Судьба дневника
Этот дневник отличается одним весьма необычным обстоятельством: он дважды трофейный! Так что не стоит удивляться тому, что обнаружился он в 148-й — «трофейной» — описи фонда «Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба» в Государственном архиве Российской Федерации.
Последняя запись в дневнике — за 19 октября 1941 г. А уже 20 октября в «Журнале боевых действий» Группы армий «Центр» читаем:
«2-я танковая армия продолжила зачистку территории вокруг Брянска. Во время одной из акций по зачистке 56-я дивизия в бою с разрозненной частью противника ликвидировала командующего 50-й русской армией генерала Петрова, члена Верховного Совета, и нескольких офицеров его штаба».
Обложка перевода дневника из военного архива Германии
Так или иначе, но первыми дневником завладели немцы, найдя его в планшетке или в кармане убитого. Сопутствующая переписка и архивные материалы позволяют восстановить последующую судьбу дневника. Его отправили в военную контрразведку (отдел «1c») 2-й танковой армии генерал-полковника Х. Гудериана. Там его перевели на немецкий язык и 1 ноября представили штабу Группы армий «Центр» уже как «Дневник И.С. Шабалина».
Но мало того что дневник попал к немцам, все гораздо хуже: они его перевели, прочли и — сочли интересным трофеем! 3 ноября 1941 года, уже на немецком языке, он был разослан штабом 2-й танковой армии Гудериана по боевым частям, поскольку «…дает интересную картину настроения командующего 50-й армией генерала Петрова и его ближайшего окружения во время битвы за Брянск и характерен для боевого духа противника.
Он показывает, что трудности управления войсками и напряжение войск у противника значительно больше, чем у нас. Дневник следует использовать в работе с войсками».
Но уже 18 декабря 1941 г. один из этих экземпляров был «отбит» 1-м гвардейским кавалерийским корпусом генерал-лейтенанта П.А. Белова (см. донесение начальника Особого отдела НКВД армии капитана госбезопасности Панкратова начальнику особого отдела НКВД фронта комиссару госбезопасности 3 ранга Цанаве от 3 февраля 1942 г., а также сам дневник — по-немецки и в обратном переводе на русский). Тогда пришел черед уже советских контрразведчиков удивляться и разбираться, что тут к чему, переводить дневник с немецкого обратно на русский (sic!) и внимательно изучать приоткрывшиеся им створки судьбы автора.
Записка о пересылке переводов дневника внутри НКВД в 1942 году
Судьба автора
Автором этого удивительного дневника был Иван Савельевич Шабалин, майор НКВД, что в армейской табели о рангах соответствует званию генерал-майора.
Родился он в 1902 г. в деревне Яморка Яранского уезда Вятской губернии. C 1926 г. — в партии, с 1929-го — в органах. С 1935 г. — в Управлении НКВД по Ленинградской области, приказом № 308 от 20 декабря 1937 г. был награжден оружием «за самоотверженную работу по борьбе с контрреволюцией», то есть за усердие в Большом терроре (сообщено А.Я. Разумовым).
С 7 января 1940 г. он в НКВД Бурят-Монгольской АССР: сначала замнаркома НКВД, а с 19 ноября — нарком. С 26 февраля 1941 г. — нарком уже НКГБ Бурят-Монгольской АССР, в каковой должности оставался по 12 июля 1941 г. После чего был вызван в Москву, в распоряжение центрального аппарата НКГБ СССР. Через месяц, 12 августа, получил назначение на должность начальника Особого отдела 50-й армии, входившей в состав Брянского фронта.
Иван Шабалин
С отъезда из Улан-Удэ, собственно, и начинается шабалинский дневник, точку в котором спустя всего пару месяцев поставит сама смерть.
Тут поразительна не только экстраординарная «трофейная» история, но и самый факт ведения дневника особистом. Небезызвестная склонность истории к иронии проявилась тут сполна: ведь именно особые отделы были призваны «особо», то есть тщательно и строго, следить за тем, чтобы никто в действующей армии не вел никаких дневников, мотивируя это ровно тем, что и произошло с дневником самого Шабалина: ведь записи могут попасть к врагу, а тот использует их против нас!
