В прокат выходит новый фильм Джима Джармуша, открывавший Каннский фестиваль. Формально «Мертвые не умирают» — кино о зомби-апокалипсисе, а фактически — усталая эпитафия авторской вселенной самого титулованного американского независимого режиссера.
В богоспасаемой Америке Дональда Трампа грустный шериф Робертсон (Билл Мюррей) и его заместитель Петерсон (Адам Драйвер) колесят по крошечному Центрвилю (738 душ) на машине с номером 001. Вызовы по большей части унылые, но за окном зато интересно — там творится чистая чертовщина: солнце не хочет садиться, луна зловеще сияет сиреневым, а в телевизоре сообщают, что Земля вот-вот сойдет с небесной оси и размагнитится из-за усиленной нефтедобычи методом гидравлического разрыва. В общем, последние времена настают, грядет апокалипсис, но каждый по-своему к нему готов, так что, когда в любимом дайнере появляются два живых мертвеца, охочие до кофе и человеческой плоти Игги Поп и Сара Драйвер (между прочим, жена Джармуша), полицейские с усталым удовлетворением достают мачете и ставят в магнитолу диск с композицией Стёрджила Симпсона «Мертвые не умирают». «Музыка какая-то знакомая»,— ворчит Робертсон. «Просто это заглавная тема нашего фильма»,— поясняет Петерсон. Через минуту мы узнаем, что актер Адам Драйвер, в отличие от своего коллеги, читал сценарий — так Джим Джармуш разрушает прозрачную четвертую стену и удобно располагается в кинозале, где стоит мертвая тишина.
Год назад новость о Джармуше, приступившем к работе над фильмом про ходячих мертвецов, вызвала ожидаемый переполох и среди массовой аудитории — ведь апокалипсис такая горячая тема! — и среди синефилов: в конце концов, мало какой жанр так удачно отвечал заторможенной динамике джармушевских героев, как классический зомби-хоррор. Добавляли ажитации и приятные воспоминания о вампирской драме «Выживут только любовники» (2013), которая стала для Джармуша одной из самых прибыльных и эффектных в карьере. Но гладко было на бумаге, и название нового зомби-фильма, казалось бы, отсылавшее к истории с Тильдой Суинтон и Томом Хидделстоном, лишь подразнило страждущих, а Джармуш предпочел высокой поэзии суровую прозу жизни с переходом в социальную критику и чистейшую сатиру. В его новом фильме достается и презренным сторонникам нынешней вашингтонской администрации, и ненавистным медиа (выпуски новостей — отдельная хохма), и тем, кто их смотрит по телевизору, и молодежи, которая жадно присосалась к вай-фаю, и потребительской культуре (но, это, впрочем, общее место для зомби-фильмов). Вне критики для Джармуша остается, пожалуй, только буквально неземная андрогинная Тильда Суинтон, неслучайно в одном из последних интервью Джармуш назвал ее своей королевой. Она — последняя надежда для его любимых внесистемных маразматиков.
Перечень артистов, сыгравших в «Мертвые не умирают» главные и второстепенные роли,— своеобразный выпускной альбом школы им. Джима Джармуша: помимо Суинтон, которая гримирует трупы в похоронной конторе, здесь есть Том Уэйтс, который бомжует с «Моби Диком» в кармане, RZA, руководящий местной службой доставки, едва живая Эстер Балинт («Страннее, чем рай»), которая требует шардоне, Стив Бушеми, с удовольствием играющий реднека в бейсболке «Make America White Again» и заказывающий черный кофе у Дэнни Гловера, а также артистка-активистка Рози Перес, которая несет черт знает что в роли репортерши. Рози на экране превратилась в Пози. Оцените игру слов — все шутки в фильме примерно на таком уровне: домашние, необязательные, ленивые, а порой вызывающие неловкость. Чужим такое не перескажешь, но свои поймут. А так как подаются они блестящими артистами с каменными лицами и в неспешном ритме deadpan comedy (игра слов, безусловно, радует автора), то жаловаться, в самом деле, трудно. Драйвер и тем более Мюррей в таком кино очень к месту и в паре работают идеально, а когда к ним присоединяется Хлоя Севиньи — и вовсе загляденье. За 15 минут до титров все-таки начинается битва с мраком — и тут ловишь себя на мысли, что, несмотря на весь карнавальный идиотизм происходящего, уже проникся любовью к действующим лицам,— хотя, может, это заслуга и не одной этой картины, а всей фильмографии Джармуша. Трещит по швам целый мир, создававшийся несколько десятилетий. Смерть его неуклюжа и уже потому пронзительна — подобным образом прощался с миром Балабанов в «Я тоже хочу». Что-то вроде того выдал год назад Линч в третьем сезоне «Твин-Пикса».
К Линчу, с которым Джармуша сравнивали на каннской церемонии открытия по сходству вздыбленных причесок, как и к Ромеро, Фуллеру или Хичкоку, у классика американского независимого кино, кажется, какие-то личные счеты. По крайне мере, с ходу согласившись с девизом Железных островов из «Игры престолов» («Что мертво, умереть не может»), он поет отходную не только своему кино, не только жанру зомби-хоррора, но и в целом кинематографу, его светлому, осмысленному прошлому. Его утраченной аналоговой телесности и умению рассказывать внятные истории обо всех и каждом. Мертвецы на экране рассыпаются в неосязаемую труху, точно так же рассыпается и сюжет «Мертвые не умирают». История, не успев развернуться, движется к финалу, который, как утверждает на этот раз уже слоган фильма, вполне может оказаться тупиком: по-английски снова получается каламбур «dead end» вместо «happy end» — но кто будет над ним смеяться, непонятно.
Василий Степанов
