Мне кажется, человек должен быть верующим или должен искать веры, иначе жизнь его пуста, пуста... Жить и не знать, для чего журавли летят, для чего дети родятся, для чего звёзды на небе... Или знать, для чего живёшь, или же всё пустяки, трын-трава.
Антон Павлович Чехов
Вера... Как многогранно это понятие... Наверное, у многих появилась в уме связка-словосочетание «вера религиозная». Это первое, что возникает в уме, когда слышишь это слово.
Несколько строк хочу посвятить вере как одной из движущих сил всего бытия человеческого...
В какой момент жизни человек обретает веру? Может уже младенцем он обретает ее и вера уже теплится в его глазах? Рассматривая свою мамочку, заглядывая ей в глаза, он уже свято верит в то, что она является «центром этого загадочного для него Света». Разве это не так?
Кто первым откликается на каждый его плач? А кто ему дает молоко, столь важный напиток в его жизни? А кто доставляет удовольствие, заменяя мокрую пеленку на сухую? Ну, конечно, это «она — мамочка!» Чуть позже, в детском саду, ребенок начинает верить и знать, что вечером его обязательно заберут домой.
Если рассматривать каждый этап жизни человека, то мы можем наблюдать, что сознание (разум) человека пронизано верой, и одно не мешает другому.
Жизнь вообще не может течь без наличия веры.
Л.Н. Толстой написал:
Человек ...всегда познает все через разум, а не через веру.
И с этим тоже нельзя не согласиться. Эти слова лишний раз подтверждают, что вера, соприкасаясь с разумом, теряется в лабиринтах сознания человека. Для того, чтобы через какое-то время всплыть, в совершенно измененном виде. Провозглашая при этом убежденность в чем-то, что не требует доказательств.
Например, мы знаем о том, сколько умов пытались протащить через разум понятие о христианской вере, разложить по полочкам, представить ее в каком-либо образе, провозгласить наконец: «да, вера имеет право на существование!»
Да, имеет, но человек до настоящего времени до конца так и не познал природу веры, в том числе и христианской.
Будучи подростками, часто ли мы задумывались над тем, чему мы верили на тот момент? Мы просто учились, общались, ходили в кино, занимались спортом.... То есть жили, причем активно. «И где же тут вера?» — спросите вы. Да она сплошь и рядом!
Информацию из учебника литературы, нашпигованного биографическими данными, понятиями о жанрах и стилях и изучаемого нами с пятого по десятый класс, мы должны были принять на веру.
Уроки физкультуры должны были нам подарить «здоровый дух в здоровом теле!» Нам еще не было понятно, что крепкое здоровье, природой дарованное, с годами может подорваться и поэтому нужно было принять на веру, что занятия физкультурой отсрочат болезни или навсегда покинут наше тело.
Вера на каждом шагу настолько проникала в нашу жизнь, что мы в большинстве своём не задумывались над этим.
Вера в победу на соревнованиях была? Была, конечно! А вера в то, что друг никогда не подведет? Да это вообще — постулат! По-другому и быть не может. Да вот она, неосознанная святая вера для нас — в интересную жизнь, в счастливое будущее, а как же иначе?!
А чего стоит вера больного человека в чудесное исцеление?! Вера может многое.
Вера руководит миром и всеми нами.
А когда же, когда мы начинаем о ней думать осознанно? Может, в тот момент, когда нас принимали в пионеры? Атеизм (отрицание существования Бога) вбивался в наши головы на протяжении десятилетий. И пионер не мог, не должен был верить в существование Бога.
Вот тут-то и начинает закрадываться мысль:
А может, Он есть?
Мама одноклассницы была верующим человеком. Она запретила вступать дочке в ряды пионеров, оттого стала почти изгоем. Катастрофа! Этого не может быть! А нам было интересно — этой девочке мама также запрещала смотреть телевизор?!
Для нас тема веры в Бога была вообще запретная. Но ведь вы знаете — запретный плод сладок. И вот тут, вероятнее всего, был тот самый толчок к размышлениям о вере в Бога.
Думать молча никто не запрещает.
Слушая своих бабушек, мы понемногу набирались знаний о грехе, о крещении, о необходимости ношения крестика, и о многом другом, что касается веры в Бога. Это были зачатки нашего «ликбеза» о религии.
И мысли, как наваждение, роем в голове, и масса, масса вопросов. Как же Боженька может видеть грехи? А как он разделяет людей на хороших и плохих?
Литературы на эту тему в свободной продаже не было. Не было ее и на полках в библиотеке. Она практически была под запретом. Тогда у меня, у 10-летней девочки, появилась своя теория о градации.
У человека, который плохо относится к людям, ворует, убивает, взгляд должен быть тяжелым (по моему глубокому убеждению на тот момент). И физически он тоже должен быть тяжеловат. И когда Боженьке нужно определить какой это человек — плохой или хороший, — он кладет его Душу на весы. А Душа у этого человека тяжелая от его мыслей и деяний.
У человека, который живет по заповедям Божьим, живет честно, с любовью относится ко всем людям (старается, по крайней мере) Душа легкая. И Боженька видит — у кого легче Душа, тот и хороший.
Подчеркиваю, это было мое детское понимание градации. Каково было мое удивление, когда по прошествии десятка лет, я нашла в журнале «Свет» ( был такой замечательный журнал, в нем печатались интереснейшие статьи понемногу обо всем) ответ на вопрос о небесной градации людей на плохих и хороших. И мое подростковое понимание почти совпало с научным.
Разница была в том, что я тогда не понимала, что речь идет об энергиях, испускаемых человеком. Тяжелая, черная, отрицательная энергия и светлая, положительная. Естественно, светлая, положительная была намного легче.
О вере в Бога практически не с кем было поговорить. Однажды я «пытала» мамочку вопросами о Боге. Единственное, что она сказала:
Ты громко об этом не говори. Если хочешь — верь. Я не знаю, есть Он или нет...
Но в трудные минуты жизни мамочка шептала про себя своими словами молитвы (тексты молитв тоже передавались из уста в уста или переписывались в тетрадки). И я понимала, что мамочка верила в существование Бога. Отец вообще никогда на эту тему не разглагольствовал,
Лада Иванова