Но в своем случае Шабалин, видимо, этих рисков не видел, а твердо полагал, что с ним-то уж ничего не случится. Ну а если случится, то кто-кто, а он-то, майор НКВД, всегда успеет уничтожить дневник и пустить себе пулю в лоб.
Нехитрая мысль о том, что человек не просто смертен, а внезапно смертен, так и не посетила его — до самой смерти.
Однако — и случилось, и внезапно, и не успел!
Командарм Петров
Дневник Ивана Шабалина обрывается 19 октября 1941 года. На следующий день Шабалин встретился с командармом Петровым, вскоре после чего, около 16.00, оба они погибли где-то к северу от Карачева, между Карачевым и Пасекой. Голынка, Газеновка, Мылинка — последние из упоминаемых в дневнике деревень. Дневник начальника Особого отдела попал в руки врага.
Похоронен Шабалин, согласно данным ОБД «Мемориал», в братской могиле на военном кладбище города Карачева Брянской области.
Судьба армии
Для понимания содержания и военного контекста дневника полезно напомнить о том, что Брянский фронт под командованием генерал-лейтенанта А.И. Еременко был создан 16 августа 1941 г. и состоял всего из двух армий — 50-й (под командованием генерал-майора М.П. Петрова) и 13-й (под командованием генерал-майора К.Д. Голубева). 26 августа во фронт влили еще две армии — 3-ю (под командованием генерал-майора Я.Г. Крейзера) и 21-ю (под командованием генерал-лейтенанта В.М. Кузнецова). Войскам Брянского фронта противостояли 2-я танковая армия Гудериана и части 2-й и 4-й армий группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока.
В результате плохо подготовленной контрнаступательной Рославльско-Новозыбковской операции, проводившейся с 30 августа по 12 сентября, целью которой мыслился разгром Гудериана, Брянский фронт попал в жернова немецкой операции «Тайфун» — наступлений на Брянском и на Вяземском направлениях, и в начале октября оказался разгромлен сам. Именно об этом запись в шабалинском дневнике за 6 сентября:
«Армия не является такой, какой мы привыкли представлять ее себе на родине. Громадные недостатки. Атаки наших армий разочаровывают».
Немцы захватили Орел и Брянск и вплотную подошли к рубежам Москвы с запада и юга, причем большая часть войск Брянского фронта оказалась в клещах. При этом в своеобразных тисках оказались и немцы: привычные к отличным французским шоссе и весьма приличным польским дорогам, здесь, в центральной суглинистой России, Гудериановы лихачи столкнулись на проселочных грунтовках с отчаянным сопротивлением старейших русских генералов — Непогоды, Грязи, Распутицы и Бездорожья (да и пятый, Мороз, тоже уже подтягивался). Дневники боевых действий войск и письма немецких солдат домой изобилуют сетованиями на непролазность дорог, заставляющую танкистов не спускать рычаг с первой передачи. Застрявшие по рессору грузовики и легковушки, подваживаемые под их колеса лесины и толпы солдат или подручных крестьян, истово толкающих машину под обстрелом комков грязи, — одни из популярнейших мотивов в аккуратных семейных фотоальбомах бывших фронтовиков.
Брянский фронт. Источник: РИА Новости
Собственно, «генералы» эти не щадили и своих.
ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ 10 ОКТЯБРЯ
«Мы спали вчетвером в одной автомашине. Очень холодно. В 7 часов встали. Идет снег, он падает большими хлопьями. Мы позавтракали из старых запасов, случайно достали кипятку и хорошо согрелись. В 11 часов мы выехали в район Хвастовичи. По дороге двигается масса автомашин и людей. Грязь непролазная; вся дорога превратилась в тягучее тесто»
Но свои привычнее, и предпринятый Брянским фронтом прорыв из окружения увенчался успехом и задержал наступление Гудериана к северо-востоку от Орла. А к 23 октября все три армии вырвались из окружения и заняли оборону на новых рубежах.
