Чуть больше месяца назад заместитель генпрокурора Виктор Гринь подал в Верховный суд представление, в котором говорилось о незаконности арестов организатора сети казино Ивана Назарова и его партнеров Марата Мамыева и Аллы Гусевой. Верховный суд отправил представление в Мособлсуд. Тот в свою очередь удовлетворил прошение. В итоге арест коммерсантов был признан незаконным. И что теперь? Ведь именно на показаниях Назарова и Ко строились обвинения прокурорским работникам. Все просто — показания бизнесменов, скорее всего, признают недействительными, потому как давались они во время их незаконного ареста. Но это только начало... Далее обвинения могут снять со всей прокурорской братии...
«Решение по моему делу выносил друг Игнатенко»
— Знаете, кто выносил решение по нашему делу? Зампредседатель Мособлсуда Василий Гавричков, — начал беседу Иван Назаров. — Во-первых, я сообщал следствию, что оплачивал частный самолет Игнатенко и некоторым сотрудникам Мособлсуда, когда им понадобилось отдохнуть в теплых краях. Во-вторых, Игнатенко и Гавричков являлись соучредителями дачного товарищества «Силанс», которое фигурировало в деле о выделении подмосковной земли под дачи сотрудников ГУВД. Выходит, Гавричков и Игнатенко не только приятели, но и соседи по даче. И теперь получается, что друг беглого прокурора выносит решения по данному процессу.
К слову, в рамках расследования дела о подпольных казино следователи уже пытались обыскать коттедж зампредседателя Мособлсуда Василия Гавричкова в «Силансе». Обыск сорвался из-за правового статуса владельца объекта недвижимости — судьи обладают иммунитетом.
— Существует элементарная судебная этика, — продолжает Назаров. — На мой взгляд, судья Гавричков обязан был заявить самоотвод. Когда в очередной раз будет рассматриваться вопрос об экстрадиции Игнатенко, данное решение сыграет в его пользу. Появление в России заместителя экс-прокурора Мособласти не выгодно никому. Очевидно, что Игнатенко не станет молчать. И тогда в деле всплывет еще ряд громких имен. Только прозвучат совсем другие имена и должности. Вот этого все боятся.
— Вроде в СМИ писали, что вы и некоторые фигуранты дела отказались от своих прежних показаний?
— В СМИ прошел сброс, что я и экс-начальник управления прокуратуры Подмосковья Дмитрий Урумов отказались от своих показаний. Заявляю официально: никто из участников процесса от своих показаний не отказывался.
— Как вы узнали о том, что решение по вашему делу отменили?
— Судьи вынесли данное решение, не оповестив ни одного фигуранта дела. Мы узнали об этом из прессы. Интересно, что в официальных документах сказано, будто на том самом процессе, где выносилось данное решение, присутствовала моя помощница Алла Гусева. Бред, Гусева в этот день была со мной в Следственном комитете на очередном допросе. На самом деле для меня это решение не имеет уже никакого значения. Оно ничего не изменит. По сути — я уже на свободе.
— Значит, следователи работали плохо?
— Насколько я понимаю, основная задача — не только опорочить действия следователей, но и полностью развалить дело. Вернее, сделать так, чтобы это дело умерло, не прошло в суд. Ведь до сих пор ни одно дело ни по одному фигуранту, чье имя фигурирует в игорном скандале, не направлено в суд. Сначала следователи не понимали, что происходит. Почему прокуратура не дает ход громкому делу? А сейчас до них дошло, что это просто интриги. Им ничего не остается, как опустить руки. Который месяц вместо утверждения обвинительного заключения прокуроры тупо загоняют дело обратно.
— Иван, с каких пор вы стали борцом за правду? Не проще ли принять ситуацию и отпустить ее? Насколько я понимаю, такое решение суда вам только на руку?
— Поверьте, у меня нет ни малейшего желания кого-то наказывать и тем более сажать. Тюрьма не лечит, а калечит, но какой-то логический конец у этой истории должен появиться. Возможно, это звучит странно с моей стороны, но я считаю: если мы ведем речь о наказании Назарова, то я не один замешан в этой истории. На моей шее сидели многие. И за мой счет кормились десятки людей. За это тоже нужно отвечать. Хотя бы по совести. Мне надоело, что из этого громкого процесса делают посмешище.
— Так вы не отказываетесь от своей вины?
