Я чувствую себя Андреем Губиным.
Возможно, кто-то из вас, дорогие читатели, ещё помнит этого популярного в девяностых певца? Особенно люди старшего возраста, моего поколения.
Некоторое время назад он напомнил о себе, дав большое интервью, кажется, «Комсомольской правде». Видеозапись этой беседы можно найти на YouTube.
Судя по манере поведения господина Губина, по его жестам, мимике, ныне он явно страдает от расстройства психики. Я не психиатр и диагноз ставить не вправе, но дипломированные специалисты, комментируя то интервью, данную точку зрения подтверждали.
Одна из навязчивых идей Андрея Губина — бред преследования, выражающийся, например, в словах о том, что, куда бы он ни переселился, куда бы ни переехал, — всюду его как будто преследует какая-то строительная бригада, которая тут же начинает где-то неподалёку ремонт, стоит ему сменить очередное место жительства.
«Мне говорят, что это всего лишь совпадения, но я думаю: ребята, а не слишком ли много как-то совпадений вокруг?» (цитирую Андрея Губина по памяти)
Когда твои соседи делают, кажется, какой-то бесконечный ремонт, с небольшими перерывами, через некоторое время ты начинаешь осознавать, что чувствует бедный певец…
«У нас была любовь, а теперь — ремонт», — пел когда-то покойный Пётр Мамонов.
О чём говорит это фраза? С одной стороны, о противопоставлении любви и ремонта, а с другой — о том, что «ремонт» становится понятием как бы одного уровня с «любовью», чем-то настолько же глубоким и философским, приобретает уже характер некоей идеи. И если любовь (с огромными оговорками, конечно) часто рассматривается как нечто положительное, приносящее вдохновение, радость и прочие позитивные эмоции, то ремонт, по смыслу этой антитезы, оказывается носителем других значений: чего-то трагического, возможно, даже неотвратимо-фатального… Чем-то, во что любовь, согласно гегелевскому закону единства и борьбы противоположностей, неминуемо переходит при своём диалектическом развитии…
Но мы немного углубились в философию. Опустимся с метафизических высот и посмотрим, какие образы и ассоциации может вызвать порой феномен ремонта…
Когда ты возвращаешься с работы после ночной смены, то пребываешь в некоем изменённом состоянии сознания, вызванном депривацией сна. И тут начинается то, что вынесено в заголовок этой заметки.
Возможно, так влияет на тебя изменённое состояние психики… Но вдруг в нестройном, будто бы хаотичном гуле «инструментов» ты начинаешь слышать… дивную музыку!
Особенно интересный экспириенс был сегодня утром, тоже после ночной смены… После увертюры индустриального трио или квартета (точное количество «музыкантов» не помню) на сцене остались две «болгарки». Я не специалист, но, кажется, именно так называется этот строительный инструмент с весьма характерным звуком и милым моему сердцу названием… Милым потому, что напоминает о любимой Болгарии.
Огненный экстаз. Вероятно, именно так работает «болгарка»
И вот зазвучал дуэт. Индустриальный дуэт двух «болгарок», в котором моему воспалённому сознанию почудилась некая драматургия. Это был как будто бы диалог, но диалог очень напряжённый, в котором кипели страсти, как будто бы одна «болгарка» что-то с жаром, проникновенно утверждала, а вторая не менее проникновенно оспаривала эти утверждения…
Как если бы, например, Яго, со всей силой красноречия, убеждал Отелло в неверности Дездемоны, а болгарский мавр… то есть просто мавр… отказывался в это верить.
Дуэт становился всё более напряжённым и драматичным, усиливаясь в страстном крещендо, — и вдруг всё смолкло… Наступила тишина. Катарктическое очищение сняло все противоречия и заставило умолкнуть полыхавшие страсти…
Впечатление было воистину незабываемым. Ощущение трагической неизбывности нашего бытия ещё долго не оставляло меня после прослушивания. И я подумал: какая чудесная была бы музыкальная идея — сделать дуэт двух «болгарок» — для легендарной немецкой группы Einstürzende Neubauten… Особенно для раннего периода их творчества, когда ещё в их музыке было меньше мелодизма и больше брутальных звуков всяких железяк…
Но Einstürzende Neubauten — группа немецкая, а мы говорим о «вечном ремонте» как российской идее. И такое впечатление порой действительно возникает, когда узнаёшь не только из слов Андрея Губина, а и от собственных коллег по работе, что они сталкиваются с той же проблемой… Когда и их соседи, заканчивая один ремонт, как будто бы сразу же начинают новый… И вся жизнь превращается в какой-то трагично-неизбывный «вечный ремонт», окрашивающий и без того не слишком радостную для многих российскую экзистенцию в ещё более мрачные тона…
Но поэт и мыслитель, благодаря своему эстетическому чувству, способен и в этом вечном гуле пилящих, дробящих и режущих инструментов отыскать гармонию!
И эта способность услышать «симфонию в стиле «индастриал» — одно из тех качеств, что даёт в этом тягостном существовании облегчение…
Пока Смерть не заберёт нас туда, где будет царить ничем не нарушаемая вечная тишина!
Дмитрий Манченков