Но какой ценой!
От 50-й армии осталось лишь 3% артиллерии и около 10% личного состава.
Около 90 тыс. человек (sic!) погибли! Среди них и командующий армией Петров (а его 7 октября по ходу операции назначали еще и командующим фронта!), и начальник ее Особого отдела, то есть автор дневника.
Бои под Брянском. Фотохроника ТАСС
Шабалин фиксирует этапы общеармейского коллапса, детали быта и психологические нюансы переживаний автора, но он почти не показывает свою личную работу. А «работы» у начальника Особого отдела окруженной и отступающей армии было выше головы: заградотряды, аресты, допросы, расстрелы… Ведь недаром командарм спрашивал его о количестве расстрелянных, как недаром и то, что кадры особистов набирались из матерых энкавэдэшников!
Сама эта фраза все же нуждается в пояснении. С начала войны изменниками-военнослужащими, как подлинными, так и мнимыми, занимались органы так называемых Третьих управлений наркоматов обороны, Военно-морского флота и НКВД. Постановлением Государственного комитета обороны № 187сс от 17 июля 1941 г. эти органы были преобразованы в Особые отделы, а само «3-е Управление» — в Управление Особых отделов. Уполномоченные Особотдела в полках и дивизиях (так называемые «особисты») получали тем самым двойное подчинение — кроме своих Особых отделов, они одновременно подчинялись комиссарам полков и дивизий. Главной задачей Особых отделов на период войны являлась борьба со шпионажем и предательством в частях Красной Армии и ликвидация дезертирства непосредственно в прифронтовой полосе. Для этого им предоставлялось право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и право их расстрела на месте. В их распоряжение придавались даже свои вооруженные отряды из войск НКВД.
Это чрезвычайное право было еще раз закреплено в печально знаменитом приказе «Ни шагу назад!», он же приказ № 270 Ставки Верховного главнокомандования Красной Армии, выпущенном 16 августа 1941 года аж за семью (sic!) подписями — Председателя Госкомитета обороны Сталина, его заместителя Молотова, маршалов Буденного, Ворошилова, Тимошенко и Шапошникова, а также генерала Жукова. Он был подтвержден директивой № 30126 Ставки от 12 мая 1943 года, сообщавшей в войска о переходе на сторону врага бывших высокопоставленных советских военных — командующего 28-й армией генерал-лейтенанта В.М. Качалова, командующего 2-й ударной армией генерал-лейтенанта А.А. Власова, командующего 12-й армией генерал-майора П.Г. Понеделина и начальника штаба 19-й армии генерал-майора В.Ф. Малышкина (позднее выяснилось, что Качалов погиб в бою, а Понеделин хотя и попал в плен, но к Власову не присоединился).
Согласно приказу № 270, все командиры и политработники, сдавшиеся в плен, рассматривались как дезертиры, а их семьи — как заложники. В случае поимки их надлежало расстреливать на месте перед строем, а их семьи подлежали аресту (семьи не-дезертиров, а просто попавших в плен лишались всякой государственной поддержки).
И угрозы эти не были пустыми. В справке, представленной зам. начальника Управления Особых отделов НКВД комиссаром госбезопасности 3 ранга Мильштейном наркому Берия, сообщалось, что
по постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 221 чел., из них перед строем — 3321 чел.
(Российский государственный архив новейшей истории). Не стоит сомневаться: есть в этих циферках и шабалинский «вклад».