— Я полгода отсидел в СИЗО, больше года провел под «госзащитой». Я полностью признал свою вину — да, занимался незаконным игорным бизнесом. Раскрыл все карты — кто кому и сколько платил. Мои показания подтвердили остальные фигуранты уголовного дела. И что дальше? Выносится решение о незаконности моего ареста. И теперь все ждут, что я откажусь от показаний. Но я не собираюсь отказываться от собственных слов. Более того, я готов понести заслуженное наказание. Но еще больше я хочу, чтобы весь этот цирк поскорее закончился.
— Какой срок вам светит?
— Я попадаю под статью «незаконное предпринимательство». Максимальный срок по этой статье — 5 лет лишения свободы. Минимальный — штраф от 100 тысяч рублей. Если так можно сказать, мне повезло. Ведь после моего задержания сроки по этой статье ужесточили, штрафы отменили. Но я не попадаю под нее. Поймите, дело даже не в сроках. Я просто устал. Невыносимо столько времени находиться в подвешенном состоянии. Вспомните, как разворачивались события полтора года назад. Какая была шумиха! И чем все закончилось? Прокуратура пытается любыми средствами эту ситуацию продавить, идет мощное сопротивление следствию. Если хоть одно дело фигуранта игорного скандала пройдет в суд, то по цепочке станут судить и остальных. Но стоит мне отказаться от своих показаний, прокуратура тут же признает незаконность ареста всех людей, замешанных в скандальной истории. В том числе и Игнатенко. Таким образом дело окончательно сломается.
— Скажите, после случившегося в ваш адрес поступали угрозы?
— В данный момент у сотрудников прокуратуры — бывших, нынешних — нет возможности мне угрожать, так как я нахожусь под госзащитой. Но во время пребывания в СИЗО мои бывшие адвокаты передавали мне угрозы. Речь шла о том, что, если я стану давать показания, мой срок увеличится в разы. Помню еще один странный эпизод. Однажды в следственный изолятор приехали прокуроры с просьбой взять у меня анализы крови, слюны, чтобы убедиться, не напичкали ли меня какими-то препаратами. Но руководство СИЗО отказало им. К чему это было?
«Со мной бесплатно никто не дружил»
— Насколько я знаю, на данный момент всех прокуроров освободили из-под стражи...
— Да, поскольку истекли сроки содержания под стражей. За решеткой остались лишь сотрудники управления «К». Ну и бывший заместитель прокурора Александр Игнатенко.
— Кого-то из тех, кто сейчас на свободе, взяли под госзащиту?
— Под программой государственной защиты находимся я, два моих компаньона и экс-прокурор Станислав Буянский. Нас берегут на всякий случай. Но могу сказать точно, сейчас даже ликвидация нас всех не даст никакого результата. Все наши показания подтверждены материалами дела.
— Кстати, у вас же не один раз была очная ставка с вашим приятелем Дмитрием Урумовым? Что-то новое вы услышали из его уст?
— Его позиция не изменилась. Он признал мои слова и все подтвердил. Правда, мне показалось, что на очной ставке он все-таки пытался каким-то образом выкрутиться. Говорил, что брал с меня деньги только для передачи в дальнейшем Игнатенко. Это смешно. Ведь тем самым он только утяжеляет свою статью. Если бы Урумов сказал, что брал для себя — это один состав преступления, взятка. А когда он заявляет, что брал для начальника и себе оставлял чуть-чуть — такие действия тянут на более серьезный срок. Меня удивляет, неужели он это не понимает?
— Ну и все-таки, какие суммы фигурировали в уголовном деле? Сколько вы платили вашим друзьям?
— Доходило до 10–12 миллионов рублей в месяц.
— Странно, что больше никто из коммерсантов не оказался замешан в этой истории. Неужели только вы платили прокурорам за крышевание?
— На момент моего ареста в Мособласти функционировало 300 игровых залов. Моих — 15. Я не готов говорить про других коммерсантов — кто, сколько и кому платил. Но, естественно, даже в приватных разговорах с коллегами по игорному бизнесу эта тема поднималась. Вот тогда-то и выяснилось, что я платил больше остальных, несмотря на мою «крепкую дружбу» с прокурорскими. Выходит, что со мной дружили за большие деньги. Бесплатно со мной никто не дружил.
— Кто придумал схему сбора денег с игорных магнатов?
