вход сюда был заказан. И по сути, это стало единственным местом в городе, где хозяйки могли вдоволь наговориться вдали от мужских ушей. Обменяться новостями, посетовать на свою юдоль, просто почесать языки, а то и поделиться женскими тайнами.
Они были готовы проводить здесь долгие часы, вновь и вновь перестирывая белье. Оттого-то и они сами, и их мужья, и дети выглядели опрятными, а одежда всегда была свежевыстиранной.
Тут и сегодня можно поговорить
Какое-то время назад прачечную реставрировали. Все эти выдолбленные в чёрном камне квадратные ячейки-корыта, каменные же стиральные доски, небольшие бассейны для полоскания, мостки между ними, арки по бокам, придающие банно-прачечному комплексу облик пещеры, веерообразная лестница из ракушечника, по которой вы поднимаетесь к выходу на улицу – сегодня всё это, вкупе с легендами, в распоряжении любого гостя Чефалу.
Правда, выйдя на свет божий из этого полуподземелья, вы можете невзначай взглянуть на табличку у ворот. Лучше её не читать, если не хотите развеять флёр легенд. Поскольку в ней сообщается, что «здесь течёт река Чефалино, чья вода полезнее для здоровья, чем воды любой другой реки, чище серебра, холоднее снега».
Это была главная водная артерия города. Она всегда служила источником питьевой воды, здесь же поили лошадей. И ещё несколько десятилетий назад, пока поверх неё не построили дома и подворья, речная вода, как и века назад, использовалась и для постирушек.
Добавим, что уже чисто римское банное заведение, с каменными лавками, уютным сводчатым потолком и мозаичным полом бассейна, было обнаружено на улице Бани ди Чичероне.
Чтобы посмотреть его, вовсе не обязательно ехать в Чефалу. Оно запечатлено на полотне французского художника Жана Уэля, хранящемся в Эрмитаже.
Не исключено, что сюда (в баню, разумеется) действительно захаживал сам Цицерон (Cicero), на что намекает топонимика. Он был направлен Римом на Сицилию формально в качестве квестора, а фактически для сбора компромата на воровавшего «не по чину» сицилийского наместника Верреса, чьё лихоимство привело жителей на грань нищеты.
Цицерон очень полюбил город Чефалу, где написал значительную часть из восьми сотен филиппик, нацеленных, словно стрелы, в высокопоставленного ворюгу.
Заметим мимоходом, что имя великого оратора увековечено помимо всего в названии профессии гидов-экскурсоводов: чичероне. Ведь их речь должна быть отмечена экспрессивностью и демонстрировать многознание.
Здесь черпал вдохновение Цицерон?
Умозрительно не сложно представить, как, сидя после омовения вот на этой каменной скамье, великий оратор обдумывает свой очередной разоблачительный перл...
Не выдержав красноречия Цицерона, зарвавшийся наместник, задолго до завершения судебного разбирательства, почёл за благо «на легком катере» бежать с острова.
Чефалу с его менее чем 15-тысячным населением повезло: городок располагает удивительным музеем. Если бы сицилийцы знали такой термин, его бы назвали «краеведческим».
Скромный вход в богатейший музей
Впечатляющий раздел истории Чефалу и окрестностей, в том числе близлежащих Липарских островов, представлен каменными топорами и браслетами эры неолита, чёрно-коричневыми древнегреческими амфорами, множеством других артефактов, относящихся к незапамятным временам, богатейшей коллекцией монет начиная со времен финикийцев и карфагенян.
Высечено в глубокой древности
Многое из этого в результате археологических раскопок извлечено на свет самим создателем коллекции, возможно, самым прославленным уроженцем Чефалу – бароном Энрико Пирайно ди Мандралиска (1809-1864).
В одном из залов музея
К счастью, не стесненный в средствах, он их щедро тратил на то, что представляло сферу его интересов. А это включало не только археологию.
Неутомимый путешественник, он оказался и увлеченным малакологом – исследователем жизни и коллекционером раковин моллюсков. Их тут представлено свыше двадцати тысяч. Благодаря своим научным трудам он был признанным авторитетом в области малакологии. Науку эту еще именуют конхиологией.
Малакология
Любознательность барона, по сути, была безграничной. Он отыскивал и привозил в свой особняк антикварную мебель с изящной инкрустацией. Собрал ценнейшую библиотеку из шести тысяч старинных книг, среди которых есть инкунабулы и фолианты XVI века.
Но особое место в музее отведено собранию изобразительного искусства. Здесь немало византийских икон, полотен венецианской школы живописи XVII века, работ известных итальянских и голландских мастеров более раннего и более позднего времени.
В числе экспонатов – первое пианино
И все же особняком стоит одно произведение. И не только в переносном смысле: «Портрет неизвестного» кисти сицилийца Антонелло да Мессина установлен на специальной треноге и в гордом одиночестве встречает вас у входа.
Толстое, явно пуленепробиваемое, но не мешающее разглядывать эту удивительную работу, стекло умело освещено и, главное, со всех сторон зажато выставленными напоказ железными тисками – дабы ни у кого и мысли не возникло о похищении шедевра.
А это именно шедевр. Вы это сознаете, когда чувствуете, что не можете оторваться от картины. И вскоре понимаете: это часть диптиха, второй половиной которого является «Джоконда». Та же ускользающая и манящая улыбка, тот же загадочный взгляд. Отчего-то всплывает сладкоголосый Фрэнк Синатра: «The shadow of your smile …» – «Тень твоей улыбки…».
Таинственный «Неизвестный» старше «Моны Лизы» примерно на 35 лет: он написан в 1470 году, когда Леонардо да Винчи еще лишь осваивал мастерство живописца.
«Неизвестный» – старший брат Моны Лизы?
Антонелло да Мессина учился у мастеров Венеции и Неаполя, многое перенял у голландских художников. «Неизвестный» является самым ранним из сохранившихся портретов кисти этого выдающегося мастера. И оказался он во владении барона Мандралиска не без сложностей.
Владевший холстом некий фармацевт с Липарских островов ни за что не хотел уступать его нашему коллекционеру. Сподвигло его на продажу картины поведение незамужней дочери. Та буквально впадала в транс, когда на глаза ей попадался сардонически улыбающийся господин. Похоже, виной тому был комплекс собственной невостребованности как невесты.
Картину спрятали от нее в шкаф, который она случайно открыла. Результат: несколько надрезов в районе губ, заметных на портрете и сейчас.
Кто знает – выйди неврастеничная девица замуж пораньше, может, и не ранила бы её эта ирония в складках рта противного незнакомца, и сам бы он не был изранен порезами. Но тогда бы и мы сегодня не стояли в оторопи перед этим портретом.
Уже ради одной этой встречи с магнетической усмешкой стоит отправиться в Чефалу.
Остается добавить, что барон Мандралиска был не только коллекционером искусства, археологом и малакологом-конхиологом.
Он пользовался всеобщим уважением как филантроп – открыл и содержал несколько школ для детей местных крестьян и рыбаков.
Память о великом земляке
Оставив все свои богатства городу и наказав из его средств продолжать финансировать школы, барон удостоился высшей чести: на базе его коллекций создан музей его имени, расположенный на улице, также названной Мандралиска.
Владимир Житомирский