30 сентября, отмечая случаи дезертирства на оккупированную врагом территорию, Шабалин обратил особое внимание вот на что:
ЗАПИСЬ ИЗ ДНЕВНИКА ОТ 30 СЕНТЯБРЯ
«Почти весь состав армии подобран из людей, родина которых занята немцами. Они хотят домой. Бездеятельность на фронте, отсиживание в окопах деморализуют красноармейцев. Появляются случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. Противник ведет слабый минометный огонь. Он укрепляет передовые позиции отлично. Мы живем в землянке. Бывает немного холодно, особенно по утрам.Вчера 29.9.1941 г. меня вызывал командующий армией на командный пункт. Был чрезвычайно интересный разговор о политико-моральном состоянии войск и наших мероприятиях. Ночью я возвратился в свою землянку, без света, в ужасной темноте. Я возвратился очень расстроенным. Дела идут плохо. Знает ли Москва действительное положение на фронте?
На пути через колхозные поля видно много хлеба, собранного в скирды и копны. Сколько добра пропадает! Становится страшно. Некоторые красноармейцы собирают рожь для лошадей. Копают себе картофель и заготавливают дрова».
Назавтра — в этой же связи — «самокритика»:
ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ ОТ 1 ОКТЯБРЯ
«В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо.Хорошим уроком будет для нас происшедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й стрелковой дивизии. Позорно, что мы проспали, и расследование дела не приносит необходимого результата.
Вывод: Положение 50-й армии неблестяще. Она состоит почти целиком из людей, родственники которых находятся в областях, занятых противником»
Убитый под Брянском солдат вермахта. Источник: РИА Новости
Но в тот же день — и позитивный импульс: прилет из Москвы заместителя начальника Управления особых отделов НКВД СССР Федора Яковлевича Тутушкина (1900‒1959) и начальника Особого отдела фронта Павла Георгиевича Бегмы (1902‒1975).
ШАБАЛИН — О ПРИЕЗДЕ ВЫСШИХ ЧИНОВ
«Это дало хороший толчок…От нас и от командования требуются жесткие мероприятия. Многие военные инстанции и часть нашего аппарата работают все еще, как в мирное время. Этому благоприятствовало еще и то, что армия почти два месяца находится в обороне и ведет только артиллерийский, минометный и пулеметный огонь и то лишь периодически и очень слабо. Ночью люди на передовых позициях обороны спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню.
Это не война, а пародия. Нет никаких активных действий, атак, и из-за этого среди красноармейцев возникают нездоровые проявления.
Сегодня я провожал «москвичей». Возвратился в свою землянку и пишу эти строки при свете свечи. Душа болит, настроение отчаянное. Все же нужно положение немедленно восстановить, и это надо сделать любой ценой...»
Последний месяц жизни Шабалина — в дневниках
3.X.1941 г. Я спал в землянке. Встал в 7.30. Кричат, что прибыл тов. Колесников. Я поехал поэтому во второй эшелон. Мы обменялись мнениями о наступлении противника. Позорно, что враг снова одержал победу, прорвал позицию 13-й армии, занял г. Кромы, находящиеся в 30 километрах от Орла. Отрезает нас. Занял на нашем участке фронта несколько деревень. В 12.00 мы выехали на участок 258-й дивизии, где провели 2 часа, чтобы затем вечером возвратиться в Т. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделение связи работает плохо. Штаб то же самое.
Офицер на Брянском фронте. Источник: РИА Новости
В тылу сидят трусы, которые уже приготовились к отступлению. О боже, сколько льстецов здесь. К. говорит, что в Орле НКВД уже эвакуируется. Но от нас до Орла еще 150 километров!
Что за путаница, что за беспомощность! Если бы была здесь твердая рука! Хорошо продуманный штурм — и немцы побегут без оглядки. Их силы в сравнении с нашей армией, видимо, истощены, и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью. Еще 1.X.41 г. у нас появился один немецкий солдат и заявил:
«Завтра мы атакуем вас по всему фронту».