— Закон о запрете игорных заведений вступил в силу 1 июня 2009 года. Игровые залы закрылись ровно на один день. 3 июня все смело вышли на работу. А накануне этих нововведений стали появляться некие люди, которые успокоили нас: «Не парьтесь, ребята, работайте. Просто для вас появится некий дополнительный налог». Кто был основателем этой идеи — не знаю.
— Что сейчас происходит в Мособласти? Как живут ваши бывшие коллеги по игорному бизнесу?
— Наверное, выглядело бы смешно, если бы я после всего случившегося принялся объезжать и смотреть, как обстоят дела с игорными залами в области. Нет, я не стану это делать. Мне это больше неинтересно.
— Объясните такую вещь. В деле фигурируют шесть прокуроров. Городов в Подмосковье насчитывается гораздо больше. Почему под раздачу попали не все?
— Не ко мне вопрос. Если взять Дмитрия Урумова, знаю, что некоторые города он «замыкал» на себе. Кстати, изначально я платил только одному источнику, который по цепочке передавал деньги остальным. В дальнейшем на меня не стеснялись выходить и сами прокуроры. Жаловались: мол, до них не доходят оговоренные ранее суммы.
— Какую роль в вашем деле играли милиционеры?
— По делу проходят три милиционера — Акунин, Ермаков и Пышкин. С этими людьми я никогда не пересекался, лично ничего им не платил. Им, возможно, платили те, с кем я работал.
— То есть в игровой зал заходил человек в форме и обращался к вашим сотрудникам: «В этом месяце с вас...»
— Да, именно так и было. Приходили и объявляли: «Мы собираем с ваших соседей, вот и вы платите».
— И о каких суммах шла речь в этом случае?
— Это не мои показания. Если не ошибаюсь, выходило где-то по 10 тысяч долларов в месяц.
— Страшно представить, сколько же зарабатывали вы. По слухам, ваш ежемесячный доход составлял 5–10 миллионов долларов?
— Неправда. Гораздо меньше. Сейчас я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Честно, просто не помню.
— И все-таки рано или поздно вы выйдете из-под программы защиты свидетелей. И что дальше? Не страшно оставаться без круглосуточной охраны?
— Я уже ничего не боюсь. Иммунитет, что ли, выработался...
— Еще год назад вы говорили обратное...
— За год прошла истерика, я многое осмыслил. Теперь мне хочется лишь логической развязки.
— Как вы жили весь этот год?
— Нормально. Как все. Практически ничего не изменилось.
— И как теперь Иван Назаров зарабатывает деньги?
— У меня остались легальные виды деятельности — несколько ресторанов.
— Наверное, проверками замучили?
— Мучили первое время. Но я старался вести ресторанный бизнес максимально чисто, чтобы ни у кого не возникло возможности докопаться. Так что сейчас все спокойно. Рестораны работают, люди кушают.
— У вас было вроде два ресторана?
— Немногим больше. Только не спрашивайте меня, где они находятся. Не хочу светить свой бизнес.
— А ваши бывшие прокурорские друзья не приходили к вам столоваться?
— Кто мог ко мне прийти? Разве что Урумов? Но он под домашним арестом. Больше ко мне никто не приходил.
— Скажите честно, вы бы хотели пообщаться с Урумовым с глазу на глаз без следователей и адвокатов? В какой-нибудь более привычной для вас обстановке. Вам есть что сказать приятелю?
— Мне достаточно общения с ним на очных ставках. Не о чем с ним говорить.
— Странно, а сам Урумов в своем интервью достаточно тепло о вас отзывался, Ванечкой называл.
— Да я ведь тоже не желаю ему зла, как и остальным фигурантам дела. Дай бог, чтобы у них все сложилось хорошо. У всех семьи, дети. Я даже не хочу никому из них выставлять оценки, вешать ярлыки. Просто из всей этой истории я сделал свои выводы.
«Деньги — не показатель качества жизни. Теперь я знаю это точно»
— Вы сказали, что с вами бесплатно никто не дружил? Так уж никто?
— У меня есть друзья по бизнесу, с которыми мы общаемся по сей день. Никто из них от меня не отвернулся. Многие как могли поддерживали меня, когда я находился в СИЗО. Передачки носили, семье помогали, в отличие от работников прокуратуры.
— То есть после выхода из СИЗО вы по миру не пошли?
— Помимо игровых заведений у меня же были другие виды бизнеса. Ничего не приостановилось за время моего отсутствия. Мои сотрудники оказались порядочными, честными людьми. Многие себя достойно повели — не стали воровать, разрывать бизнес. Ждали меня.