Он видел в нашей армии силу, однако эта сила задрожала и дала противнику возможность форсировать безнаказанно Десну в нескольких пунктах…
4.X.1941 г. Рано утром я с товарищем К., который прибыл ко мне из деревни Т., пошел к Петрову. Мы сидели около 2-х часов и обменивались нашими мнениями о ходе немецкого наступления. В 12.00 часов мы выехали в автомашинах в Дятьково…
В 22.00 я поехал в лес и говорил с командующим армии — генерал-майором Петровым об обстановке. Он сказал, что фронт не может здесь больше помочь, и спросил меня:
«Сколько людей расстреляли вы за это время?»
Что это должно означать?
Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может быть, тогда будет легче.
Перспективы войны далеко не розовы, так как противник вогнал мощный клин в наш фронт. Но у нас, как всегда, потеряли голову и не способны ни к каким активным действиям.
Бои под Брянском. Источник: РИА Новости
5.X.1941 г. <…> В 11 часов я поехал на участок 260-й стрелковой дивизии, беседовал с начальником штаба, спал во втором эшелоне, заблудился и попал на передовые позиции к одному из наших батальонов. Я нашел второй эшелон в д. Орменка, побрился и помылся. С начальником Особого отдела тов. Клейман пошел обедать. Обед был отличный, обслуживание тоже. Дивизия отошла очень немного, они имеют большие потери, против 260-й дивизии противник сосредоточил 3 дивизии. Немцы идут в атаку во весь рост. Наши солдаты буквально косят их. 4.X.41 г. вступили в действие наши танки и после выполнения своей задачи возвратились в д. Шимятино, где подверглись бомбардировке. Дураки, поставили их в кучу и не замаскировали.
Выводы: Дивизия дерется отлично, красноармейцы храбры… Немецкие солдаты имеют только куртки, они снимают с убитых красноармейцев шинели и носят их. Для отличия они отрезают рукава до локтей…
6.Х.1941 г. В 9.00 утра К. возвратился с фронта. Он говорит, что штаб переехал. Остались военный совет и оперативный отдел. Особый отдел полностью отрезан. Он (К.) возвратился поэтому к нам. К. был там около 2-х часов, он говорит, что он едет в штаб фронта. У него болит сердце. Я не советовал ему ехать, затем я ему сказал: «Ну поезжай, только вечером возвращайся обратно».
Мы обменялись затем мнениями относительно сегодняшнего дня. В 15.30 часов сообщили, что танки противника окружили штаб фронта. Происходит стрельба. Затем нет никаких известий из штаба фронта. Около 17 часов танки возвратились в город. Об этом сообщили нам во время обеда. Второй эшелон уехал на велосипедах в деревню Гололобовка. Вечером разведка донесла, что в Брянске 6 танков и 5 или 6 автомашин с пехотой. Брошено 2 полка, чтобы изгнать противника из Брянска. Имеется противотанковое орудие. Пехота 154-й дивизии еще не прибыла. Брянск горит, мосты через Десну не взорваны. Противник проявляет оживленную деятельность. Гвардейский дивизион уехал в распоряжение командира 290-й пехотной дивизии. Паники нет, но состояние нервозное.
В 5 часов. Я остался в землянке, автомашина готова к отъезду. Жаль товарища К. Весьма возможно, что он наткнулся на танки противника. У него было такое предчувствие, и он не находил себе места. Генерал принимает предварительные решения. Ждет указания из Москвы. Взять армию с фронта нельзя, так как слева 3-я и 13-я армии, которые могут попасть в тяжелое положение. Неизбежность окружения всего фронта, а не только нашей армии, очевидна. Стрелковые дивизии удерживают первоначальный участок обороны. Командование фронта в лице начальника штаба — генерала Сахарова и командующего фронтом Еременко уже приказало отвести дивизии на второй участок обороны. Они, однако, это распоряжение сами изменили. Руководство штаба фронта в течение всего времени немецкого наступления потеряло управление и, вероятно, потеряло голову. Было бы гораздо лучше предоставить армии возможность самостоятельных действий. Снабжение боеприпасами проходит с перебоями. 5.X.41 г. в Брянске было около 100 поездов. Удалось еще отправить их куда-нибудь. По сообщению начальника тыла, осталось приблизительно 130 тонн горючего, но сколько осталось на отдельных участках железной дороги, неизвестно.
7.X.1941 г. Я встал очень рано. На фронте не произошло никаких существенных изменений. Дивизии удерживают свои позиции. Идут бои за городом Брянском. Оба наши полка 154-й дивизии отражают наступление врага. В 6 часов вечера противник занял большую часть Брянска. Имеется решение менять командный пункт. В 18 часов мы покинули г. Брянск, согласно приказу об отходе. Итак, мы оставим также г. Орел. В 18 часов мы выехали с оперативной группой на 3-х автомашинах в район тыла в деревню Огерь и прибыли туда в 24 часа. Расстояние составляет только 40 километров. Вокруг нас паника и слухи всякого рода. Мне было больно оставлять свою землянку. Здесь, в лесу, мы прожили больше месяца и чувствовали себя на этом месте, так сказать, по-домашнему.
Ничего подобного поражению Брянского фронта история еще не видела. Противник подошел сзади и окружил почти 3 армии, т.е. по меньшей мере 240 тысяч человек, которые занимали область размером приблизительно 600 км по кривой линии обороны. Прибыл приказ из Москвы руководству штаба: «Весь фронт должен отойти».
Громадные усилия, кажется, начнется бегство людей. Последние дни мы не видели ни одного нашего самолета. Мы сдавали города почти без боя.
Командование фронтом потеряло руководство с первых дней немецкого наступления. Говорят, что эти глупцы уже изъяты и отправлены в Москву.
Отступление! Все усилия, которые были приложены для укрепления оборонительной зоны, оказались напрасными. Гигантские усилия! Эту линию используют немцы, если мы их погоним назад. Командование фронтом 6.X.41 г. передано Петрову.
Интересно отметить следующее. Я прихожу к Петрову, он говорит:
«Ну меня тоже скоро расстреляют».
«Почему же?», — спрашиваю я его.
«Да, — говорит он, — меня назначили командовать всем фронтом».
Я отвечаю: «Если Вас назначили, то Вы должны браться за дело и стремиться к победе».
«Ну да, но ты видишь, однако, в каком положении находится фронт и его армия. Я еще не знаю, что осталось от этих двух армий (3-я и 13-я) и где они находятся».
9.X.1941 г. Встал в 8 часов, спал плохо. В 9 часов выехал на командный пункт, видел Петрова и Шляпина (член Военного совета фронта, бригадный комиссар. — П. П.). Узнал, что второй эшелон за ненадобностью уехал, так как иначе он мог попасть в плен. Весь день кругом стреляли, непрерывно летали над нами самолеты. Ночью выпал небольшой снег. В 8 часов вечера был зажжен артиллерийский склад. Была ужасная канонада; было видно гигантское пламя, я вышел из лесу в поле, чтобы посмотреть этот фейерверк. Это красиво. Ночь темна, идет маленький дождик.
Мать укрывает ребенка под артобстрелом. Брянский фронт. Источник: РИА Новости
10.X.1941 г. …В деревне Слобода мы остановились. Я встретил Никонова из 217-й стрелковой дивизии, он мне сказал, что их потери в людях составляют 75%, потеряна также часть вооружения.
11.X.1941 г. Мы переночевали в деревне Березовка. В 10 часов утра пришел товарищ И. и сообщил, что в деревне Огорь 9.X.1941 г. был убит товарищ Миша Чернецов, при взрыве бомбы. Мне очень жаль этого симпатичного человека. Его похоронили около школы у липовой аллеи.
В час 30 мин. немцы начали обстреливать поле вблизи штаба из минометов. Штаб армии уехал в беспорядке в Авдеевку. На дороге уже господствовало беспорядочное нагромождение автомашин; над нами кружились 4 немецких самолета, дважды мы останавливали нашу машину; самолеты летали очень низко, кругом стреляли зенитки, но напрасно. Самолеты не сбросили бомб, это было странно, но, вероятно, они не имели их с собой. Положение для армии печально; где тыл, где фронт, трудно сказать. Кольцо, в котором находится армия, суживается. Обоз армии — этот груз, все колонны тянутся туда. Армия терпит значительные потери в людях и материалах.