— Наверное, праздник вам устроили после освобождения?
— Что-то вроде того. Некоторые даже плакали.
— Иван, признайтесь, но заначка какая-то осталась от игорных дел? Счет в швейцарском банке?
— Ничего не осталось.
— Ну давайте теперь о личном. Вы до сих пор колесите по Москве на желтом «Ламборджини»?
— Этот автомобиль был продан еще до моего ареста. Я на нем всего три раза проехался.
— Не понравился?
— Я его купил, потому что было хорошее предложение. Но вскоре понял, что он мне не нужен.
— Ваш доход сейчас ниже, чем был во времена игрового бизнеса?
— Существенно ниже. Но теперь я могу уверенно сказать: деньги — не показатель качества жизни. Сейчас я это понял четко.
— А что показатель?
— Любовь, наверное... Душевный покой. Вся эта ситуация научила меня мыслить иначе.
— Неужели Иван Назаров отказался от красивой жизни и выбросил костюмы Brioni, Hugo Boss, туфли из крокодиловой кожи?
— Я не люблю Brioni и Hugo Boss не люблю.
— Стоп, но вы по-прежнему посещаете дорогие рестораны, передвигаетесь на хороших машинах?
— Конечно, я не отказался от красивой жизни. Но теперь не побрезгую прокатиться на метро, если на улице пробки.
— Ваше имущество находится под арестом?
— Какое-то — да.
— Что касается игровых автоматов, вы сами когда-нибудь играли?
— Никогда не играл и не играю.
— А в казино?
— Был опыт, но мне не понравилось.
— Кстати, перед главой Серпуховского района Шестуном вы извинились?
— Мне не за что перед ним извиняться.
— После выхода из СИЗО вы уверяли меня в обратном. Да и как «не за что извиняться»? Иван, вы же вымогали у него деньги?
— Я не вымогал деньги. Поверьте, у следствия существует совершенно иная трактовка тех событий. Я не хочу комментировать историю с Шестуном. У меня нет к нему эмоциональных претензий. Я его даже уважаю, что он пошел против системы. Заметьте, не против меня. Я не боюсь общения с этим человеком, но извиняться перед ним не стану. И давайте поставим точку на этой теме.
— Как вы думаете, почему экс-прокурор Эдуард Каплун, который долгое время скрывался от следствия, жил за границей, все-таки пришел с повинной?
— Не знаю. Может, испугался. Или деньги закончились, вот и пришлось возвращаться на родину. Такое тоже случается.
— Недавно прошла информация, что на вас весной 2011 года готовилось покушение. Вас должны были устранить. А на ваше место метил некий бизнесмен Иван Бородин, который имел общий бизнес с супругой экс-прокурора Одинцова Романом Нищеменко. Спас вас арест. Что это за история?
— Пока это тайна следствия. Я сам пребывал в шоке, когда узнал об этом. Вот тогда мне стало реально страшно. Сейчас следствие разбирается с этим вопросом.
— Как вы думаете, если все-таки всех прокуроров отпустят на свободу с чистой совестью, чем они будут заниматься дальше? На что жить?
— У многих был крупный бизнес. Думаю, никто из них не пропадет. С голоду не помрут, это точно.
— Вам по-человечески жалко кого-то из тех людей, которые оказались замешаны в уголовном деле?
— Пожалуй, жалко бывшего прокурора Ногинска Владимира Глебова. Это единственный человек, который с меня ничего не требовал. Возможно, до него просто не доходило. Но тем не менее в моих показаниях нет его имени. В отличие от всех известных мне сотрудников прокуратуры, Глебов единственный, кто жил более чем скромно, не жировал. К нему просто поступила соответствующая установка от начальства: мол, надо собирать деньги с коммерсантов. И все. Глебов подчинился. Наверное, боялся потерять должность, испугался, что нечем будет кормить семью. С другой стороны, сейчас рано кого-то жалеть — никого не посадили. И дай бог им всего хорошего. Но тем не менее логическое завершение у истории должно быть.
— Логическое — значит, посадить всех?
— Необязательно. Клянусь, у меня нет жажды крови.
— Год назад на место прежних прокуроров Мособласти пришли новые люди. Знаете кого-то из них?
— Понятия не имею, кто пришел на место моих старых знакомых. Да и, честно говоря, не очень-то хочу знать. Жизнь научила — дружба с прокурорами ни к чему хорошему не приводит...
материал: Ирина Боброва