12.X.1941 г. В 5 часов утра мы прибыли в деревню Буяновичи.
Немедленно позавтракали, я выпил стакан водки и лег спать в машину. В 10 часов утра меня разбудили. Оказалось, что в то время, когда я спал, немецкие самолеты сбросили 4 бомбы и обстреляли деревню из пулеметов. Одна хижина горит. Два человека из санитарного батальона убиты. Я брился во время стрельбы из пушек и пил чай.
Население в этих деревнях принимает нас не очень дружелюбно. Это нужно отметить.
Минометы противника ведут огонь. Я послал в штаб, чтобы узнать, как обстоят дела. В час 30 минут противник начал вести сильный минометный огонь. Штаб быстро отправился в направлении на Фроловку. Прибыв на кладбище, я остановил машину, затем стал у края кладбища, наблюдал огонь вражеских минометов и беспорядочное бегство штаба армии. Двигалось приблизительно 1000 машин в 3 ряда.
Командующий армией проехал мимо и показал рукой на лес. Мы сели в автомашины и уехали [в лес,] находящийся в одном километре от деревни Б. Мы собирались ехать в направлении деревни Ф. В лесу я остановил машину и приказал ехать к переправе через Москву. Я сам шел пешком через лес. Когда я прибыл к переправе, то встретил товарищей Едукова, Зайцева и Шляпина. Мы остановились у переправы и наблюдали восстановление дороги. Наши машины были уже на той стороне. Внезапно прибыло 3 кавалериста и сообщили, что там немцы. Одновременно нас начали обстреливать из легких пулеметов и минометов. Возник беспорядок. Наши солдаты начали стрельбу; я и С. медленно отошли в глубь леса. Вокруг нас свистели пули и осколки гранат. Я потерял весь оперативный состав, блуждал до вечера. Стрельба прекратилась. Командующий, члены Военного совета и начальник штаба выехали, их не было больше в лесу. Вечером я получил приказ: ночью отойти в деревню Нехочи. Настроение мрачное. Мы были близки к тому, чтобы прорваться. Немцы были изгнаны из деревни Ф. И теперь мы должны снова идти во внутрь кольца, которое, конечно, станет еще уже.
14.X.1941 г. Противник оттеснил нас в кольцо. Непрерывная канонада. Дуэль артиллеристов, минометчиков и пулеметчиков. Опасность и ужас почти целый день. Я уже не говорю больше о лесе, болоте и о ночевке. С 12-го я не спал. Со 2-го октября я не читал ни одной газеты.
15.X.1941 г. Это ужасно, у меня кружится голова; трупы, ужас войны, мы непрерывно под обстрелом. Снова я голоден и не спал. Я достал фляжку спирта. Я ходил в лес на рекогносцировку. У нас полное уничтожение. Армия разбита, обоз уничтожен. Я пишу в лесу у огня. Утром я потерял всех чекистов, остался один среди чужих людей. Армия распалась.
16.X.1941 г. Я переночевал в лесу. Уже три дня я не ел хлеба. В лесу очень много красноармейцев. Командиры отсутствуют. В течение всей ночи и утром немцы обстреливали лес оружием всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пошли на север. Стрельба продолжалась. На отдыхе я помылся. Мы достали продуктов питания и сварили обед. Я нашел для себя маленькое одеяло, полевую фляжку и сумку. С утра идет дождь. Затем дождь перешел в мокрый снег. Мы промокли до нитки. Нас мучает ужасная жажда, мы пьем болотную воду. Под вечер мы пришли к деревне К. Адский холод, сыро. Мы построили палатки, разожгли огонь, высушили одежду, пошли вчетвером в колхоз и достали соломы. Мы спали очень беспокойно. На дороге мы видели немецкий обоз, пропустили его мимо. Наткнулись на мертвых красноармейцев. По пути лежат кучи брошенных противогазов и касок.
17.X.1941 г. Я проснулся от голода. Красноармейцы уже разожгли огонь. Я высушил мою шинель. Вскоре позавтракали и затем отправились дальше. Уже третий день мы не имеем хлеба. Вышли для разведки на опушку леса. Немецкий разведывательный отряд обнаружил нас и обстрелял из миномета. Вечером мы перешли железную дорогу и канал, достали сена для ночевки. Немецкий патруль обнаружил нас и обстрелял из легких пулеметов и минометов. В пути я бросил сено. Ночь была ужасно холодна, хотя в лесу мы спали на сене.
18.X.1941 г. Не позавтракав, продолжали мы двигаться через лес. Мы видели немецкий патруль. Перестрелки не было. Как всегда, шли через болото. Около 12 часов остановились позавтракать, высушили одежду, ели теплый суп и кашу, кусочек мяса на 4-х человек, немного картофеля и гороха. Я побрился. Ночью предстоит переход через шоссе. Оно находится под обстрелом. К сожалению, у меня нет больше одеяла, так как вчера во время перехода через железнодорожную линию оно исчезло. Ужасно холодно.
19.X.1941 г. Всю ночь мы шли под проливным дождем через болотистую местность. Непроницаемый мрак. На мне нет больше ни одной сухой нитки. Моя правая нога опухла. Двигаться ужасно тяжело. На рассвете мы остановились в лесу. С большим усилием я обсушился у огня и оделся, не поев и не поспав. Предстоит нам теперь путь через безлесную местность. Мы разделились на две группы, половина из нас не имеет оружия. Днем я вышел из лесу в качестве охранения, но безрезультатно. Разведка ходила за лес в …, но там немцы. Слышна стрельба легких пулеметов и минометов.
Связь Ставки Верховного главнокомандования с командармом Петровым, вместе с подразделениями 1-го гвардейского полка, следовавшего из Льгово на Знаменское, прервалась 18 октября. В этих условиях Ставка приняла решение о слиянии, начиная с полудня 23 октября 1941 года, остатков 26-й и 50-й армий в 50-ю армию нового формирования в составе Брянского фронта и развернуть ее штаб в Туле. Командующим назначался генерал-майор Ермаков.
«За отсутствием обозов и баз питания армия довольствуется на местных средствах, в основном за счет колхозов».
Продолжил свою борьбу с дезертирами, трусами и паникерами и Особый отдел 50-й армии. В ночь на 30 октября он перебрался из Тулы в деревню Медведка, оставив в областном центре опергруппы во главе с заместителем начальника Едуновым. Из донесения Особого отдела 50-й армии мы знаем, что к этому времени было организовано 26 заградотрядов в составе 111 человек и 8 патрульных групп в составе 24 человек. «С 15 по 31 октября заградотрядами задержано 2681 человек, из них арестовано 239 человек. В числе арестованных преобладающее большинство дезертиры. В то же время задержан и изобличен ряд немецких шпионов… Расстреляно 38 дезертиров. 31 октября 1941 г. в г. Тула была попытка начать грабежи. Особым отделом НКВД 50-й армии из числа грабителей двое публично расстреляны. Произведенные аресты и расстрелы дезертиров и грабителей дали возможность быстро восстановить порядок в городе» (Михеенков С. Остановить Гудериана. 50-я армия в боях за Тулу и Калугу. 1941‒1945. М., 2013).
…В этот же день «особисты»-контрразведчики в штабе Группы армии «Центр» фельдмаршала фон Бока получили из перевода дневник Ивана Шабалина и, не переставая удивляться, погрузились во внимательное его чтение.
Павел Полян
P.S. Выдержки из дневника публикуются здесь по тексту ГАРФ. Уточненная и полная версия выйдет в книге П. Поляна «Если только буду жив…» Двенадцать дневников военного времени», готовящейся в издательстве «Нестор-история».
